– С бывшей... ну в общем, это сестра Питы.
– А, понятно. Пойдем в Городок?
Они двинулись потихоньку к Детскому Городку. Ильгет подхватила на руки младшую дочь.
– Оказывается, они собрались дальше эмигрировать. На Капеллу, – сообщила она. Сэйн кивнула.
– Обычное дело.
Она работала при церкви в отделе по делам эмигрантов.
– Знаешь, я как-то статистику провела – как живут наши подопечные лет через пять после въезда. Так вот, оказывается, примерно 80% на Квирине не задерживаются, летят дальше. У твоих бывших родственников вполне типичный случай.
– Но почему? – спросила Ильгет.
– А ты была на других планетах Федерации?
– На Артиксе. Да, там, конечно, все здорово. Но ведь мы там отдыхали, а жить...
– Поверь, уровень жизни там выше, так же, как на Капелле и Олди. Ну на Цергину тоже мало эмигрируют, слишком уж специфический мир. Знаешь, я была на Олдеране в гостях. Так вот, Квирин, особенно вне Коринты – это просто деревня. Да посмотри даже фильмы... Какой у них транспорт, жилища. Синтезаторы одежды, эйдотехника – все это в каждом доме. Да и просто заработки выше.
– Ну, это я знаю, – Ильгет нахмурилась, – только все же трудно понять... обычно ведь от добра добра не ищут. Для моих-то родственников Квирин – просто рай после Ярны. И у них здесь все есть, работа, жилье. Неужели им здесь плохо?
– Конечно, плохо, Иль! На Квирине далеко не всем хорошо. Разве ты это еще не поняла? У нас общество уж очень однонаправленное. Да что я тебе говорю – ведь ты же сама работаешь в СИ, знаешь, что информационные потоки у нас формируются жестко.
– Ты думаешь, на них как-то давит этот поток, который мы формируем?
– Конечно, давит! Вот представь, ты обыватель от природы, от рождения. А ведь таких явно больше половины, и это – врожденное качество, воспитание тут малоэффективно. Нельзя воспитать целеполагание, а именно этим отличается, скажем так, пассионарная личность.
– Но по-моему, обыватели на Квирине живут неплохо, – возразила Ильгет. И тут же подумала: я ведь и сама-то обыватель... можно подумать, я так уж рвалась на эту войну. Просто попала, как кур в ощип.
– Ну да, ну да... Конечно, живут неплохо. Образование у нас единое, профессию можно выбрать по душе, есть и мелкий бизнес для желающих. Обеспеченность... Эстаргов и ученых у нас реально всего процентов сорок, меньшинство, но вот инфопоток сформирован исключительно в их пользу. Сама знаешь – страна героев, страна мечтателей, страна ученых.
– Да уж, слышала такое.
– Вот этот ваш поток, который вы же... ну, мы все так или иначе – формируем. То есть – хорошо, почетно заниматься исследованиями, посвящать всю свою жизнь труду, экспедициям в Космос, заниматься творчеством... герои – на пьедестале, быть героем хорошо и почетно. У власти – опять те же эстарги. Дети в них играют, да и готовятся к такой деятельности. А вот прозябать в собственном ресторанчике – скучно и тоскливо... Не так?
– Так, конечно. Но Сэйн, разве обывателя в принципе волнуют все эти потоки?
– Да, Иль, волнуют. Каждому нужно высокое обоснование его жизни. Каждому важно ощущать себя хорошим, состоявшимся, признанным в обществе. А если человек все силы кладет на то, чтобы лично обогатиться, а в результате остается со своим барахлом сидеть – вовсе не почетный и почтенный гражданин, а так, маргинал какой-то – ему на Квирине плохо... куда? – Сэйн поймала за шиворот малыша, вознамерившегося прыгнуть в фонтан.
– Им ведь тоже нужны фильмы, книги о себе, которые утверждали бы их линию поведения. Скажем, свободный секс...
– Но ведь есть такие фильмы и книги!
– Есть, но их до обидного мало, и они всегда в тени. Под мощным грузом другой информации. Понимаешь, человеку может становиться просто стыдно жить. Ну немножко, он сам себе в этом не признается, но... сам-то он не хочет героем становиться, неинтересно это ему... а не по себе как-то становится, стыдновато просто так жить. Вот и уезжают. Конечно, не все...
Детский Городок раскрылся перед ними разом, словно дверца волшебного сундучка, и тут же мальчишки Сэйн устремились к Лабиринту, Арли решительно затопала в сторону Волшебного Леса, а малыша привлек блестящий пестрый Леденцовый Замок. Там же, у замка Ильгет опустила Дару, которая с удовольствием принялась исследовать сверкающие камешки, карабкаться и сползать по склонам.
– Не знаю, – произнесла Ильгет, – с другой стороны... Арнис – он действительно такой. Пассионарий. А я... ну что я? Если честно, я во всем этом участвую случайно.
