Александр Юрьевич решительно задвинул ящик в стол, взял трубку внутреннего телефона:
– Виталий Геннадьевич, ты кабинку с ВЧ-телефоном не опечатал еще?
– Никак нет, Александр Юрьевич, – бодро ответил штатный дежурный управления.
– Погоди пока опечатывать, я сейчас спущусь, один звоночек сделаю. Совсем забыл…
– Хорошо, товарищ полковник, мне все равно сейчас в кабинете у генерала карандаши подточить надо.
Тихорецкий быстро спустился к кабинке, где стоял ВЧ-аппарат. Раскрыл телефонную книжку с грифом «Секретно», набрал нужный номер. В трубке послышалось бульканье: включился механизм автоматической зашифровки речи.
Через полторы минуты он положил трубку аппарата на базу, вышел из кабинки, облегченно вздохнул: вот теперь все. Я сделал все, что от меня зависело.
Евгений Петрович сидел в своем любимом кресле и читал детектив Аркадия Адамова. Вернее, не читал, перечитывал. Читал он Адамова давно, лет десять назад. Адамов – один из его любимых авторов: сюжеты интересные и слог хороший. Но главное – правдоподобно, не накручивает, как это сейчас делают многие писатели. Все в жилу, и герои правдоподобные, жизненные.
Вечерняя суббота – самое лучшее время для отдыха. А с завтрашнего дня начнется: усиление, выборы. Да тут еще эта проверка и это спецмероприятие. Не лежит у него душа к этому мероприятию. Хоть и говорит Полянский, что это огромный рывок их отечественной науки вперед…
В комнату с радиотелефоном вошла жена: «Это тебя, Женя». С каким-то странным предчувствием Булдаков взял трубку телефона.
– Евгений Петрович? – В трубке незнакомый мужской голос.
– Да, я вас слушаю.
– Вы меня не знаете, я вас тоже. Тем не менее прошу вас выслушать меня внимательно и серьезно отнестись к той информации, которую я сейчас вам дам. На ваш объект планируется вооруженное нападение, которое будет совершено в ближайшее время. Точно даты я пока не знаю. Нападение осуществят боевики чеченской террористической организации. Боевики хорошо вооружены и имеют опыт в таких мероприятиях. Цель нападения – изъятие какой-то очень секретной информации. И еще важный момент. Среди сотрудников объекта есть крот. Этот человек осведомлен об этом секрете и занимает у вас не рядовую должность. Я советую вам вычислить крота и усилить ваши позиции в окружении объекта. Вы все поняли, что я вам сказал?
– Да. Мы можем с вами встретиться?
– Нет, я сам под колпаком. Если вы хотите получить от меня дополнительную информацию, то дайте мне ваш рабочий телефон на объекте.
– Но… как я могу поверить в достоверность вашей информации?
– Пока никак, но она скоро подтвердится, очень скоро. Постарайтесь усилить охрану, она у вас слабая. Так вы мне дадите ваш телефон?
– Хорошо. – Булдаков, немного поколебавшись, продиктовал незнакомцу свой рабочий телефон, который является служебной тайной.
– И еще: пока никому не сообщайте то, что я вам сейчас сказал, даже руководству. Я думаю, я успею передать вам дату нападения… – на другом конце провода положили трубку.
Несколько секунд Булдаков сидел словно в ступоре. Затем постепенно начал осмысливать прошедший только что диалог. Сразу в голове начали выстраиваться версии относительно звонившего человека. Шизофреник, провокатор, бывший агент… Ни к одной из этих категорий неизвестный мужчина не подходил. Во-первых бросается в глаза, что он говорит оперативным языком, во-вторых, знает их объект: охрана-то действительно у них слабая. В-третьих, его информация совпадает со сведениями, которые два дня назад до них довел Оборнов. Три стыкующихся момента – это много. Стоп! «Я сам под колпаком» – вот ключ к разгадке необычного поведения мужчины. Это член банды. Может, его обидели, мало дали денег; может, в последний момент перетрусил, решил подстраховаться на случай провала их операции, а может, совесть проснулась – бывает и такое! И он почти слово в слово повторил совет Оборнова – вычислять крота. Нет, это точно бывший оперативник! Тогда совсем странно. Евгений Петрович отложил детектив: сейчас не до него. У него свой детектив! Он пошел на кухню попить чаю: когда ему приходилось усиленно размышлять, он всегда пил сладкий чай.
В комнате дежурного управления ФСБ по городу N-ск и N-ской области находились штатный дежурный управления, пожилой и очень худой капитан, и полный майор средних лет – оперативный дежурный. Оба сидели перед телевизором и напряженно следили за ходом футбольного матча, в котором одним из участников была местная команда. Время десять часов вечера, в управлении никого больше нет, телефоны затихли, можно и расслабиться.
