— Знаешь, у меня есть друг, так он говорит, чтобы я с тобой не встречался, — выпалил вдруг мальчик.
Джентльмен положил локти на стойку и сжал ладонями голову.
— Какой друг? — Голос девочки стал пронзительным — впору гранит резать.
— Ты его не знаешь.
— Если я его не знаю, как же он может обо мне говорить?
— Он о тебе слышал.
— Что слышал?
— Что по тебе многие сохнут.
— Да? — Девочка замолчала, перевела дух, потом хихикнула: — Ну да.
Джентльмен вновь поднял голову, умильно сложил ладони и улыбнулся.
— Ты ведь такая красивая и все такое.
Сэди видела, как девочка вдруг покраснела, глаза у нее заблестели, а Джентльмен сжал кулак и поднял вверх большой палец.
— Может, прогуляемся или как?
— Прогуляемся. — Мальчик мигом соскочил с табурета. — Ты классная!
Она поцеловала его. Быстро, от всего сердца. Потом встала, пригладила юбку, мальчик обнял ее за талию, и они вышли на улицу.
Джентльмен развернул свой табурет к Сэди.
— Вот это да, — сказал он. — Я, честно, в какой-то момент испугался. Когда он вспомнил про друга. Чуть все не испортил.
— Ага. Я слышала, как она засопела.
— Но он вовремя нашелся — сказал, что по ней ребята сохнут. Не растерялся.
Ты в автобусе тоже не растерялся, подумала она.
— Да, он молодец, — кивнула Сэди.
— Первая любовь. — Он пожал плечами. — Разит наповал.
Это меня сразили наповал, сказала себе Сэди Хокс. Вы меня сразили.
Джессика смутилась. После того как она спросила Моргана про его экспедицию в сельву, он минут двадцать подробно рассказывал ей о тамошней флоре и фауне. По крайней мере такое у нее сложилось впечатление, потому что очень трудно было понять что-либо, когда на тебя изливают нескончаемый поток специальных терминов. Она-то надеялась, что он расскажет ей об атмосфере, о духе сельвы, а не о каких-то жуках и червяках. Но в конце концов, подумала она, целое складывается из мелочей. Морган так красиво описал южную природу, потому что хорошо знает про каждое растение, про каждый живой организм. Он смотрит как бы изнутри, изучая сначала мелкие детали, чтобы потом дать общую панораму событий. Очень оригинальный прием. Перед ней — серьезный человек, а не просто известный писатель. Ей бы радоваться, но никак не удается сосредоточиться. А надо бы.
— Знаете, Морган, — он как раз перешел к особенностям мха. От напряжения у нее рябило в глазах, и мозги еле ворочались. Еще немного — и она сама будет как мох. — У вас не южный акцент. Откуда вы родом?
— Из Бостона. Как Джон. Но вообще-то познакомились мы с ним уже в Нью-Йорке. — Он смутился. — Простите. Со мной, наверно, трудно разговаривать — я не очень находчивый собеседник. Вы спросили меня про сельву, а я начал рассказывать о скучных вещах, вы задали мне конкретный вопрос, а я опять о своем…
— Прошу вас, не извиняйтесь, не надо. — Джессика слышала собственный голос как бы со стороны: что-то она начала заикаться. О чем бишь они говорили? Голова совсем не работает. Комары, о которых он ей рассказывал до того как переключиться на мох, кружились у нее в голове и звенели на разные голоса. Это от любви или от передозировки кофеина? Колени у нее дрожали, руки на столе тоже едва заметно подрагивали. На чем они остановились-то? Она, кажется, собиралась что-то сказать, но что? Ага, речь шла о Бостоне. Он родом из Бостона. Надо спросить про Бостон.
— Бостон. — А что спросить-то? — В Бостоне есть комары?
— Есть, — засмеялся он.
Ради тебя я летела через океан. Я полюбила тебя с первого взгляда. Но не могу же я об этом прямо сказать. Ты еще решишь, что я сумасшедшая. Или уже решил. Может, так оно и есть.
— Вообще-то я там недолго прожил.
— Правда? — Джессика ухватилась за край стола. Держись, сказала она себе. Сейчас не время для обмороков. Соберись. Дыши медленней. — А почему?
— В двенадцать лет родители отправили меня учиться в Нью-Хэмпшир.
В исправительную школу? Еще один Дэниел Кантер? Ну что ж, и это неплохо. Даже в каком-то смысле добрый знак. Разве что… она слышала, что все убийцы-маньяки начинали с того, что в детстве отрывали мухам крылышки. Поэтому он так интересуется природой? Может, поэтому ему так удаются сцены насилия? Потому что в двенадцатилетнем возрасте он убил человека. Это вам не машины угонять…
— Можно спросить, что вы такого сделали?
— Не понял?
— Что сделали, из-за чего вас услали?
— А, это… — Он снова засмеялся. — Ничего не сделал. Разве что имел счастье родиться. Отец мой учился в той школе, и дед тоже, это у нас вроде семейных университетов — Сент-Пол. Школа-интернат для привилегированных. Шучу.
