Но вернемся к первому фильму. Сперва зал был почти пуст, но постепенно количество публики стало понемногу возрастать. Связано это было с совершенно непонятными событиями, которые разворачивались на экране.
Молодой человек женился на девушке. Однако через пару недель ему пришлось ненадолго уехать в другой город. Когда он вернулся, молодая жена стала отказываться показывать ему свое лицо. Перипетии возникшей «драмы» тянулись очень долго. Публика вслух пыталась отгадать, в чем же дело. Одни предполагали, что за время отсутствия мужа жена сошла с ума, другие говорили, что, возможно, это связано с каким-то неизвестным нам мусульманским обычаем. Но никто не отгадал. Через полтора часа наступила развязка фильма: выяснилось, что у молодой жены просто на щеке появился обыкновенный нарыв, который она боялась показать. В зале раздался дружный хохот. Но смеялись не над «юмористическим» содержанием картины, которая отнюдь не была кинокомедией, а над устроителями кинофестиваля, которые приняли к показу эту картину, и над собой, что им пришлось эту белиберду смотреть в течение полутора часов.
Коньяк
Выполняемая мною в 1970-80-е годы работа требовала частых поездок в Москву — во Всесоюзный институт гидрогеологии, в Государственную комиссию по запасам полезных ископаемых, в Институт водных проблем или в Московский геологоразведочный институт. В Москве было много родственников, друзей, знакомых и коллег, которые приглашали в гости. Идти с пустыми руками было неудобно, надо было принести что-то, что было бы куплено не в московских магазинах, а привезено из Баку. Я приносил тщательно упакованную коробку, что всегда вызывало вопрос:
— Что это такое?
— Будете знать, когда отгадаете шараду: «Первая часть слова — совсем лошадь, вторая часть слова — не совсем лошадь, а все вместе — совсем не лошадь!»
Обычно никто отгадать не мог. Тогда я открывал коробку и доставал принесенный подарок — бутылку коньяка, которую всегда встречали с энтузиазмом. Разгадка шарады была проста: «Конь» — совсем лошадь, «Як» — не совсем лошадь, ну а «коньяк» — совсем не лошадь!
Если учесть, что при каждой поездке необходимы были примерно десять бутылок, станет понятно, что покупать коньяк в магазине при частых поездках, которые я совершал, было очень накладно. Поэтому я покупал «левый» коньяк на одном из коньячных заводов в азербайджанском районе, разливал его по бутылкам, закрывал их и вез в Москву. Там я укладывал бутылки в коробки, красиво завязывал ленточкой. Я не скрывал, что это разливной коньяк, да это было видно и по бутылкам, которые я, естественно, не мог закрыть так, как обычно запечатан коньяк, купленный в магазине.
Как-то в Москве я пришел в гости к одному известному профессору-гидрогеологу. У него собралась большая компания таких же командированных, как я, причем все, не сговариваясь, принесли по бутылке коньяка. Гидрогеолог из Кишинева поставил на стол бутылку молдавского коньяка, один мой коллега из Баку — марочный азербайджанский коньяк, геолог из Еревана — армянский коньяк, а хозяин — французский коньяк «Наполеон». Что касается меня, то я, как всегда, принес бутылку разливного коньяка. Наш хозяин — профессор, увидев такое количество различных видов коньяка, предложил устроить дегустацию. Поочередно наливали в рюмки из разных бутылок, пробовали, обсуждали, а кончилось тем, что все признали принесенный мною коньяк наилучшим.
Однажды, уезжая в Москву, я узнал, что там в длительной командировке находится начальник Управления геологии Азербайджана Экрам Мамедович Шекинский. Естественно, я отправился к нему в гостиницу «Минск», чтобы сообщить о своем приезде, а также о тех вопросах, которые я должен решить. Идти с пустыми руками было неудобно и я взял с собой коробку с бутылкой разливного коньяка. Когда я ее раскрыл и Шекинский увидел, что коньяк не магазинный, он скривился и брать его не хотел, но я настоял и оставил у него бутылку.
Прошла неделя, и перед тем, как лететь обратно в Баку, я вновь навестил в гостинице Шекинского, чтобы сообщить о результатах выполненной мною работы. Помня его реакцию на мой коньяк, я решил на этот раз ничего не приносить. Шекинский усадил меня за стол, вынул из шкафа открытую бутылку трехзвездочного азербайджанского коньяка и налил нам обоим по рюмке. Когда я выпил, он спросил, как мне понравился этот коньяк. Я ответил, что удивлен, что самый дешевый, купленный в магазине коньяк может быть такого хорошего качества. Тогда он рассмеялся и сказал:
— Я твой коньяк специально перелил в эту бутылку, чтобы из нее угостить тебя самого и выяснить что ты скажешь о нем, когда не будешь знать, что это твой коньяк.
Но мой разливной коньяк действительно был очень хорошим, так что я успешно сдал «экзамен» устроенный мне Шекинским.
Курортный роман
В Советском Союзе профсоюзные путевки распределялись по месту работы. Поэтому, если вы не занимали высокой должности, которая позволяла вам иметь особые преимущества, мужья и жены, работавшие обычно в разных организациях, ездили на курорты порознь. Это благоприятствовало возникновению большого числа «курортных» романов. Мой товарищ, Миша, приехал в подмосковный Дом отдыха в самое хорошее время — ранней осенью. Красота вокруг была неописуемая: деревья стояли покрытые желто-красной листвой, она же устилала землю там, где не было асфальта. Три раза в день надо было идти в столовую — завтракать, обедать и ужинать. Первые знакомства завязывались, естественно, за столом. Миша оказался за одним столом с пожилым мужчиной, доктором каких-то наук, рядом с ним сидела пожилая учительница математики в школе. Они обсуждали вопросы политики, образования, иногда похваливали хорошую теплую погоду и замечательный лес, который окружал Дом отдыха. Оба оказались большими любителями собирать грибы и часто не являлись к обеду, увлекшись прогулками по лесу. А вот третьей соседкой, с которой Миша часто оказывался вдвоем за столом, была молодая женщина лет 30, очень миловидная и веселая. Естественно, он сразу же начал уделять ей все свое внимание. «Курортный» роман быстро набирал обороты, и вскоре они почти не расставались. У Миши был отдельный номер, без соседей, так что вскоре, к взаимному удовольствию, Миша со своей новой подругой стали проводить там по нескольку часов в день.
Молодая женщина оказалась весьма просвещенной в вопросах секса, так что Мише доставляло удовольствие притворяться лишь ее способным учеником. Однако в их отношениях, как он потом рассказывал, был один совершенно непонятный запрет, с которым она ознакомила его, когда они первый раз остались наедине. Раньше чем позволить Мише раздеть ее, она поставила условие:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
