Подозрения оседают в желудке, вызывая тошноту.
— Ты очень похожа на свою мать, — говорит Павел, протягивая к моему лицу ладонь, и я отступаю. — Особенно глаза.
Холодею от ужаса. Подозрения подтверждаются: этот престарелый извращенец может быть из секты.
— Вы меня с кем-то перепутали. У моей мамы карие глаза.
Разворачиваюсь, чтобы уйти. Я не намерена выслушивать эти бредни, и лучше мне поскорее спрятаться в квартире.
— Ты должна вернуться домой, — летит мне в спину, — подумай о сыне.
Разворачиваюсь на сто восемьдесят и подлетаю к страперу как фурия.
— Не смейте говорить о моем сыне, — шиплю на него.
— Ему нужна семья. Мама, папа, бабушка…
— У него есть все, что нужно.
— Таня, — Павел на удивление крепко сжимает мои плечи, — поселение — твой дом, твоя судьба. Наставник ждет твоего возвращения, мама и сестра ждут твоего возвращения.
Голос Павла размеренный и обволакивающий, а лицо доброе и как будто светится. Будь на моем месте кто-то другой, поверил бы, но не я.
Наоборот, это блаженно-возвышенное выражение лица меня пугает.
Лжец. Оксана навестила меня в больнице один раз, только за тем, чтобы влепить пощечину, а Машка вообще не приезжала. Даже отказную от родительских прав привозил отец.
— А папа? Он меня ждет?
Дергаюсь в крепких руках, как бабочка в паутине.
— С прискорбием должен сообщить, твой папа давно погиб. Почти сразу, как ты нас покинула. Несчастный случай.
Ну, конечно. Думаю, его наказали за то, что он помог мне сбежать.
Наконец, мне удается вырваться и отступить. Оглядываюсь вокруг, но сегодня, как назло, нет ни мамочек с детьми, ни собачников, ни одного случайного прохожего. И Сомов куда-то запропастился.
— Если вы еще раз ко мне приблизитесь, я от вашего БДСМного дома престарелых камня на камне не оставлю!
— Да что ты? — взгляд Павла становится холодным, а из горла вырывается издевательский смех. — Ты ничего не сможешь сделать. Мы стали сильнее. Разрослись как грибы после дождя, — скорее, как раковая опухоль. — Ты вернешься домой. Вас с Алексием ждет замечательный дом, вашему сыну там будет хорошо, — мужчина шагает ко мне, а я отступаю. — Я буду навещать тебя. Если будешь хорошей девочкой, получишь все, что хочешь. Деньги, украшения. Все, что раньше получала твоя мама. Но Оксана уже старая. Мне нужна ее молодая копия.
Павел делает резкий выпад и хватает меня за руки, притягивая к себе, пытается поцеловать. Изо всех сил стараюсь вырваться, но мужчина, на удивление, очень силен.
Господи, да он мне в дедушки годится. Какого хера творит?
Вырываюсь, кручу головой. Откуда в Павле столько сил? Ответ приходит неожиданно, когда наши взгляды встречаются. В мужских глазах нет ничего человеческого, только безумие.
— Не сопротивляйся. Покорись судьбе.
Ага, как же. Бью козлину по яйцам и не мешкая бегу к своему подъезду. Руки дрожат, с трудом попадая по кнопкам домофона.
— От судьбы не убежишь, — кричит Павел.
Повторюсь: ага, как же.
Прячусь в квартире, но облегчение не приходит. Не чувствую себя в безопасности.
— Тань, — от внезапного оклика Антона, я вздрагиваю, — я немного похозяйничал, кофе попил. Максим еще спит. А я пойду Вороновых навещу.
Однажды, когда Байдин меня навещал, познакомился с Варей, и Царевна покорила его сердце. Желаю Антону удачи в завоевании неприступной крепости и закрываюсь на все замки.
Иду в комнату к сыну, опускаюсь на колени рядом с кроватью, провожу трясущейся рукой по темным мягким волосам, целую макушку и ухожу на кухню, попутно набирая маму.
— Мам, — из горла вырывается жалобный писк, — они меня нашли. Эти долбанные сектанты меня нашли.
Рассказываю ей о неприятной встрече, не скрывая подробностей. Меня натуральным образом трясет от страха. Руки не слушаются, голова, охваченная паникой, соображает плохо.
