— Да, я знаю эти вещи. Замшевые туфли на высоких каблуках. Зеленая шерстяная юбка.— Дэлфи радовался.— Это была хорошая добыча. Обычно попадаются лишь пустые консервные банки, не более. Но в тот раз ему повезло.
— Вещи по-прежнему у него?
Язык Клэр жил собственной жизнью, невероятно розовый, что было заметно, когда его обладатель облизывал губы.
— Могу спросить,— сказал Клэр.
— Будьте добры.
Клэр повернулся к Дэлфи.
— Как ты думаешь, Дэлфи? Дадим ли мы этой девчонке то, что она просит? Это зависит от тебя.
Казалось, Дэлфи не услышал его, во всяком случае, реакции не последовало, ни положительной, ни отрицательной. Клэр выжидал.
— Бесполезно,— сказал мне Клэр,— это был его лучший день. К тому же, ему так нравилась эта зеленая юбка.
— Я возмещу потерю,— закинула я удочку.— Я не хочу его обижать.
Снова высунулся язык, напоминающий застенчивое существо, выглядывающее из укрытия. К Дэлфи, очевидно, вернулся слух после этого предложения. Он слегка дернулся. Делом Клэр было перевести это движение в доллары и центы.
— 20 долларов покроют юбку,— произнес наконец Клэр.
Именно столько и было у меня с собой. Я расстегнула молнию своей сумочки, вынула их и протянула Дэлфи. Вмешался Клэр:
— Придержите деньги до совершения сделки. Давайте выйдем.
Я последовала за новыми знакомыми по длинному коридору к запасному выходу на маленький бетонный задний дворик, окруженный с трех сторон забором из сетки. Кто-то украсил пейзаж однолетними растениями, посаженными в банки из-под кофе и в большие промышленные емкости, содержавшие в свое время зеленые бобы или яблочный сок. Дэлфи стоял в стороне, тревожно следя, как Клэр роется в тележке. Казалось, он точно знает, где находятся туфли и юбка, как будто он только и делал, что вытаскивал их на свет и опять прятал. Клэр передал мне вещи в обмен на деньги. Я чувствовала себя так, как будто совершила незаконную сделку с наркотиками. А Дэлфи и Клэр уже покупали бутылку вина. Клэр держал чек. Делфи его контролировал, и в этот момент они заметили, что я еще не ушла.
— Не беспокойтесь. Мы поместим эту бутылку в нашей коллекции,— сказал Клэр.— Мы с Дэлфи завязываем с пьянством.
Мне показалось, что Клэр преуспеет в этом больше, чем Дэлфи.
ГЛАВА 19
Мой ужин в этот вечер состоял из сыра, крекеров и стручкового перца — просто чтобы не умереть с голода. Я сменила свое универсальное платье на рубашку, джинсы и ворсистые шлепанцы. Ужин протекал за рабочим столом. Я изучала юбку и туфли, попытавшись даже примерить одну из них. Туфля оказалась слишком широкой для моей ноги, каблуки были сношенными, на носке четко обозначился большой палец. Название изготовителя, обычно стоящее внутри обуви, стерлось от пота. Заглушить запах пота не смогли бы даже самые сильные дезодоранты. Юбка представила мне больше информации: она оказалась восьмого размера, а такую торговую марку я видела в деревенском магазине. Даже ткань, хотя и помятая, осталась в хорошем состоянии, но было очевидно, что совсем недавно ее намочили. Я потрогала языком юбку. Соленая. Потом я обследовала сделанные в боковых швах карманы, оказавшиеся пустыми. Признаков стирки не наблюдалось. Я припомнила женщин, связанных, пусть косвенно, со смертью Даггетта. Юбка могла принадлежать любой из них, за исключением Барбары Даггетт, которая была ширококостной, да и вряд ли могла служить опорой пьяному Джону Даггетту. Обладателем этой юбки могли быть Рамона Уэстфолл и Мэрилин Смит, Ловелла Даггетт и сестра Билли, Корал, тоже могли носить восьмой размер, хотя такая юбка не подходила им по стилю. Юбку могли взять в фонде помощи малоимущим. А может быть, с утра стоит поездить по магазинам и показать эти вещи продавцам. Может быть, они узнают свой товар, хотя и это слабый шанс. Лучше всего, наверное, показать юбку и туфли всем пятерым женщинам и посмотреть какое впечатление на них произведет эта находка. Конечно, все будет зависеть от обстоятельств.