– Ты уверена, что все это так уж случайно вышло?
Ильгет пожала плечами.
– Не знаю даже. Просто по-хорошему мне бы хотелось жить вот так, как я сейчас живу. Чтобы дети... роман писать... Вообще тихонько жить и никуда не лезть, понимаешь?
– Этого всем хочется, – согласилась Сэйн.
– Но?
– Да, вот именно – но. Тебе ж никто не мешает все бросить...
– Не могу просто.
– Вот именно. Тебе неудобно. А твоим родственникам – все равно. Ладно, так вот – мы хотели о конкурсе...
Глава 16. Анзора.
Наступило грустное Рождество.
Белла встречала его вместе с Ильгет (обещала прийти и в Новый Год, отказавшись от гулянья с подругами). После церкви и праздничного ужина пели с детьми песенки, играли... Потом Ильгет покормила Дару и уложила ее спать, пока Белла развлекала остальных. Аурелина отказалась спать наотрез, пока не ложатся старшие друзья – пятилетняя Лайна и семилетний Андорин. Хотя и играть-то с ними Арли еще толком не могла, только сердила их все время, и в конце концов нацепила демонстратор и стала что-то читать, смотреть картинки или фильм. Лайна с Анри тоже увлеклись игрой, строили башни из мелких разноцветных деталей. Ильгет уселась, подобрав ноги, на диван, рядом с матерью Арниса.
– Давай выпьем? – Белла разлила золотистый ву по бокалам. Они чокнулись и выпили – молча. И так понятно, за что и почему.
– Хорошие ребятишки, – сказала Белла негромко, – они у тебя как свои.
Ильгет смотрела на темные головки своих крестников, увлеченных игрой. В Данга пошли оба, темноволосые и черноглазые, и такие же широковатые носики.
– Да, я давно к ним привязалась, – сказала Ильгет, – еще когда своих не было... и думала, уж не будет.
– Хорошо, что они у тебя сейчас... когда отца нет.
– Я бы и совсем к себе взяла, но... вроде бабушка не против, ну и я не настаиваю, конечно.
– Тебе тяжело, ведь свои такие маленькие.
Да, подумала Ильгет, но скоро им придется оставаться вот так же без меня и Арниса – и хорошо бы нашелся кто-нибудь, кто отнесется к ним, как к своим. Впрочем, конечно, найдется! Хотя бы родная бабушка...
Белла, словно прочитав мысли Ильгет, сказала.
– Когда твои подрастут, я возьму их к себе, если надо будет.
Ильгет посмотрела на нее с благодарностью и кивнула.
– Мне придется летать снова, – сказала она, – я уже и не знаю, хочу или нет, но дело не в этом.
– Да, я понимаю, – сказала Белла, – вам досталась тяжелая доля. У меня вот так вопрос не стоял, я могла выбирать. И мне без всяких оговорок нравилось в экспедициях, конечно, это интересно, всегда узнаешь столько нового... Ну, не без приключений, конечно. Но боюсь, ваши приключения – это уже чересчур.
– Да уж, чересчур, – согласилась Ильгет.
Арли содрала очки, пошла к остальным детям. Ильгет проводила ее взглядом.
– Я очень надеюсь, что она станет нормальной... нормальным эстаргом. Будет просто летать, а еще лучше займется наукой.
– Да, это самое лучшее, – сказала Белла, – но мы не можем влиять на выбор наших детей.
– Да, я знаю...
– Надо настроиться сразу, Иль, что они вырастут и будут выбирать свой путь сами. Они – не наша собственность. Мы их растим не для ублажения самих себя. И не для собственной самореализации.
– Я читала, – сказала Ильгет, – такую книгу, автор ее, забыла имя, утверждает, что в Традиции родители воспитывали детей для себя, дети были по сути рабами родителей, и зато родители хотели заводить по многу детей и растили их с любовью, как свое продолжение и свою опору. А с исчезновением Традиции, когда старики перестали быть зависимы от выращенных ими детей, пропал и стимул вообще их заводить, растить. Это писал артиксиец.
– На Артиксе серьезные проблемы с рождаемостью, – подтвердила Белла, – народ вымирает, прирост только за счет иммиграции... А жаль, артиксийская раса очень красива, их уникальные синие глаза...
– На Олдеране вот это понимают и искусственно продлили некоторые элементы традиции. Пресловутое двоеженство, когда одна женщина реализует себя как личность, а вторая рожает и воспитывает детей.
– Ну да, а на Капелле тоже проблемы с рождаемостью.
– Но Белла, почему их нет на Квирине? Ведь у нас, вроде, тоже нет стимула детей заводить...
– Ну, есть информационные потоки, направленные на это. А потом – почему нет стимула? Мы живем в неотрадиции. У нас другие стимулы, – сказала Белла, – ведь дети – это любовь. Чем больше детей, тем больше любви... Правда, любовь, она и болью может обернуться.
