и Онории – классическая Мэйв. Сначала бей, а думай потом.
Я засмеялась. Возможно, желание пропало даром, но оно того стоило.
– У меня осталось последнее желание, Алиса, – сказала я подруге. – Два других я промотала. Деньги помогут мне исполнить все мечты.
– Ты говоришь как… банкир, Мэйв. Не становись скрягой или богачкой… Будь собой. Сделай что-нибудь поразительное. Захватывающее.
В ответ у меня вырвались слова, которые я не сумела сдержать. Возможно, смогла бы, но не захотела.
– Легко тебе говорить – ты же Алиса Бромли, единственная внучка Бромли с Гросвенор-сквер[6], – выпалила я. С моей стороны это было подло, но я не сожалела. – Ты можешь когда угодно получить все, что захочешь. Захочешь лигу по крикету – она будет у тебя хоть завтра.
По взгляду Алисы я поняла, что подруга уязвлена. И вот тогда я раскаялась. Моя Алиса, вероятно, могла бы получить что угодно, но она была не такая. Некоторые девочки при любом удобном случае щеголяли платьями, путешествиями и побрякушками. Но только не Алиса. По ней никогда не скажешь, что она из богатой семьи.
Я взяла ее за руку.
– С моей стороны это было просто по-свински, – признала я. – Прости, я не хотела…
Алиса попыталась улыбнуться, но вид у нее был грустный.
– Знаю, что не хотела.
Алиса Бромли была настолько добросердечна, что ее богатство ее удручало.
Она внимательно на меня посмотрела.
– Кажется, я прихожу к выводу, что самые заветные желания не должны исполняться по волшебству. Если мы не прилагаем ради них усилий, что тогда они для нас значат? Имеют ли они вообще значение?
Я начала понимать. Кроткая Алиса Бромли видела мою натуру насквозь. Как хорошо, что у меня есть такая подруга! Пусть даже она заставляет меня краснеть от стыда.
– Мисс Меррит! Мисс Бромли! – донесся с первого этажа совершенно лишенный французского акцента голос мисс Гюнтерсон. – Все, кроме вас, собрались внизу и готовы исполнить свой христианский долг.
Я быстро сунула банку сардин под подушку, влезла в зимнюю одежду и помчалась по лестнице вслед за Алисой. Нужно получше обдумать третье желание. Алиса права – не стоит загадывать деньги.
Но неужели в таком случае прав и Мермер?
Глава 20
Ученицы собрались на вымощенном брусчаткой дворе школы, где встречали родственников в дни посещений. Завтра утром, когда родные приедут забрать нас на каникулы, мы снова окажемся здесь. Жду не дождусь!
Плотные тяжелые тучи обещали снег. За стенами пансиона гудел, ни на минуту не смолкая, Лондон, но во внутреннем дворике повисла выжидательная тишина.
Проверив в морозном сумраке, выглядим ли мы должным образом, учительницы вручили нам свечи.
Мисс Солсбери, преподавательница музыки, взмахнула руками, повелевая запевать «О, город Вифлеем».
Лишь только зазвучали голоса, мисс Саламанка взяла фонарь и зажгла от него свечу первой в ряду девочки. Следующая ученица поднесла к ней свою свечу и дождалась, пока та загорится. Так, мало-помалу, неспешно по цепочке зажглись крошечные огоньки, бросая янтарные блики на лица юных леди.
На улицах сияет
Надежды дивный свет.
То чуда луч рассеял тьму,
Избавив нас от бед.
Как бы там ни думали некоторые, сердце у меня не каменное.
В тот миг, когда зазвучал хорал и загорелись свечи, Рождество окутало меня уютным шарфом – связанным не мной, но кем-то другим. И каждая девочка из нашей школы стала мне немного ближе, чем раньше.
Я больше ни на кого не злилась. Даже к Терезе Трезелтон ощутила лишь тень приязни. И мисс Саламанка в свете фонаря показалась другой – добрее, лучше и сердечнее, – словно из глубины директрисы проглянула та девочка, которой она наверняка была раньше, если росла с любящей матерью.
Медленно, под несмолкающее пение, она повела нас через улицу к приюту. Девочки шли с зажженной свечой в одной руке, а в другой держали сверток – шарф и варежки, упакованные в красную бумагу. К лентам свертков мы привязали по маленькому мешочку с засахаренными сливами.
– Только подумайте о несчастных мальчиках, которые росли без матерей. Они никогда не попробовали сладкого, – увещевала мисс Розуотер, пока мы запаковывали подарки.
Я сразу вспомнила, как Томми стащил мою лакрицу, но промолчала.
Громогласным радостным перезвоном разразились колокола Лондона.
Семь часов вечера. Пора рождественской встречи. Час назад из приюта доносились крики и виднелись запотевшие окна уборных: похоже, перед мальчиками стояла непростая задача – вымыться и причесаться по случаю праздника. Я представила, как бы выглядел щеголеватый Том, и развеселилась. Если он вырядился в кружева, я в жизни не дам ему это забыть.
Войдя в помещение, мы по темному коридору прошагали в трапезную, где мальчики завтракали, обедали и ужинали. Там оказалось холоднее, чем у нас в школе. В коридоре слабо пахло дымом, подгоревшими яйцами, а еще мальчишками. Потными, немытыми мальчишками, которые играли в крикет и дрались в грязи. Как непохоже на школу мисс Саламанки, где царил аромат крахмальных передников и непомерно длинного списка правил. Я почти пожалела, что не сирота.
А потом увидела мальчиков.
Я и раньше, конечно, их видела: они часто резвились, играя во дворе, но прежде обитатели приюта не выстраивались напоказ, как сейчас.
Господи, им не нужны шарфы. Их нужно накормить.
Сироты встали по росту: самые маленькие впереди, высокие – сзади. Из всех выделялся Томми. Его вымытые и расчесанные волосы сияли, как красное дерево.
Я знала, что он долговязый и тощий, но только когда увидела его в компании товарищей, поняла, каким голодным выглядел Том. Да и все они. Щеки запали, из коротковатых штанов и бриджей торчали тонкие, словно прутики, ноги.
Интересно, кто из них первым придумал мое прозвище – «Ловкач Фрэнк»?
Томми на меня даже не смотрел.
Мисс Гюнтерсон велела нам выстроиться в ряд и вручить сиротам подарки. Повинуясь ее строгому кивку, каждая девочка произносила заученную фразу: «Счастливого Рождества, да благословит вас Господь».
Сироты же под хмурым взглядом одного из своих наставников отвечали: «Вы очень любезны, мисс, благодарю за столь щедрый подарок».
Я решительно настроилась отдать свой сверток Томми, потому сдвигалась в очереди, пока не увидела возможность подойти к другу, потеснив в сторону крошку Виннифред Херциг. Все всегда отодвигали Виннифред Херциг в сторону.
Я вручила подарок Томми и думала, друг меня узнает. Конечно, для него это повод надо мной посмеяться, ну так позже посмеемся вместе, решила я. Шарф, который я связала, его бы, разумеется, озадачил, но варежки-то – дело рук Алисы.
Но