Я пошла на кухню и ополоснула тарелку. Отсутствие компании во время еды — это еще один недостаток одинокой жизни. Есть много статей, в которых говорится, что для себя следует готовить пищу так же тщательно, как для компании. Но у меня в основном бывал только сыр и крекеры. Я не привыкла готовить. Мое представление об утонченном сервированном столе сводится к тому, чтобы не оставлять нож в банке с майонезом. Поскольку я часто работаю за едой, то не испытываю необходимости в салфетках и свечах. Даже если работы не бывает, ее заменяет «Тайм». Я начинаю читать газету с последней страницы — очень внимательно то, что касается книг и кино, и совершенно теряю интерес, когда дело доходит до экономики и коммерции.
В начале десятого зазвонил телефон. Это был ночной диспетчер таксопарка «Тип-топ», парень, назвавшийся Чаком. Голос его звучал в трубке на фоне радио.
— Я получил записку от Рона с просьбой позвонить вам,— сказал он.— Рон попросил поднять путевые листы за прошлую пятницу и дать интересующую вас информацию. Но мне не совсем понятно, что вам нужно.
Я объяснила и стала ждать, пока Чак пробежит глазами документы.
— Нет, вот, наверно, это. Рон обвел кружком это место в путевке. Это был мой пассажир, вероятно, поэтому именно меня и попросили позвонить. В пятницу вечером… в час двадцать три… лучше назвать это в субботу утром, чем в пятницу вечером… Я довез парочку до приморской гостиницы. Мужчина и женщина. Я думаю, они зарегистрированы в мотеле внизу.
— Я слышала, что мужчина был пьян.
— Да, очень. Женщина, вероятно, тоже, но не до такой степени. Парень был чуть жив. Я имею в виду степень его опьянения. Он сидел, развалившись на всем заднем сидении, но я очень терпимо отношусь к таким вещам.
— А женщина? Что вы можете сказать о ней?
— Ничем не могу быть полезен в этом вопросе. Было слишком поздно и темно, к тому же громко барабанил дождь. Я просто отвез их туда, куда они просили.
— Вы разговаривали с ними?
— Нет, я не вступаю в разговоры с пассажирами. Большинство людей слишком неинтересны, а меня тошнит, когда приходится повторять одно и то же по нескольку раз. Политика, погода, бейсбольный матч… Это все чушь. Те пассажиры не хотели со мной разговаривать, и я с ними тоже. Если бы они меня что-то спросили, я, конечно, ответил бы, я же человек вежливый. Но я никогда не начинаю болтовню на свою шею.
— А сами они? Разговаривали между собой?
— А кто их знает! Я же сидел к ним спиной.
Боже, никакого толку от этого водителя!
— Может быть, вы запомнили что-то?
— Ничего особенного. Я еще подумаю, но вряд ли от этого будет много проку. Извините, что ничем не помог вам.
— Ну, по крайней мере, вы развеяли мои подозрения, мне это тоже очень важно. Спасибо за беспокойство.
— Не стоит.
— Еще один вопрос. Где сели ваши пассажиры?
— А вот это я могу сказать. Знаете ли вы тот грязный бар в Милагро? Вот там. Они сели именно там.
После того, как Чак повесил трубку, я просидела несколько минут, уставившись на телефон. У меня было такое чувство, что я раскручиваю кинопленку в обратном направлении, кадр за кадром. Даггетт ушел из бара в пятницу вечером в компании блондинки. Они, очевидно, изрядно выпили, много смеялись, бродили вместе под дождем, падали, поднимались. Мало-помалу, квартал за кварталом женщина уводила Даггетта к морю, потом посадила его в лодку и отправила от причала в последнюю в его жизни, короткую прогулку. Женщина обладала каменным сердцем и стальными нервами, чего я не могла сказать о себе.
Я сделала несколько быстрых записей, убрала алфавитный список в верхний ящик стола, сбросила шлепанцы, стянула рубашку, заменила их на юбку и туфли, взяла сумочку, ключи от машины, закрыла кабинет и направилась к своему автомобилю. Я решила начать с Корал. Может быть, она знала, не уехала ли еще Ловелла. Мне припомнился отрывок разговора, который удалось подслушать прошлой ночью, когда я следила за нею и Билли. Корал говорила о какой-то женщине. Я не могла вспомнить, что именно сказала Корал, но такой разговор был. Может быть, Корал видела ту женщину, которую я разыскиваю.
Когда я попала в парк, где стояли автоприцепы, то обнаружила, что один из них слегка освещен, как будто его покинули и оставили свет невыключенным — только для того, чтобы отпугнуть грабителей. «Шевроле» Билли находился на стоянке и был холодным на ощупь. Я постучала в дверь. Через мгновение послышались шаги.
— Кто там? — раздался из-за двери невнятный голос Билли.
— Это Кинзи,— ответила я.— Здесь ли Корал?
— Нет, она работает.
— Могу я с вами поговорить?
Билли колебался.
— О чем?
— О вечере в пятницу. Это не займет много времени.
Последовала пауза.
— Подождите секунду. Что-нибудь накину на себя.
