Эмма вновь улыбнулась, демонстрируя, что рада за него.
— …мой дом не так уж далёк от королевства Фарна…
Лишь сжатые в кулаки руки магички показали, что она реагирует.
— …я мог бы проводить вас.
Эмма не выдержала, лицо скривила плаксивая гримаса, и она закрыла его ладонями, замерев в этой позе.
— Госпожа Горчакова, я не понимаю… — судья нахмурился и сделал полшажка вперёд, потом отступил, но всё же решительно снова шагнул к ней, поднял руки, чтобы обнять её, утешить, и в следующее мгновение отпрянул к дверям, увидев, что Эмма пошевелилась.
— Я… я бы с радостью воспользовалась вашим предложением, — быстро заговорила она, — но вы видели, в каком темпе я иду, и это не сравнимо с вашей скоростью, а потом, ночью уже слишком холодно, чтобы я не понимала последствий для себя. Мне не выдержать дороги, понимаете? Даже если вы терпеливо будете плестись рядом со мною, то первая же ночёвка — и я стану ещё большей обузой для вас…
— Ваши сомнения во мне оскорбительны. Я знаю, что вы нуждаетесь в защите и заботе, и не предложил бы вас сопровождать, не будь готов предоставить вам необходимые удобства в полном объёме.
Эмма обескуражено смотрела на судью и шумно дышала. Жизнь приобретала новые краски, планы и мечты оживали, а светлые чувства возрождались.
— А если я буду не одна, а с детьми? Если со мной пойдут Искра и Жар?
— Эту нагрузку я даже не замечу, — с любопытством глядя на неё и ожидая, что она скажет дальше, ответил мужчина.
— Вы сможете потренировать малыша обороту? Он ещё слишком мал и зависим от взрослых оборотней…
Судья что-то посчитал и уверенно сказал:
— За время пути я даже научу его не терять одежду, точнее, я научу его, как это делать, а тренировки он продолжит сам.
— Вы… Вы не пожалеете! Я сейчас в плачевной ситуации, но я выберусь из неё и сумею вас отблагодарить.
Заметавшись по дому, Эмма бросалась то рюкзаку, то к печи, то к заготовкам…
— Ах, всё потом… Вы подождёте меня здесь или на улице?
Подбегая к нему и заглядывая в глаза, пыталась уловить его настроение. Не передумал ли, не счёл ли, что она села ему на шею (а так по её мнению и получалось), не презирает ли её за это? А если и так, то стоит ли его неуважение её жизни? Она в волнении закусила губу.
— Я бродил накануне вечером рядом с вашим домом и мечтал, чтобы вы пригласили меня на вечернее волшебство, что вы творили для детей.
Эмма вмиг забыла о своих сомнениях и не знала, что сказать. Его откровенность не первый раз сбивала её с толка. Если бы он говорил в ключе «мужчина плюс женщина» и всё такое, то она бы оборвала все ниточки между ними, но его признания звучали совершенно в ином направлении.
А судья подошёл к печи, приложил руку к горячему камню и, вздохнув, завершил:
— Я подожду вас у реки.
Эмма лишь согласно кивнула, провожая его взглядом. Она уже ничего не понимала, кроме одного: впереди долгий путь, который ведёт в её будущее, а плач по загубленной жизни отменяется.
Собрав земные вещи в рюкзак, она выскочила из дома и побежала к Искре с Жаром. Малыш оказался на склоне. Он вытаскивал из кедровых шишек орешки и складывал их в корзинку, а Белка крутилась рядом, хвастая, что она теперь хозяйка в доме Еши.
— Белочка, поищи Искру и приведи её сюда, — попросила её Эмма.
— А чего её искать, она подлизывается к старой Луне и не отходит от неё ни на шаг, — неодобрительно фыркнула малышка.
— И всё же позови её, — погладила девочку по голове и чуть подтолкнула.
Было жаль, что стоило поменяться опекунам — и вроде дружный коллектив так быстро распался, но высокая степень приспособляемости — залог выживания детей оборотней. Только одному Жару перемены даются с ранами на сердце.
Он сохранил в душе грусть по родителям, впустил туда Эмму, а теперь узнал, что никому не нужен. Даже подружка Белка, умеющая увлечь его, рассмешить, не может грустить с ним, так как её разрывает от гордости, что она — единственная хозяйка в доме уважаемого многими оборотня. Судя по её словам, енот Ешка ей прямо сказал:
— Ты, Белочка, самая главная у нас с Вьюном, тебе следить за уютом в доме и вкусной пищей!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Жар не понимал, где этот дом, как Белка собирается готовить, но видел, что подруга счастлива, а он не находит в себе сил порадоваться за неё.
