— А ваша сестра, которая войдет с минуты на минуту, — почему вы ее боитесь?
— Я не боюсь. Мы с ней вообще-то очень дружим. — Она стряхнула руку Луизы и горделиво выпрямила спину. Осанка, сказала она себе. Главное — осанка. — Я очень ценю вашу заботу, но теперь мне действительно лучше. Мы прилетели сюда потому, что мы обе любим «Вуду-дев». А что в этом плохого?
Луиза прищурилась. Потом обернулась к Моргану. Джессика не поняла, что она этим взглядом хотела сказать.
— Нет, ничего. Многим нравятся вуду-девы, Джессика. — Она встала. — Я, правда, сама их не видела, но я уверена, если бы я встретила хоть одну — сразу бы полюбила. Очень, очень полюбила. В общем, у вас все в порядке, с точки зрения психики. Хотя, думаю, небольшая психиатрическая проверка не помешает. Просто чтобы убедиться, что удар никоим образом не повлиял. Я сейчас быстро позвоню в госпиталь…
— Нет! — Джессика выпрыгнула из постели. — Говорю вам. Я здорова. Все в порядке. — Видя, что Луиза не реагирует, она обратилась к Морган: — Это была безумная затея, с проектом. Признаю. Но если бы ты знал, через какие адовы муки мы прошли, если бы ты знал, как я мучилась, когда этот занудный бухгалтер хотел, чтобы я поверила, что солонка — это корабль, а орехи и узлы — это бизнес, если бы ты знал, ты бы меня понял. Я знаю, что к тебе рвутся другие поклонницы. Мы просто смогли зайти чуть дальше, только и всего. Мне не нужны никакие проверки. Я вообще не должна тебе об этом рассказывать, но я хочу быть честной. Не хочу притворяться. Я думаю…
— Морган, — перебила ее Луиза невозмутимо-спокойным голосом, — нам надо пойти в гостиную поговорить. Джессика, я принесу тебе валиум, он у меня в сумке, хорошо? Тогда ты успокоишься.
Луиза вышла из комнаты, а Джессика посмотрела в глаза Моргану. То, что она там увидела, заставило ее стыдливо потупить взор.
Она нашарила под кроватью свои туфли. Надела их, подхватила со спинки кровати пальто и сумочку и встала, приняв борцовскую стойку.
— Я ухожу, Морган. Ты знаешь, где меня найти…
— Джессика, постой, прошу тебя. Луиза не собирается…
— Я ухожу. Не знаю, почему ты так со мной обращаешься. Рик ни за что бы не стал звать врача и усыплять Еву. — Она подождала, но он ничего не ответил. — Или стал?
— Хмм. Думаю, нет. Джессика, я не знаю, о чем ты…
Джессика прошла мимо него, вышла в коридор — навстречу ей медленно двигалась Луиза.
— Джессика…
— Да пошли вы со своими таблетками! — Джессика оттолкнула ее локтем и выбежала за дверь.
Глава семнадцатая
Где же была в это время Сэди?
Гуляла по Пятой авеню.
Одна. В людской толпе.
Шла куда глаза глядят, и никто ей не мешал.
Не обращала внимания на то, что ее толкают и что в ботинки насыпался снег.
Джентльмен предложил ей завтра утром встретиться в том же самом кафе и позавтракать. А еще раньше сказал, что ему надо бежать, что он опаздывает — что делать, он всюду опаздывает, но на этот раз сильнее, чем обычно, и что ему очень хочется еще поговорить с ней, но пора бежать и не могли бы они встретиться здесь же завтра, в восемь тридцать?
Самое подходящее время, добавил он, убегая, для встреч с незнакомцами, правда? Его глаза-светофоры сигналили: да, скажи «да», и она кивнула, покраснев до ушей.
Она не успела спросить его, как он здесь оказался, потому что когда она в последний раз его видела, он сидел в автобусе и дремал. Они даже не успели толком познакомиться — не узнали, как кого зовут.
И теперь придется ждать до завтра, до половины девятого, а до тех пор она будет мысленно называть его Джентльменом. Хотя любое имя сгодится. Кроме Пирса.
Все это было как сон, так неожиданно и невероятно, что, когда он вышел, она спросила у официантки:
— Так вы его знаете?
— Да, заходит по утрам, — ответила та. — Приличный человек. Всегда дает хорошие чаевые. С таким не стыдно и под ручку пройтись. Я бы лично не переживала, если бы он меня вздумал закадрить.
Сэди переживала вовсе не из-за того, что незнакомец пытался ее «закадрить». А из-за того, что она его придумала. Вообще-то люди не выхватывают мобильники у грубиянов, по крайней мере те люди, которых она знала. Им не аплодирует весь автобус. У них нет таких зеленых глаз, как у него, и они не говорят, что любовь разит наповал, и у них нет южного акцента. А если бы такие люди и существовали, вряд ли они бы пригласили ее позавтракать. Следовательно, она его придумала. Но официантка-то не придуманная, а она как раз и подтвердила факт его существования.