Школа-интернат. Неужели?! У них так много общего! Но ей почему-то все трудней становилось дышать, сердце стучало как бешеное. И комары одолели. Никак не улетали из головы. Теперь она их видела — такие маленькие жужжащие искорки, как светлячки.
— Джессика? Что с вами?
— Я хочу в сельву. — Она смотрела в кофейную кружку. Комары каким-то образом набились в кружку и тянули ее за собой. — Как мне надоела эта жизнь!
— Джессика… — позвал он.
Она услышала свое имя откуда-то издалека. А потом с глухим стуком уронила голову на стол.
Самый верный поклонник инопланетянина И-Ти свернул с шоссе на проселочную дорогу — впереди на приличном расстоянии по-прежнему маячила синяя БМВ.
— Остановите здесь, — приказала Джорджи, но, вспомнив, с каким психом имеет дело, добавила: — Пожалуйста.
Надо было выждать немного, дать Моргану время выйти из машины и войти в дом, а потом идти знакомиться. Больше машин вокруг не было. Дом, стоящий на большом удалении от шоссе, казался необитаемым.
— Этот ваш бывший, что ли? — спросил водитель, нажимая на тормоз.
— Нет. Просто я хочу сделать ему сюрприз.
— Жутковатое место. Как-то тут… Глушь лесная и вообще… — Он помахал в воздухе еще одной незажженной сигаретой. — Заколдованный лес. Дом бабы-яги. У черта на куличках.
Джорджи помотала головой. Сумасшествие — заразная вещь, скорее бы избавиться от этого таксиста. Издалека она видела, как Морган вышел из машины и поднялся на крыльцо. Это был очень крупный мужчина. Почему-то в городе это было не так заметно. Ничего страшного, подумала она. По крайней мере не пузатый, просто кость широкая.
— Думаю, две сотни, для ровного счета. Пойдет?
— Отлично.
Джорджи достала пачку банкнот и отсчитала две сотни. А чаевые? Кто знает, что он выкинет, если не добавить чаевых? Она присовокупила к кучке еще двадцатку, потом подумала и добавила еще одну.
— Может, не стоит тут надолго задерживаться?
— Ничего, за меня не беспокойтесь.
— Потому что я могу ведь подождать.
— Нет-нет, спасибо.
Иди и общайся со своим инопланетянином, звони ему по домашнему телефону. Дверь дома закрылась. Морган вошел внутрь. Других машин поблизости не наблюдалось, света в окнах не было, стало быть, он в доме один. Ей опять повезло.
— Вон там можно развернуться. Можно дальше не ехать. Я дойду сама.
— Классно. — Таксист завязал резинкой сальные волосы, потом добавил: — Жуткое место.
«Сумасшедший или притворяется? — подумала Джорджи. — Какая разница? Все равно я больше никогда его не увижу».
* * *
Дом и впрямь выглядел жутковато — отчасти потому, что стоял далеко от шоссе и никакого другого жилья поблизости не было. Крыша двускатная, островерхая — вот почему таксист вспомнил про бабу-ягу. Вообще-то дом был не маленький и отнюдь не ветхий. Наверно, летом здесь хорошо. Можно приехать сюда и забыть о городской суете. Джорджи шла не спеша, обдумывая на ходу, как лучше представиться. Номер с вывихнутой ногой тут не пройдет: разве поверит он, что она случайно забрела сюда по снегу и почему-то поскользнулась прямо у его крыльца? Лучше всего, решила она, сказать правду или почти правду. Например: «Я обожаю ваши книги и решила во что бы то ни стало вас увидеть». Он будет польщен. Каждому писателю приятно знать, что у него есть поклонники. Они поговорят о «Вуду-девах», а потом плавно перейдут на другие темы.
Было бы лучше, думала она, пробираясь по снегу, если бы я догадалась надеть ботинки, а не туфли на каблуках, да и костюм не очень-то подходит для загородной прогулки. Но все же шерстяная шотландка имеет какое-то отношение к природе, к скачкам по болотам, так что ничего.
А потом расскажу ему про безумного таксиста, решила она. Будет повод посмеяться. А Джессику жалко. Как она там? Сидит небось перед пустым кабинетом в Колумбии и курит. Ничего, переживет. Как-нибудь.
Не успела она ступить на крыльцо, как дверь отворилась, и Морган Блейн шагнул ей навстречу.
— Кто вы? — спросил он.
Голос у него был хриплый и грубый, что вполне соответствовало внешности.
Джессика была не готова к такому резкому вопросу и от неожиданности потеряла дар речи. От неожиданности и от страха. Внезапно ее пронзила мысль, что она ведь ничего толком не знает об этом человеке. Да, Морган Блейн известный писатель, но безумный таксист ведь тоже неплохо справляется со своей работой. А она стоит тут, в богом забытой глуши, наедине с незнакомым человеком, который, почем знать, вдруг нападет на нее, изнасилует, ограбит и бросит в сугроб. И никто тут ее не найдет.
