– Сейчас мне надо позвонить, – сообщила я ему.
Джек кивнул, поднялся и направился в ванную. Я набрала номер голосовой почты и ввела пароль. Из-за закрытой двери ванной доносился шум воды в душе.
Когда разговор закончился, Джек появился в комнате, окружённый облаком пара. На бёдрах – полотенце, влажные волосы убраны с лица. Я захлопнула телефон, и он посмотрел на меня с любопытством.
– Мне нужно идти, – пояснила я и встала, поправив юбку и подняв с пола трусики.
Когда я снова выпрямилась, Джек стоял передо мной – такой тёплый и мягкий, с ещё горящими щеками.
– Хорошо.
Он придерживал меня под локоть, пока я балансировала на одной ноге, пытаясь натянуть нижнее бельё. Затем я вскользь оглядела себя в зеркало над комодом и увидела, что Джек смотрел на меня через плечо. Я обернулась и заглянула ему в глаза.
– Спасибо, Джек.
– Не за что, – уголок его рта слегка приподнялся. – Слишком много тисканья и болтовни.
– Н-да, в другой раз, – я засмеялась.
Он кивнул и проводил меня до двери, где я остановилась, чтобы вытащить из сумочки конверт.
– Ты снова заранее не потребовал оплаты.
– Грейс, – протянув руку за конвертом, произнёс Джек, – ты сказала, что я должен ожидать тебя здесь, в кровати, голый, стоя на коленях. Куда я должен был запихнуть деньги?
– Хороший аргумент, – когда я об этом подумала, то почувствовала, как моё всё ещё влажное влагалище сжалось.
– Кроме того я тебе доверяю, – добавил он.
Мы посмотрели друг на друга. Его улыбка манила, и я чуть приблизилась к нему, но не поцеловала, а лишь на мгновение коснулась рукой щеки. Джек повернул голову и поцеловал мою ладошку.
– Ещё раз большое спасибо, – прошептала я.
– Не за что, – ответил Джек. – Моя цель – быть готовым доставлять удовольствие.
– Ты хорошо её добиваешься.
– У тебя плохие шутки, – он засмеялся.
Нужно идти, ведь пора подумать о бизнесе и помочь одной семье. Тем не менее я медлила, как и Джек. Я не слишком наивная, чтобы думать, будто деньги не играют для него никакой роли, но хотелось убедить себя в обратном: вдруг дело всё-таки во мне, а не в деньгах. С такой мыслью я наконец-таки ушла, а Джек остался в дверях номера дешёвого отеля, завёрнутый лишь в тонкое белое полотенце.
***
Я знала семью Джонсонов долгие годы, хотя никогда с ними тесно не общалась. С Бет мы учились в одном классе, а её старший брат Джим был приятелем моего брата Крейга. Их родители – Пегги и Рон – являлись активными членами музыкального кружка и частенько подвозили меня до дома после различных мероприятий. Однако сегодня их осталось трое: Бет, Джим и Пегги. Рон проиграл многолетнюю борьбу с раком.
Пегги Джонсон выглядела бледной и казалась худее, чем в нашу последнюю встречу, но ярко-красная помада и уложенные в причёску волосы делали её более живой. Когда она вошла, то улыбнулась и пожала мне руку, а потом дружески обняла. Этот жест немного удивил.
– Только посмотрите на неё! – воскликнула Пегги. – Боже, Грейс, ты совсем взрослая.
– Мама! Мы одного возраста, – Бет наморщила лоб.
– Я знаю-знаю, но... – Пегги обернулась к дочери и провела рукой по её шёлковой блузке. – Ты мой ребёнок.
– А я кто? Подкидыш? – Джим закатил глаза.
– Конечно же, нет. Ты тоже мой ребёнок, – Пегги потянула его за узел галстука, а потом снова повернулась ко мне. Странный блеск в её глазах был единственным свидетельством траура. – Итак, позволь начать? К нам приедут люди издалека, а мне надо ещё что-нибудь купить на ужин.
Бет и Джим обменялись взглядами, потом все трое уселись возле письменного стола. Я тоже села и вытащила из маленького металлического ящика, стоящего на столе, акт о смерти Рона Джонсона, мысленно поблагодарив Шелли за то, что она догадалась подготовить его до прихода его родных. Рон почти всё уладил с наследством, оставались лишь последние распоряжения.
Крышку ящика я положила на стопку бумаги, которую оставила Шелли, пометив красными чернилами каждый лист. Подобные разговоры я вела неоднократно и уже не задумывалась, что и как правильно сказать, но когда мой взгляд остановился на имени, написанном на верхнем листе, то слова застряли в горле.
Сэм Стюарт.
На следующем листке снова оказалось его имя. Что-то лепеча, я пролистала стопку с сообщениями, пытаясь одновременно считать и говорить, но это закончилось неудачей. Он звонил, по меньшей мере, четыре раза. Четыре раза за время моего отсутствия? Очень напористый мужчина. Он сошёл с ума.
– Как вы знаете, Рон уже выбрал гроб и место для захоронения, – мне удалось сосредоточиться, чтобы не выглядеть полной идиоткой.
Я накрыла папкой сообщения о Сэме и оглядела троих Джонсонов, которые ожидали моего ответа. Надо взять себя в руки, поэтому я решительно вытащила список, составленный совместно с Роном несколько месяцев назад, когда я приходила к нему домой, чтобы всё уладить. Ему тогда уже требовался паллиативный уход: он был слишком болен, чтобы самому явиться в мой офис. Бет приносила нам чай со льдом и бисквиты, а мы просматривали брошюры с гробами и обсуждали цены.
Я напрямую заговорила с Бет и Джимом.
– Вы хотели бы посмотреть гроб, который выбрал ваш отец?
– Это не обязательно, – опередила детей Пегги, но они оба выглядели так, будто имели иное мнение. Пегги решительно задрала подбородок, а руки судорожно сжала на коленях, – ибо я немного изменила планы.
– Пожалуйста, – я вернула список обратно в папку и сложила руки, демонстрируя свое полное внимание.
Брат с сестрой незаметно переглянулись, и Бет безмолвно зашевелила губами за спиной матери, что-то шепча Джиму на ухо. Наверное, ужасалась такому решению. Пегги заметила их тайные переговоры, но сделала вид, будто ничего не случилось, и посмотрела мне прямо в глаза.
– Забудь про гроб с экстравагантной обивкой, который он выбрал для себя.
Рон выбрал полюбившуюся модель гроба с декоративными, будто сделанными специально для него угловыми накладками.
– Вы выбрали что-то другое? – поинтересовалась я.
Пегги сделала глубокий вдох, потом выдох, затем быстро заморгала, хотя её голос оставался спокойным, а переплетённые руки всё ещё неподвижно лежали на коленях.
– Я хочу простой гроб из вишни, о котором ты тогда говорила – дешёвую модель без дорогостоящей облицовки. И надгробие хочу самое недорогое, из предложенных тобой, которое примет администрация кладбища.
Администрация большинства кладбищ, с которыми я работала, допускала похороны без наружной обшивки гроба, которая используется для предотвращения тления. Хотя многие люди думали иначе. Кроме того, наружная обшивка защищала гроб при опускании и упрощала уход за могилой. Ассортимент наружных гробов варьировался от дешёвых бетонных коробок до искусных склепов из меди и гальванизированной стали, которая задерживала влагу и замедляла тление на годы. Я ещё никогда не принимала участие в эксгумации, но папа присутствовал пару раз и рассказывал мне, что тела выглядели так, будто их только что захоронили.
– Мама... – начала Бет, но запнулась, потому что прозвучал приказ.
– Тихо!
Я никогда не удивлялась тому, что многие клиенты меняли первоначальные планы похорон. Кто-то считал, что бабушку надо похоронить в самом лучшем гробу, и всё равно, сколько он стоит. Другие косились на цену, хотя всё уже заранее было оплачено, и выбирали самую дешёвую модель, чтобы, по возможности, получить большую компенсацию. Пегги спокойно могла изменить планы, ей по праву принадлежала значительная сумма обратных выплат, и она бы её получила. Таков был принцип агентства «Фраули и сыновья». Клиентам предоставляется всё то, чего они хотят. И раз мы должны вернуть деньги, значит, возвращаем их без лишних разговоров. Хотя мне известно, что не все похоронные бюро в окрестностях ведут себя так, как мы.
– Никакой книги соболезнований, никаких памятных карточек, никаких этих экстравагантных штуковин, – Пегги ни на секунду не отводила от меня взгляд.
