И верно, почувствовала. Очень многое почувствовала! Лицо её изменилось так, что судья напрягся.
— Что? — коротко бросил он, усиленно водя носом и едва удерживаясь от трансформации, чтобы включить звериное чутьё.
— Какое-то злорадство со стороны гномов, — не скрывая удивления, поделилась Эмма, — не могу сказать точно, но от них исходит недобрая радость, жадность и при этом есть восторг, чувство удовлетворения. А тот, кто к нам поднимается, просто торопится, и более я ничего не чувствую.
— Хм, не густо.
«Чего тогда спрашиваешь!» — мысленно возразила Эмма, обижаясь за свои способности.
Попробовала глубже проникнуть в чужие ощущения и совсем запуталась. Получалось, что первые впечатления — они самые верные, а потом она уже всё невольно подгоняет под свои шаблоны.
С одной стороны, это так интересно, улавливать чужое настроение. Настоящее чудо! С другой, действительно «не густо». Поди разбери, куда приведут догадки о том, к чему относится то, что она уловила.
Может, гномы сидят себе в каморке и рубятся в карты, а она уже приписала им устройство ловушек, ждёт подвоха. Так же путано выходит с тем оборотнем, что поднимается на гору. Он торопится поскорее исполнить обязанность и вернуться домой или он торопится порадовать её горячей едой? Хотя что она себя обманывает? Кому в радость её поскорее накормить? Конечно, спешит развязаться с поручением! Но в том-то и каверза её способностей, что невозможно на их основе делать выводы. Так жаль! Нестерпимое разочарование!
На гору поднялся один из оборотней Мрака. Они все чернявые и хорошо отличаются от стаи Орлика.
— Вот одёжка, — мужчина поставил узелок возле судьи, — и еда для госпожи Горчаковой. Дети очень переживают за вас, — неожиданно добавил он, вытаскивая из сплетённой на скорую руку берестяной корзины продукты.
— О, откуда такое богатство? — восхищённо выдохнула Эмма, одаривая оборотня ласковым взглядом. Он достал пару кусков сероватого хлеба, на которые была уложена буженина, а потом как фокусник вытянул Эммин термос.
— Искра наполнила ваш кувшинчик горячим отваром, — смущённый её вниманием, пояснил он, — а продукты принесла наша Марьяша. Она для всех принесла, а тут ваша малышня есть отказываются, шумят, что вы без своего мешка ушли, а там всё важное для охоты.
Эмма поперхнулась, но пусть будет «для охоты». Аппетит проснулся с новой силой и один здоровенный бутерброд с лёгкостью разместился в желудке. Оборотень, довольный произведённым эффектом, хотел было сесть рядом с магичкой, но поёжился под излишне пристальным взглядом судьи и выбрал себе место в стороне от обоих.
— Эй, вы там! — послышался крик со стороны гномов. — Выкупать своих будете али везти их обратно?
— Ты, — судья бесцеремонно ткнул пальцем в оборотня, — сидишь здесь, ждёшь меня. Вы, — он повернулся к Эмме.
— Иду с вами, — и, не дожидаясь ни возражений, ни одобрения, полезла наверх, пока ещё совсем не стемнело.
Гномы опасливо покосились на судью, а торг повели с Эммой. Судья на это только хмыкнул и спокойно наблюдал за разгорающимся спором.
— Проживание детей оплачено! — рубила Эмма не только словом, но и жестами.
— Но доставка нам обошлась дорого! — хором вопили стражи. — Клетка не влезла в рельсовик, и тигр многих покусал, пока его пеленали ремнями!
— Как можно ребёнка пеленать ремнями?! Я подам жалобу вашему королю!
— Это не ребёнок, а зверь с клыками и когтями!
И так по кругу, всё чаще переходя на гномий язык.
Эмма, поняв, что инициатива исходит от стражников, давила на них, угрожая привлечь к делу их короля или советника по безопасности. Гномы, в свою очередь, совали ей под нос своего товарища с царапинами. Надо признать, глубокими. Она бы внесла компенсацию за ущерб, но это означало, что всё придётся отложить на следующий день. С собою у неё нет денег. Как тигрёнок проведёт ночь связанным? Это недопустимо!
Неожиданно между спорщиками хлопнулась немного подъеденная туша барана.
