— Скоро одиннадцать вечера, а тебя до сих пор нет. Мы с малышкой волнуемся, — тихо произнесла Роуз.
Она радовалась, что теперь я постоянно ночевал дома, но, когда я задерживался, она боялась сказать об этом, видимо думая, что это подтолкнет меня к тому поведению, что я демонстрировал до рождения дочери. Я так и не сказал ей, что в тот день, когда Элли появилась на свет, я многое переосмыслил и многое пообещал изменить. Теперь оставалось лишь сдержать свое слово перед самим собой.
— Я просто задержался у мистера Кроули, — я пытался придать своему голосу успокаивающую интонацию, зная, что на Роуз это подействует.
— Мы ждем тебя, — уже более уверенно ответила мне жена.
Я улыбнулся, а она неизменно, как и при любом звонке мне, проговорила:
— Я люблю тебя… Мы обе, — я слышал звонкий смех Элли на заднем фоне.
— Я тоже, — нежно прошептал я. — Скоро буду.
Позади послышались тихие хлопки всего лишь одного зрителя, наблюдавшего за моим телефонным разговором. Я взглянул в зеркало заднего вида: пронзительный взгляд голубых глаз, в которых блестели искры огня.
— Мило, — тихо прошипел он, ухмыляясь так, как никогда раньше, и продолжая пафосно аплодировать.
— Гарри? — нерешительно спросил я после длительного молчания.
Он лишь качнул головой: темные волосы, торчащие в разные стороны, те же черты лица, только вот жесты стали чуть резче, да и ухмылка никогда не была ему свойственна. А теперь…
— Как… Что… что ты здесь делаешь? — запинаясь от неожиданности его появления, проговорил я.
— Пришел к тебе, — тихо, словно ветер, прошелестел он. — Точнее, ЗА тобой, — он с удовольствием выделил самое главное слово в своем уточнении.
Я до сих пор так и не развернулся к нему, а лишь неотрывно смотрел в его глаза, отражавшиеся в автомобильном зеркале. Передо мной был уже не школьный приятель, над которым можно было дурачиться и который, несмотря на обиды, всегда поддерживал своих, — теперь это был совершенно другой человек. Человек, которого я не знал…
— Почему? — мой вопрос пронеся сквозь тишину автомобильного салона и отразился на лице Гарри всего лишь одним, почти незаметным в тусклом свете фонарей вздрагиванием маленькой мышцы на лице.
— Потому что ты последний в моем списке, — растягивая каждое слово, произнес он.
Глаза его блестели все ярче, будто внутри разгоралась по неведомым мне причинам пламя, доставлявшее парню не боль, а истинное наслаждение, кайф от которого отражался на его лице. Сейчас я не понимал ни слова из того, что он говорит. Мне казалось, что все это лишь какая-то затянувшаяся во времени галлюцинация. Что все это лишь игры моей фантазии. Но это не прекращалось, Гарри, сидящий позади меня, его слова, его взгляд, — все это было более, чем реально.
— Какой "мой список"? — не знаю почему, но я до сих пор не повысил голоса, до сих пор не развернулся к нему, я лишь продолжал слушать, пытаясь понять смысл его появления, логику его действий и причину изменения его взгляда при каждом моем новом вопросе.
— Это сложно объяснить, — с издевкой произнес он в ответ.
— Начни, а я попробую понять.
Гарри лишь скривил тонкие губы в подобии улыбки. Я понимал, что все сказанное им сейчас я вряд ли хотел бы услышать, но отступать было некуда: вокруг никого, кроме старенькой кассирши в кассе забытой богом бензозаправки, он в моей машине, в которой черт знает, как оказался, и, судя по всему, он либо пьян, либо под действием какого-то наркотика!
— Помнишь ту весну… Ту ночь, когда холодный ветер бил по щекам, вонзая пролитые небом капли дождя внутрь тебя, — его голос словно переворачивал страницы моей прошлой жизни, возвращая меня на пару лет назад в то время, когда все было по-другому, когда я был другим. Он ухмыльнулся моему нервному кивку в ответ на его слова и продолжил плести паутину своего рассказа.
