— Я с ней расстался, — отчётливо выдаёт он. Холодно и хлёстко.
А я вот в шоке. Смотрю на него и не могу поверить в происходящее. Он реально приехал сюда, чтобы сказать, что расстался с девушкой?! После трёх дней… неизвестно чего. Со психом пытаюсь захлопнуть перед ним дверь, но Стас с силой распахивает её, по-хозяйски заходя в комнату. В коридоре уже начали собираться первые зрители, но вижу я их мельком, потому что следующее, что делает Чернов — это с размаху хлопает несчастной дверью, старенький замок на которой жалобно клацнул.
— Одевайся, — как заведённый в очередной раз повторяет он. — Или поедешь так, в чём есть.
А есть я в майке и шортах, но разве это кого-то беспокоит?
— Слушай, Чернов, засунь свои команды, знаешь куда?! Думаешь, приехал ко мне, сказал, что расстался с девушкой и всё… Я вся твоя, бери же меня полностью?! Если так, то ты ещё больший мудак, чем я о тебе думала!
На этом месте Кроля хлопает в ладоши, но мы со Стасом её не замечаем.
— Ничего такого я от тебя не жду. Ты сказала, я ответил. А теперь, пришло время отдавать долги. Так что руки в ноги, нашла штаны, кофту или что у тебя там, и на выход.
Я впервые видела его таким. Властным и каким-то безапелляционным. Со Стасом я всегда чувствовала себя в предельной безопасности, его мягкость и забота были неотъемлемой составляющей нашего общения. А сейчас. Он не то что угрожал мне, но он напирал, игнорируя все мои трепыхания.
— Слушай, мне не четырнадцать и я давно уже не ведусь на слабо. Долги? Я тебе деньги давала, сам отказался. А дальше не моя проблема.
— Вера… — уже чуть более человечно произносит он. — Пожалуйста, поедем со мной.
Последнее предложение даётся ему не так легко, особенно та часть, где вроде как он просит меня. Но это ещё ладно, потому что следующии его слова просто выбивают у меня почву из-под ног.
— Поехали, напьёмся.
Собираюсь опять огрызаться, но нужные слова так и не приходят мне в голову. Лишь одно нелепое:
— Чего?
— Мне хреново. Очень. Видишь ли, я недавно расстался с девушкой, с которой был в отношениях два года и в перспективе… планировал связать свою жизнь. Пока не связался с одной невыносимой особой. Поэтому поехали просто напьёмся, будем пить и вести пространные разговоры о смысле жизни.
— У тебя больше других собутыльников нет? — цепляюсь я хоть за что-то, а у самой в душе зажигаются первые предвестники паники, даже дыхание сбивается.
Я так злилась на Стаса за то, что он не может принять решение, что уже решила, что он просто пытался усидеть на двух стульях. А тут… То что для него это тоже может быть болезненный выбор, я не задумывалась. Мне ведь казалось, что ищет максимально удобное решение для себя. И совсем не думала о том, что у него тоже могли быть чувства к Насте. Я, как и Рома, была недовольна выбором Чернова, что совсем не учла другого. Слишком зациклилась на своих переживания и обидах.
— Я с тобой хочу. И не смей отрицать, так или иначе это началось с твоей подачи. Так что и точку ставить нам тоже вместе.
В растерянности ловлю краем глаза Кролькино движение плечами. Она тактично кивает головой, мол, в его словах есть резон.
— Я не пью… — сопротивляюсь до последнего.
— Ты же бармен? — наконец-то теряется он, упуская хоть на миг часть своей доминантности.
— И что? Я теперь должна пить беспробудно?
Чернов с любопытством поднимает одну бровь, и мне приходится пояснять.
— Дешёвый плохой алкоголь не пью, а дорогой… им особо не злоупотребишь.
— Что-нибудь придумаем, — благосклонно обещает он мне.
Такое впечатление, что выбор алкогольных напитков — единственная наша проблема. Но ведь это не так, и наша кипа проблем грозной кучей возвышается высоко над головами, грозясь погребсти нас обоих под своей лавиной. И да, я как истинный камикадзе иду натягивать свои джинсы.
В квартире у Черновых как-то пусто. Особенно сейчас, когда мы здесь со Стасом только вдвоём. Ни его братьев, ни Насти, ни собаки. Один неясный мне Стас и одна растерянная я.