— Вот. Этого достаточно, — судья небрежно, как бы нехотя, дал свои пояснения и окинул гномов тяжёлым взглядом. Они попятились, хватаясь за оружие, но продолжили проявлять гномье упрямство, и тогда Эмма в сердцах выкрикнула:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тигрёнок не переживёт ночь на привязи, когда выход так близко! Я прямо сейчас составлю петицию вашему королю о преднамеренном убийстве и потребую выдать виновных на суд народу оборотней! Всё, уходим, — она немного истерично махнула судье рукой, при этом подмигивая ему. Он не сразу отреагировал, колебался, не желая оставлять всё так, как есть, но всё же последовал за нею.
— Эй, вы куда? — тревожно завопил самый крикливый гном, но Эмма буркнула:
— Надоели.
Её досадливое «надоели» прозвучало именно так, чтобы упёртые жадины услышали.
— Да ладно вам, нельзя же без торга отдать зверёныша!
Эмма почуяла рядом какое-то изменение, и хватило короткого взгляда на судью, чтобы остановиться. Он принял боевую ипостась. Ни на что не надеясь, она всё же слегка коснулась его запястья:
— Не стоит. Я сама. Они уже сдались, — торопливо зашептала она и вернулась к гномам, отмечая, что судья на удивление покладистый мужчина.
Далее всё прошло как по нотам, но когда вывели девочку в безумно грязной одежде, похожую больше на существо из ночных кошмаров, и выпачканного тигрёнка, замотанного верёвками, как муха в паутине, судья поставил точку. Он одним прыжком очутился между гномами и прежде, чем они успели что-то сделать, каждому нанёс по сокрушительному удару в челюсть. Эмма испугалась, потянула девочку, хотела подхватить тигрёнка, но гномы ворчали, грозились, однако не спешили нападать.
Судья одним взмахом руки с шокирующими когтями-ножами разрезал верёвки, включая ремень, и замер. Малыш затравлено смотрел на него, не отрываясь, потом постарался подняться, но лапы не держали. Псоголовый монстр вернул себе прежний облик, перехватил тигрёнка под животом и понёс его, безвольно висящего на руке, к месту стоянки.
Эмма объясняла Белоснежке, что судья очень важный оборотень и он взялся помочь её брату, а после собирается выяснить правду о её прайде. При этом Эмма следила за реакцией девочки, чтобы понять, не соврала ли она гномам и не боится ли сейчас разоблачения.
Испытываемый Белоснежкой страх сильно смущал её, но вскоре девушка сообразила, что это что-то вроде инстинктивной боязни сути судьи и сопутствующий страх перед будущим. Эмма, безусловно, слишком многое додумывала, полагаясь не только на способности, но и жизненный опыт, поэтому решила присматривать за девочкой, чтобы та не сбежала.
Лапы тигрёнка обретали чувствительность, но он не выказывал никакой агрессии, лишь сторожился судьи и наблюдал только за ним. Через минутку уже все присутствующие следили за молчаливым общением этих двоих. Напряжение между ними усиливалось, малыш задрожал.
— Обернись, — дал чёткий приказ судья — и через пару секунд перед всеми стоял голенький мальчик в одном сапожке. Он был не старше Белки… Белоснежка всхлипнула и бросилась обнимать его.
У Эммы руки чесались помыть детей, но она дождалась, пока кроха оденется, разделила между братом и сестрой здоровенный бутерброд, дала тёплого отвара и не знала, что делать дальше.
Оборотни не реагировали на темноту, а она оказалась совершенно слепа после света костра. Судья не проронил ни слова, пока она суетилась возле тигрят, а стоило вопросительно посмотреть на него, как всё изменилось: судья чуть кивнул оборотню Мрака, и тот вместе с детьми стал спускаться с горы, почти не используя тропинку. Потом мужчина затушил костёр.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я могу нести вас на руках или вы устроитесь на закорках. Выбирайте.
— А как же запах… сначала Орлик, теперь вы…
— Дым костра всё перекрыл, а мой запах… все увидят, что я вас несу… вы же не собираетесь сами идти по ночному лесу? Можно наткнуться на ветку и остаться без глаза! — начав говорить неуверенно, судья завершил свою речь несколько агрессивно.
Эмма смотрела на него и хмурилась. Не отпускал вопрос, зачем она столько времени потратила на чистку и пачкание своих вещей травами, если дым решил все проблемы?