Капитан отключил электрочайник, взял свою чашку из тумбочки, обратился к напарнику:
– Кофе будешь, Дмитрий Германович?
– Нет, Леонид Степанович, я потом не усну, – ответил майор, не отрываясь от экрана телевизора.
– А я не могу без кофе. Привык, – он насыпал себе в чашку полные две чайные ложки кофе, одну ложку песка, залил до края кипятка. – Неужели не сравняют счет? – с досадой спросил в воздух пожилой капитан, чуть отпил из чашки бодрящего напитка.
– Должны сравнять, – уверенно успокоил его майор.
В это время зазвонил аппарат ВЧ-связи. «Кого это черт…» – недовольно буркнул капитан и с чашкой кофе направился к столу дежурного. Поставил чашку на стол, взял телефонную трубку трезвонящего телефона, который был включен только на прием:
– Дежурный по управлению капитан Забродин, слушаю вас.
– Начальник второго отдела, полковник Тихорецкий, московское управление, – после небольшого бульканья ответил аппарат.
– Слушаю вас, товарищ полковник, – капитан напрягся, потому что прилагательное «московский» действует на всех оперативных дежурных магически.
– У меня для начальника управления телефонограмма…
– Минуточку, сейчас возьму ручку… Диктуйте, – он больше минуты записывал в журнал текст, записав, переспросил фамилию столичного чекиста, – еще раз, как? Сестрорецкий? А… Тихорецкий. Но… товарищ полковник, я передам только в понедельник… хорошо, до свидания.
Дежурный капитан дописал последнюю фразу в журнале, взял чашку с кофе, а в это время майор, который так и не отрывался от телевизора, закричал: «Есть… Степаныч!!» Капитан дернулся к экрану, кофе из его чашки выплеснулся на открытую страницу журнала, как раз на то место, где была написана последняя фраза телефонограммы. Но капитан, словно магнитом притянутый к экрану телевизора, не обратил на это внимания.
– Чего там? – спросил майор своего напарника, когда они просмотрели повтор гола в ворота противника.
– А, чушь какая-то. О каком-то шпионе на объекте двести двадцать один. Это, кажется, правительственная дача в сорока километрах от города.
– Да нет, это не дача… – задумчиво произнес майор.
– Да и хрен с ней! Сейчас усиление по всей стране и подобные звонки будут постоянно, – уверенно спрогнозировал многоопытный капитан.
На следующее утро заступал начальник информационно-аналитического отдела, пожилой, важный полковник.
– Ну что, Степаныч, чего тут наработали? – спросил он капитана, читая рапорт дежурного.
– Да все спокойно, товарищ полковник, вот только сообщение какое-то странное, по двести двадцать первому объекту. Якобы там какой-то американский шпион…
– Чушь, какой там шпион, в тайге? Да потом это не наш объект, мы его не обслуживаем. Он московского подчинения…
– Вот и я так думаю, товарищ полковник. Я поэтому не стал вписывать в рапорт…
– Не надо. Сидят там, понимаешь, стратеги, ловят шпионов в нашей тайге, – он надменно хмыкнул. – А кто это послал? – Он взял журнал черновых записей. – Степаныч, а что это, чем заляпал?
– Да кофе пролилось, нечаянно, товарищ полковник, – объяснил капитан.
– Бардак тут у вас! – грозно пробурчал начальник. – В шахматы, что ли, играли?
– Никак нет, товарищ полковник, действительно случайно.
– Ладно, иди, – смилостивился полковник и жирным крестом зачеркнул в журнале входящей информации телефонограмму московского полковника.
В данный момент никто из присутствующих офицеров даже не подозревал, что инцидент с пролившимся кофе сильно повлияет на дальнейшие события.
Глава XXIX
За столом вокруг схемы объекта сидели четыре человека: Вощанов, Хасан и лесные братья. Внешне сборище напоминало боярскую думу: три здоровых бородатых мужика сидели молча и внимательно слушали Анатолия Ивановича, «кивая брадами».
– …Охрана находится на двух вышках, – Вощанов сделал на схеме два красных кружочка, двое отдыхают в караульном помещении, – еще один красный кружочек на углу одного здания, – и двое на КПП, офицер и прапорщик. Самые опасное место – КПП: там тревожная кнопка с выходом на взвод охраны в особом отделе. Это приблизительно в десяти километрах от нас. Поэтому в первую очередь надо зачистить КПП. Это я сделаю с Магистром, – Анатолий повернулся к Захару и Семену. – Вы снимете часовых на вышках, а оставшихся двух в караульном помещении уберете, как только они выбегут из него. Тебе, Хасан, надо будет взорвать телефонный кабель. Взрывчатку заложишь в пятницу, за два дня до операции. Как думаешь, Хасан?