— Тогда вы, все четверо, наконец, показали свои истинные личины. То проявление себя, которое я знал. Жаль, тогда я даже не мог подозревать о том, что ты, наш Король, опустишься так низко. Посмеешь так поступить с ней… — от напряжения каждый его мускул вытягивался, словно натянутая струна. Его голос от этого начинал звенеть, словно металл. — А они были правы, извечно повторяя, что единственное, что хотел наш МакКарти, это ее тело. Разыграть из себя спасителя…
Пара леденящих душу смешков: никогда, никогда прежде я не видел Гарри таким, если бы не его внешность, я ни за что не признал бы в нем того самого Гарри Диксонса: моего друга и одноклассника, бывшего им в течение многих лет. Спустя пару секунд тишина, а потом вновь его голос, будто бы занимающий все пространство внутри машины, распространяющийся в воздухе, словно невидимый шлейф духов.
— Хороший трюк, Эмметт, — он произнес мое имя, будто оно насквозь было пропитано ядом, причиняющим нестерпимое жжение. — Ты получил желаемое… И как она, хороша на вкус? — он облизнул свои губы, а лицо исказилось в гримасе отвращения ко мне.
Розали… Как он смеет говорить о ней подобное? Но он смел… Говорил это, глядя прямо в отражение моих глаз… Он ничего, совершено ничего не знает о моих чувствах к этой девушке. Гарри не прав, он заблуждается, как заблуждались тогда мои друзья, ненавистные мне теперь, как и весь город Рочестер, пропитанный самыми ужасными воспоминаниями…
Я резко развернулся и застыл, утонув в море его искрящихся глаз: чувства, эмоции, каждая отдельно и каждая пропитанная своим огнем. Ненависть — зеленый сноп искр, злость — серый, любовь — красный… И во всем этом ни капли страха, лишь отражение моего, которым сейчас я был полон до краев. А он лишь наклонял голову, чтобы получше рассмотреть меня. В голове глухо отдавались лишенные ответов вопросы: "Почему я молчу?", "Почему бездействую?", "Чего жду?".
— Можешь не отвечать, — прошипел он, медленно приступая к своему рассказу, так и не дождавшись моего ответа. — Она наверняка также хороша на вкус, как кровь… человеческая кровь, приправленная пряным привкусом мести. Этот аромат опьяняет, разжигает желание внутри, будит инстинкты…
Гарри медленно провел пальцем по своим губам, задерживаясь на их центре чуть дольше, чем по краям, глаза его были чуть прикрыты, но взгляд до сих пор не выпускал меня из своих цепких объятий.
— Первая кровь запоминается навсегда. Я до сих пор могу чувствовать ее аромат: солоноватый, с привкусом железа, — он сделал паузу, наслаждаясь произведенным на меня эффектом. То, что он говорил, давило сейчас, словно толща воды на океанское дно. — Стивен был первым. Знаешь, он даже не сопротивлялся…
…Открытое окно и пронизывающий ветер. Обычная осенняя ночь, только вот хозяин квартиры сейчас был не один. Словно тень, позади него стоял человек, знающий его с детства. Он наблюдал за каждым движением в темной комнате, стараясь не упустить из вида ни одной мелочи, не потерять связь между ними. Здесь двое: охотник и жертва, но ни тот, ни другой еще не стали ими наверняка. В любой момент все могло измениться, но случилось так, как и было запланировано… Глаза молодого человека наполнились приятным удивлениям при виде старого друга, дававшего ему надежду на избавление от сна на холодном полу. Алкоголь просто отключил его сознание, не позволив ему сейчас заметить тех искр в глазах знакомого ему человека, которые предзнаменовали событие, описываемое во многих газета, как местных, так и более крупных. "15 ноября в собственной квартире покончил жизнь самоубийством Стэн Робертс, сын одного из членов совета директоров MMM Company Джона Робертса. Причины самоубийства не установлены, но основной версией является воздействие алкоголя и наркотиков, повлекшие психическое расстройство…"