Слезы нескончаемым потоком текут по щекам, капая на свитер, а сердце сжимается от боли. Не получается принять мысль, что моего доброго, заботливого и, к сожалению, слабого папы больше нет. Почти двадцать лет я тешила себя мыслью, что он сделал свой выбор, решив остаться с Оксаной, и счастлив. Возможно, это он уговорил секту оставить меня в покое и поплатился за это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Боже… — шокировано выдыхает мама.
— Выдела бы ты Павла. Он настоящий псих. Мам мне страшно. Я не могу к ним вернуться, тем более с Максимом.
Я всхлипываю, судорожно вытирая, слезы и достаю бутылку воды из холодильника.
— Как же Николай допустил, чтобы в их семью пробралась такая паскуда?
— Да, ладно, мам, — сажусь за стол, отпивая воду из горлышка, — если посмотреть со стороны, то кажется, что Леша изменился в лучшую сторону. Я тоже не придавала значения мелким деталям, не раскусила их схему. Даже ты сегодня говорила присмотреться к нему.
— Прости дуру. Хорошо, что ты не прислушалась.
— Мам, ты ни в чем не виновата. Но нужно как-то защитить Максима.
— Солнышко, послушай, — голос мамы становится тверже, — звони Аленке, собирай все, что можешь и уезжай к ней. Вряд ли сектанты смогут протянуть свои щупальца до Москвы. А я Лебедеву позвоню, Константин Михайлович поможет с работой. Квартиру я выставлю на продажу, наскребем на первый взнос.
Решение кажется разумным, но…
— Мам, а как же вы?
— Позаботься о себе и сыне, а с нами все будет хорошо. Обещаю.
23
Поговорив с мамой, сразу перезваниваю Леле.
— Привет, Танюш. Соскучилась?
Голос сестры веселый, и мне не хочется портить ей настроение, втягивая в свои проблемы. Задумываюсь, не отложить ли разговор, но для подобной новости вряд ли появится подходящий момент. И страх пинает под ребра, подгоняя сбежать и спрятаться как можно скорее.
— Лель, — стараюсь придать голосу беззаботности, но он все равно дрожит, — твое предложение о переезде имеет срок давности?
В трубке воцаряется тишина. Я понимаю, что напрашиваться к ним с Димкой неуместно. Но может примут хотя бы на пару недель.
Видимо предложение уже неактуально, сестра продолжает молчать, и я думаю, что она просто не знает, как мне отказать, чтобы не обидеть.
— Тат, если ты сейчас скажешь, что это шутка, то я сию секунду закажу билет, приеду к тебе и огрею микроволновкой.
— Не получится, — уголки губ сами собой приподнимаются в подобии улыбки, — она у меня встроенная.
— Значит сковородой. Они-то у тебя к плите не прикручены, — шутливость разговора, приносит облегчение, но после паузы Алена серьезно спрашивает. — Тат, что случилось?
Не могу усидеть на месте. Рассказывая повторно о недавних событиях, убираю со стола, протираю поверхности, хотя на кухне идеальная чистота.
— Боже, Тата, какого черта им от тебя надо?
— Без понятия, Лель. Похоже старпер Павел вышел на новый уровень своей извращенной фантазии. Видите ли Оксана стала старой, а ему подавай молодое тело.
— Какая мерзость! — возмущается сестра. — Меня сейчас стошнит.
— А представь какового было мне. Я-то думала, переехав за шестьсот километров, смогу навсегда вычеркнуть этот ужас из памяти.
— Тат, а ты уверена, что твоего папу убили? — задает Леля неожиданный вопрос.
Я замираю, переставая оттирать несуществующее пятнышко со столешницы.
— Честно? Нет. Его смерть вполне могла быть случайностью. Но в глазах Павла мелькнул такой блеск, будто лезвие ножа отразилось, вот я и подумала…
— Знаешь, я раньше часто задумывалась: неужели никто не ищет бедолаг, которые туда попали. Ни родственники, ни друзья. Насколько помню, твои родители были уже в сознательном возрасте, когда там поселились.
— На счет Оксаны я не в курсе. Только знаю, что ее привела наша соседка. Они так и остались лучшими подругами. А отец детдомовский. Рано начал пить, курить, наркотиками баловался. Он говорил, что на одной из гулянок у кого-то на квартире поймал такой трип, что вошедшая Оксана показалась ему ангелом, и он сразу влюбился. Как по мне, это больше похоже на одержимость. Папа и меня любил и защищал от нее. Но все равно вернулся в поселение, ради женщины, которая его ненавидела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