Мы сидим на кухонном полу, откинувшись спинами к горячей батарее, которая через одежду приятно греет наши позвонки. От этого почти душно, но только почти, потому что в руках мы сжимаем холодное пиво. Плотное, темное и крепкое. Марка мне неизвестна, но вкус отличный.
— Бабушка из Германии, — поясняет Стас.
— Бабушка? — ещё чему-то удивляюсь я.
— Точнее прабабушка. Она со своим вторым мужем живёт в Баварии. Вот и шлёт нам образцы местной продукции.
— Какая замечательная прабабушка, — замечаю я, смакуя лёгкую пивную горечь на языке.
— Бабуля вообще мировая. Она когда от нас уехала, мне её очень не хватало.
— Ты был с ней близок?
— Да я вроде как и сейчас не сильно отдалился, — пожимает плечами. — Просто тогда было странно без неё. Я на самом деле в детстве почти полностью на ней был, особенно в последниие годы перед её отъездом.
— А как же родители?
— Отец работал, а мама… там всё сложно было.
— Ооооо, — тяну я чуть веселее, чем следовало бы. — А кто-то ещё меня обвинял в том, что я свои тайны храню излишне строго.
Стас смотрит на меня таким внимательным взглядом, что мне тут же становится совестно, видимо, пора уже заканчивать с осуждением его жизни, я ведь и вправду ничего о нём не знаю.
— Прости, — тихо прошу я.
— Всё в порядке, просто там много всего. Я ведь родился, когда родители ещё сами по сути были детьми. Так что без бабушки там было никак. А потом Рома появился. И там стало всё ещё сложнее.
— Рома уже тогда отжигал?
— И да, и нет…
— Это как?
— Он когда ещё совсем мелкий был, ему диагноз лейкоз поставили, — Стас говорит вроде как ровно, но я всё равно слышу в его словах затаённую боль. Плохо помню то время, мне самому не так уж и много было. Но мы его чуть не потеряли…
И это «чуть» бьёт по моим и без того расшатанным нервам. Моё знакомство с Ромой было не таким уж и продолжительным, но он был настолько напористым, настолько активным… настолько живым, что я даже в своей голове не могла представить, как это «чуть не потеряли».
— Лечение шло плохо. Мама с ним постоянно пропадала на лечении, отец работал. Я был с бабулей. Но потом всё стало совсем туго. Слышала когда-нибудь про трансплантацию костного мозга?
— В общих чертах.
— Когда химиотерапия перестаёт помогать, у людей с таким диагнозом как у Ромы, остаётся последний шанс — пересадка стволовых клеток. Никто из нас не подходил — ни мама с папой, ни их родители, ни кто-то другой. В России вообще с этим сложно, у нас крайне не развит банк доноров. В общем, мои решились на последний шанс, родить ещё одного ребёнка.
— Это помогло? — почти шёпотом спрашиваю я, панически боясь услышать ответ.
— Ну, ты же сама видела, — ухмыляется Стас. — Эта двухметровая шпала до сих пор всем на нервы действует, — а потом сам же осекается. — Пусть и дальше действует.
— Мне жаль.
— Да ладно, — кивает Стас и отпивает из своей бутылки. — Что было, то прошло, главное, что с ним всё обошлось. Да и мы в относительном выигрыше остались, у нас Кирилл появился. Поэтому всё обернулось к лучшему.
— Ты их любишь, — делаю я свои выводы из его рассказа.
— Братьев? Конечно. Их сложно не любить. Даже Рому. В детстве мне нравилось представлять, что его нам подкинули инопланетяне. Но у нас ещё и девочки есть…
Рассказ у Стаса длинный и местами путанный. Впрочем, как и все его семейные перипетии.
Время на часах утекает вместе с пивом из наших бутылок, а мы всё сидим на полу и разговариваем. Стас открывает нам по пятой бутылке, когда разговор выходят на волнующую нас тему.
— Почему Настя?
Чернов непонимающе смотрит на меня. Приходится объяснить.
— Ну вы же друг другу не подходили… Слишком похожие, слишком идеальные…
— Ты опять? — слегка заплетающимся языком возмущается он.
— Нет, ну правда! — не менее пьяно замечаю я. — Вы же с ней оба… Такие… успешные… и..