Сразу возвращаться в гостиницу не хотелось, и Сэди решила прогуляться. Перешла на другую сторону Пятой авеню и пошла пешком: мимо отеля «Плаза», мимо собора Святого Патрика, мимо Рокфеллеровского центра — пока не добралась до того места, где сейчас стояла: до островерхого небоскреба. Наверх подниматься смысла не было — что там увидишь в такую погоду? — и она развернулась и пошла обратно тем же маршрутом. На витрины почему-то смотреть не хотелось, а занималась она тем, что всю дорогу вспоминала встречу с Джентльменом: с того момента, как впервые увидела его в автобусе, до последней минуты, когда он выскакивал в распахнутую дверь кафе. Каждый раз, прокрутив ленту воспоминаний до конца, она мысленно прокручивала ее назад и нажимала кнопку повтора, и время, проведенное за этим занятием, не казалось ей потраченным впустую.
«Имею же я право помечтать! — решила она. — Даже если завтра все будет не так, если он не придет или окажется, что у него жена и четверо детей, у меня по крайней мере останется это утро, когда все еще было зыбко и неопределенно и я была счастлива. Имею право. Это не то что с Пирсом — тогда я месяцами сидела и ждала его звонка, думая, что должна же быть какая-то уважительная причина, по которой он так резко вычеркнул меня из своей жизни, но это был самообман. А теперь — чистая фантазия. В этом вся разница».
Дойдя до 79-й улицы, она свернула в сторону Мэдисон-авеню. Пока вдали не показалась гостиница, она не могла думать ни о чем, кроме Джентльмена, но, подходя к отелю, вдруг задумалась. А вдруг Джорджи и Джессика захотят ее видеть завтра ровно в восемь тридцать утра? Вероятнее всего, они в это время будут еще отсыпаться, но, как показывает опыт, в этом путешествии ничего нельзя знать заранее. Осмелится ли она сказать им правду? Поймут ли они ее, при том что у них один Морган Блейн на уме? Или Джорджи, узнав, что Джессика ее опередила, соберет вещички и вместе с Сэди умчится домой? В таком случае она не сможет предупредить Джентльмена. А если сказать Джорджи «нет»? Но они оплатили ее поездку, она работает на них. Разве может она взбрыкнуть и остаться в Нью-Йорке — без работы, без денег?
— Эй, милая, очнитесь!
Перед ней стояла хорошо одетая пожилая дама и буравила ее взглядом.
Сэди силилась улыбнуться и вдруг почувствовала сильную боль в левом виске — и не могла вымолвить ни слова.
— Вы не заблудились?
— Нет, — прошептала Сэди. — Спасибо.
Поднявшись на лифте в свой номер, она первым делом скинула ботинки и рухнула на постель. Полежав минут десять, перекатилась на бок, с закрытыми глазами нашарила сумку и стала искать сильнодействующий нурофен. По стеночке дошла до ванной и не разжевывая проглотила сразу две таблетки — точь-в-точь гуляка после попойки. В таких случаях хорошо бы полежать в теплой ванне…
Так она и сделала, но почему-то пульсирующая боль не унималась, в виске все сильнее и сильнее стучало, она подумала, что еще немного, и голова лопнет.
— Сэди! Сэди? Ты где?
Черт, ругнулась Сэди, вылезая из ванны и хватая полотенце. Мало того что в висках стучит, так теперь еще и Джессика в дверь молотит!
Элайза приготовила салат из макарон с тунцом, крохотными помидорчиками и мелкими кукурузными початками, — и эта жуткая смесь, как отметила Джорджи, оказалась на удивление вкусной. Джорджи была голодна как волк и спокойно могла бы одна умять целую миску, но не стала этого делать. Не хватало еще, чтобы Блейн узнал о ее слабостях или подумал, что она не умеет вести себя за столом. Она боялась, что он начнет опять над ней подтрунивать. Похоже, именно в этом он видел свое жизненное предназначение: в том, чтобы ее высмеивать. Он получает от этого удовольствие, подумала она. Ну забрела к нему очередная поклонница — что тут такого смешного, на самом-то деле?
— Знаешь, Морган, ты пишешь про сельву так, словно ты там родился. Но я знаю, что это не так. Как тебе это удается — что это, игра воображения?
Джорджи с затаенной грустью смотрела, как Элайза, задавшая этот вопрос, подбирает из миски остатки салата и перекладывает себе на тарелку.
Морган пожал плечами:
— Талант, что я могу сказать. Умение подбирать слова.
— Угу. — Элайза кивнула. — А в любовных сценах тоже? Я хочу сказать, они связаны с реальной жизнью или с умением подбирать слова?