— Жар, пушистик, послушай, а что если ты с сестрой пойдёшь со мной в сторону человеческих земель? Мы устроимся на границе, там наверняка много ваших, и ты не будешь чувствовать себя одиноким, — с волнением затараторила Эмма.
Он смотрел на неё и молчал. Она подумала, что слишком быстро огорошила волчонка и принялась повторять своё предложение уже медленнее. А он не дослушал, приблизился и обнял её.
— Вот и хорошо, — прижала малыша к себе крепче, — вот и хорошо. Ты знай, что я не сомневалась… я боялась… я думала, что погибну, и потому не хотела тебя утянуть за собой, а сейчас мне судья предложил помощь. Он поможет нам дойти, а там уж мы устроимся сами… у нас есть деньги, в городе мы не пропадём, — шептала она ему в ушко.
— Эмма? — услышала голос Искры.
— Искра, я предлагаю тебе и Жару идти вместе со мной…
— Нет, — даже не дослушав, девочка замотала головой.
— Но… Искра, я не обещаю тебе золотых гор, но ты хотя бы не будешь нянькой у Ласки.
— Я всегда была нянькой, это неважно. Я не хочу никуда уходить.
— Но… а как же Жар? Его здесь никто не принял…
Искра опустила голову и с сожалением посмотрела на брата.
— Я не против, если вы его заберёте, — тихо произнесла она.
— Искра, тебя тут ничего хорошего не ждёт. Ласка заездит тебя…
— Здесь Пепел, — призналась, гордо приподняв подбородок, и посмотрела на Эмму как на соперницу.
Больше говорить было не о чем. За всё время пути Эмма впервые ощутила пропасть между человеком и оборотнем.
Перед ней сейчас стояла маленькая волчица, сделавшая выбор в пользу сильного самца. Любовь там, зов истинной пары или олицетворение отца, дома, защиты… неважно. Эмма вдруг подумала, что останься она здесь, сойдись с Пеплом… что её ждало бы через пять-семь лет?
Вместе со всеми поднимала бы поселение, заводила связи, и когда можно было бы выдохнуть, началась бы вражда с Искрой за Пепла. А чья возьмёт — ещё неизвестно.
— Жар, малыш, ты пойдёшь со мной без Искры? — блестя увлажнившимися глазами, Эмма с трудом проталкивала слова. И когда брат и сестра долго смотрели друг на друга, словно бы ведя молчаливый разговор, то даже зашмыгала носом.
«Боже, ну почему всё так, вкривь и вкось?»
Они так и не сказали друг другу ни слова, но девочка обняла Жара, неуверенно кивнула Эмме и убежала. Несколько мгновений они стояли, ничего не делая.
— Нам надо торопиться, — взволнованно произнесла девушка и потянула малыша в домик. Белка увязалась за ними, но Эмма крикнула ей:
— Белочка, позови Вьюна с Ешей, попрощаемся хоть, — та широко распахнула глазищи и помчалась, что есть сил.
Эмма теперь с большей уверенностью набирала с собой продукты. Для зимовки это все равно был мизер, а для дороги более чем достаточно, чтобы не висеть нахлебниками на шее судьи. На охоту необходимо время, а вяленое мясо поможет сэкономить его. Орешки утолят голод, а горячие отвары помогут согреться, благо, огонь не проблема.
Вьюн ворвался и сразу же обнял Эмму. Она чувствовала, что если позовет, то он пойдёт с ней. Но ещё двоих ей не потянуть, да и это будет неверное решение — Ешка важнее для подростка, чем она.
— Спасибо, что зашли, — обратилась она к оборотню, — этот домик альфы Мрак и Орлик строили для меня, так что он — моя собственность, а я передаю его вам, как опекуну Вьюна с Белкой, и прошу только об одном, чтобы в случае нужды вы приняли Искру. Пусть у неё будет свой угол, место, куда она могла бы прийти, если у неё не заладится с Лаской.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Видя молчание Еши, Эмма заторопилась:
— Вы достойный человек, простите, оборотень, а вот Ласка… Искра не будет вам в тягость, наоборот, она отличная помощница…
