от которой человек сознание теряет, спустился с ним вниз и брызнул этой водой на арабку. Та в ту же минуту стала как мертвая. После этого юноша уже спокойно поднялся наверх, взял там сосуды, в которых жизнь арабки хранилась. Вернулся к заснувшей накрепко няньке, брызнул на нее водой, которая оживляет человека. Та пришла в себя, глаза открыла и, увидев перед собой попрошайку, закричала:
– О Аллах! Ты Хайреттин, ты меня обманул! Я тебя сейчас убью, – с этими словами она кинулась на него, желая задушить.
Юноша начал сжимать кулак, в котором держал жизнь арабки. Она испугалась и взмолилась:
– Я тебе не причиню вреда, пожалей меня! – а сама тянется к его шее руками.
Тут шехзаде со всей силой сжал свой кулак и раздавил волшебный сосуд. Арабка и померла на месте.
Довольный этим, сын падишаха запер все двери в крепости, взял с собой ключи и отправился к матери дэвов. Та, увидев его, обрадовалась. Рассказал он ей все, что с ним произошло, потом сказал:
– Пойдемте со мной в тот дворец-крепость, там полно золота и алмазов.
Мать дэвов посчитала это предложение справедливым, собралась и вместе с семью сыновьями-дэвами отправилась во дворец. Войдя внутрь, они удивились роскоши и богатству.
Тут шехзаде и говорит:
– Дорогие мои братья, этот дворец теперь принадлежит вам. Живите в нем в свое удовольствие. У меня же теперь только одна забота осталась: как перенести этот паланкин во дворец отца.
Самый старший дэв отвечает на это:
– Ты не переживай, братец. Я донесу его до самых ворот города, а там ты найдешь телегу, погрузишь на нее и отвезешь во дворец.
Стали дэвы снимать паланкин. Только встав друг другу на плечи, с большим трудом смогли они опустить его с потолка вниз.
Юноша также забрал из шкафа сосуды с волшебной водой, сосуд, в котором жизнь пери была заключена, и сосуд с глазами султанских жен. Попрощался он с матерью дэвов и со своими молочными братьями, вскочил на коня и вместе со старшим братом отправился в обратный путь.
Старший дэв, взвалив тяжелый паланкин себе на плечи, все равно двигался с такой скоростью, что конь еле поспевал за ним. Приходилось великану останавливаться да ждать юношу. Наконец, добрались они до города. Здесь дэв снял со своих плеч паланкин и, пожелав удачи шехзаде, расстался с ним.
С тех пор как сын падишаха покинул дворец своего отца, прошло ровно тридцать девять дней. О его приезде тут же доложили падишаху, сказали, что он привез паланкин. У султанши, услышавшей эту новость, сердце в пятки ушло. Сказала она себе:
– Ах, негодяй! Он убил мою нянюшку, теперь и я пропала, – и упала в обморок. Насилу ее в чувство привели.
Падишах тем временем пришел в покои султанши и сказал ей:
– Султанша моего сердца, ваше желание исполнено.
Пери, приняв больной вид, показала, что она довольна. Паланкин принесли в самую роскошную комнату. Инженеры принялись делать замеры, наконец, повесили паланкин. Когда он начал раскачиваться, послышалась приятная музыка и птицы начали петь прекрасными голосами. Все, кто видел и слышал это чудо, пришли в полное восхищение. Падишах же от радости совершенно голову потерял. А пери от горя не могла радоваться, словно свет померк перед ее глазами. Решила она отравить своего пасынка. Эта мысль немного ее успокоила.
Падишах, не видя своего сына рядом с собой, приказал немедленно привести его, чтобы тот разделил с ними радость и чтобы султанша смогла его поблагодарить. Хотя той было не до благодарностей – она спешно искала яд. Между тем шехзаде, услышав, что его вызывает к себе отец, не стал спешить, только велел передать ему, что придет через час. Сам же спустился в зиндан, принялся обнимать и утешать несчастных пленниц:
– Дорогие мои матушки, я вернулся. Я вас спасу, я верну вам ваши глаза. Скоро вы будете счастливы!
Несчастные слепые султанские жены не поверили, стали горько плакать и причитать:
– Ах, разве это возможно?! Навсегда для нас погасли наши глаза!
Юноша принялся их успокаивать и рассказал им, как он убил злую няньку, как собирается убить пери, а самое главное, что он принес им их глаза. После этого он наполнил водой таз, снял со своей шеи четки, которые ему подарил пророк Хызыр, положил их в воду и омыл ею глаза женщин. Со словами молитвы вложил он глаза в глазницы своей матери, в ту же минуту она стала видеть. Потом пришла очередь и остальных жен, и к ним вернулось прежнее зрение. Стали они молиться за здоровье шехзаде, принялись его обнимать и целовать.
Шехзаде же им наказал:
– Вы пока здесь останьтесь, я поднимусь наверх, а потом вернусь за вами.
Юноша отправился прямиком к своему отцу. Тем временем наступила ночь. Все вокруг было освещено разноцветными свечами, во дворце стало очень красиво. Войдя в покои султанши, он увидел беседующих отца и мачеху, а также раскачивающийся паланкин. Глядя на него, он подумал: «С помощью Аллаха, в скором времени я буду возлежать на этом паланкине».
Тем временем падишах и султанша принялись рассыпаться в лживой благодарности. Шехзаде, выслушав их, удалился к себе. А султанша решила проверить, точно ли умерла ее нянька-арабка. Но сколько ни смотрела она в зеркало, ничего не смогла разглядеть. Поняла она тогда, что больше нет ее помощницы, и поклялась извести своего пасынка.
Когда наступила глубокая ночь, Хайреттин взял сосуды, которые он забрал из дворца пери, и усыпил волшебной водой всех, кто был во дворце его отца. Закончив с этим делом, отправился в покои своего отца. Там застал он спящими его и мачеху. Брызнул и отцу в лицо усыпляющей воды. Тот провалился в глубокий сон.
Затем шехзаде сжал сосуд, в котором была заключена жизнь пери. Султанша немедленно почувствовала это и проснулась. Увидела напротив себя Хайреттина и взмолилась о пощаде. Тот же рассмеялся ей в лицо:
– Каково это – завладеть сердцем моего отца и заставить его ослепить мою матушку? Каково это – приказать бросить ее в зиндан к остальным несчастным? Вспомни, как по твоему приказу я ездил в львиную страну, ходил за молоком матери дэвов! Вспомни, как ты отправила меня на верную смерть в свой дворец! Теперь же ты умри, блудница!
С этими словами он еще сильнее сжал сосуд.
Раскаялась пери, стала еще сильнее умолять пощадить ее. Но Хайреттин только смеялся:
– Нет, ты должна умереть! На этом паланкине я буду лежать, я буду получать все удовольствия вместо тебя.
Султанша продолжала плакать:
