Природе надоело бушевать всухую, и к редким каплям она добавила потоки воды, которые тут же привели миледи в чувство. Белокурая красавица (уже порядком растрепанная) проворно заползла под карету. Как ни странно, видение «с того света» не исчезло, наоборот, очень живо облизало ей лицо. К тому же вечер неожиданных встреч продолжился – к собачьему боку тесно прижимались серо-белый питомец Д’Артаньяна, а с ним еще два кота: пушистый рыжий и гладкий смолянисто-черный.
Ураганный ветер раскачивал карету, приподнимал и снова швырял на землю, и оставалось загадкой, каким образом пегая лошадка еще не оторвалась от оглоблей и не улетела туда, куда уносились отломанные ветви и целые деревца, вырванные с корнем. Листы серого железа, которыми была покрыта крыша гостиницы, дребезжали, как и ставни, удерживаясь из последних сил, и, казалось, совсем чуть-чуть – и дом рассыплется, а его обитателей разметает по свету…
Глава шестидесятая, в которой Луна недовольна
Начавшееся светопреставление лишило Миледи возможности удивиться, а тем более поразмышлять, как питомец Д’Артаньяна и кардинальский дог оказались в одной компании, да еще так далеко от Парижа. Она накрыла дрожащих от ужаса животных широким плащом и сама теснее прижалась к ним, бормоча подряд все молитвы, какие вспомнила…
Снаружи разыгралась настоящая буря, и граф Рошфор велел двоим солдатам проведать коней, однако никто не смог выйти из дома – что-то мешало открыть двери.
Владелец «Старой мельницы» истово крестился, прислушиваясь к грохоту кровельного железа, и уверял, что кирпичная кладка выдержит любой ураган. Однако старое здание не внушало Рошфору доверия. Впрочем, как и сам хозяин постоялого двора, который за все время с момента начала грозы ни разу не послал слугу в подвал. А между тем количество бутылок на столах порядком сократилось, и если непогода затянется, то ему и его гвардейцам нечем будет промочить горло!
***
Мартин так и не понял, догадались ли мушкетеры, что он пытался им втолковать, потому что Портос воскликнул:
– Я намерен взять на себя троих!
И пес опять занялся сложными арифметическими подсчетами.
– Кто же вам позволит, дорогой Портос! – немедленно отозвался Арамис. – Думаете, только вы соскучились по хорошей драке?!
Восторженное выражение на лице юного гасконца было красноречивее всяких слов, так что Атосу осталось подвести итог:
– Тогда вперед, друзья! – и, наклонившись к Мартину, мушкетер добавил. – Прости, но тебе придется догонять!
– Еще посмотрим, кому придется! – самонадеянно заявил пес и рванул во всю силу крепких лап, предвкушая скорую встречу с котами. Правда, к их запахам примешивалось много других, подозрительных и враждебных, но это лишь заставляло Мартина мчаться быстрей.
Между тем гроза переросла в бурю и нарушила смелые планы, вынудив воинственно настроенную компанию искать укрытия в лесу…
***
Разметав и разрушив все, что поддалось разрушению, ненастье ушло дальше на восток, а на свежеумытом небе ненадолго появилось неяркое вечернее солнце. Оно смущенно оглядело ущерб, который причинили Людям его неистовые сородичи, и позавидовало Луне (ее бледный лик уже показался на небосклоне) – темнота скроет воцарившийся внизу хаос и позволит ей нести дежурство без угрызений совести.
– Какой кошмар! – укоризненно сказало ночное светило старшему брату, и тот, покраснев от стыда (ведь именно в его смену учинилось такое безобразие!), поскорее нырнул в багровые волны заката.
Продолжая недовольно ворчать, Луна принялась осматривать повреждения, вздыхая над каждым поваленным деревом. Солнце напрасно думало, что ей видно хуже, чем ему! За многие тысячелетия она привыкла к темноте и превосходно различала даже мелкие подробности.
Например, молодую женщину в мужском костюме для верховой езды. Дама вылезла из-под кареты, где, видимо, пережидала непогоду. Но вместо того чтобы пойти в дом, ловко перепрыгнула через плетеную изгородь и отправилась в поле. Наверное, ловить грациозную лошадку, которая никак не поддавалась на уговоры и отказывалась подходить ближе.
А вон и тот пес из реального мира, что раскопал на пустыре бриллианты французской королевы, а с ним четверо всадников. О чем-то совещаются… Вероятно, о том, продолжать ли путь или провести ночь в лесу. Увы, она и хотела бы им помочь и светить ярче, но не могла, один из ее округлых бочков спрятался в тени…
***
Хозяин «Старой мельницы» цокал языком и сокрушенно качал головой, прикидывая, во что ему обойдутся последствия урагана: починка крыши (несколько листов железа все-таки оторвались и лежали теперь внизу искореженной грудой, из-за нее долго не удавалось открыть входные двери); ремонт навеса (бедные кони, как их не поубивало отлетевшими досками!); поломанный плетень в том месте, где через него перескакивали испуганные лошади, а теперь возвращались, виновато пофыркивая…
Кстати, откуда они взялись? Владелец большого хозяйства подозвал одного из работников:
– Послушай, не те ли это кони, что взяла у нас белокурая дама для кареты?
Подняв фонарь выше, тот подтвердил:
– Точно, они!
Граф Рошфор, который в этот момент находился поблизости, успокаивая и осматривая своего жеребца, повернулся к беседующим…
Глава шестьдесят первая, в которой все устраиваются на ночлег
– Пегги, ты жива? – окликнул Брысь мужественную лошадку, как только гроза отправилась бушевать в другое место.
– И-го! То есть – угу! – с запинкой отозвалась та, еще не до конца веря, что свистопляска закончилась для нее благополучно.
Пегги до сих пор не понимала, почему не умчалась куда глаза глядят, а заодно не утащила пустую карету. Очень хотелось думать, что причина столь храброго поведения крылась в стойкости духа и нежелании подвести новых друзей. Но, положа копыто на сердце, скорее всего, ее ноги парализовало от страха…
– А куда делась Миледи? – покрутил пушистой головой Рыжий, попутно проверяя, может ли вращать ею, как прежде.
Савельич не видел такого урагана за всю свою долгую жизнь. Что же касается кардинальской шпионки… Стыдно признаться, но с перепугу в памяти философа даже появление Миледи под их экипажем почти не сохранилось, а уж куда делась…
Лорд постарался поскорее взять себя в лапы, чтобы иностранные коты не решили, что кардинальский дог – трус. Он-то как раз хорошо запомнил момент, когда леди Винтер вылезла из-под кареты, так как пытался удержать ее за плащ (под плотной тканью было не так страшно) и, кажется, оторвал кусок шелка. Точно… вот он, все еще у него в пасти!
– Здесь нас обнаружат, – выплюнув «трофей», произнес он, – и заподозрят неладное, ведь граф Рошфор знает и меня, и его, – Лорд кивнул на Рыжего.
– Да, нужно спрятаться получше! – поддержал Брысь, радуясь возможности увести разговор в сторону от Миледи – он почему-то стеснялся, что так уютно чувствовал себя под защитой ее рук и плаща, а ведь никаких весомых доказательств, что красавица-шпионка не свершила злодейство против Констанции и Д’Артаньяна, пока не появилось! Ну, если не считать неразборчивый лай Мартина, а еще… его собственную интуицию: та леди Винтер, что приходила в мансарду и насмешливо улыбалась, могла учинить подлость, а та, что забралась к ним под карету, мокрая и растрепанная, да еще укутала их плащом и обняла покрепче… нет, не могла!
Со стороны дома доносился странный грохот, и «организатор спасательной экспедиции» осторожно выглянул, чтобы узнать, что там происходит. Не хватало еще пропустить решающую схватку!
– Похоже, у них дверь не открывается! Да и темно уже, не думаю, что «фиолетовый» с отрядом куда-то сегодня поедет! – сообщил искатель приключений, довольный таким поворотом событий.
Однако рано или поздно запертые в гостинице выберутся наружу, а Ретивая Пегги с каретой без возницы выглядела уж очень странно, а потому друзья решили снова погрузиться в экипаж и провести ночь за живописной плетеной изгородью, что отделяла постоялый двор от дороги.
На дне кареты плескалась вода, а мягкие подушки насквозь промокли, но от пережитых волнений всех клонило в сон, и от него не могли отвлечь даже бытовые трудности. Договорились караулить мушкетеров и Мартина по очереди, то есть по принципу: кто первый услышит, тот и разбудит остальных.
***
Возвращение лошадей, которые должны были везти карету с кастеляншей королевы, добавило таинственности и окончательно запутало графа, но выяснять на ночь глядя, что же случилось, посланник Ришелье остерегся и, на всякий случай выставив дозорных, отправился в дом.
