же сестры. Можешь мне сказать, как есть.
— Нет, я его не люблю. Хорошо, что он, наконец, тебя заметил, а то пропал бы такой парень.
Я горько усмехнулась. Не знаю, поняла ли Анька мое настроение.
— Ты — лучший человек, которого я знаю, — заявила сестра. — Знай, что больше всех людей на земле, я люблю тебя.
— И я тебя, Ане. Сладких снов.
Глава 24. Забытое
— Енка, не будем больше котлеты рыбные есть, — простонал Пётка, вылезая из кустов.
— Костей много?
— Ага, и колют они не только горло.
Мы брели по дороге. Хоть и поели на последние деньги, провизия кончилась. Вот-вот и разразится дождь. От нагрянувших пережитков прошлого мое разбитое сердце невесело стучало в груди. Что-то не клеилось у меня ни здесь, ни в родном измерении.
— Неприятные воспоминания? — осторожно поинтересовался полоз.
— Не твое дело, — огрызнулась я. — Раз уж взялся с нами путешествовать, придумывай, что будем делать дальше.
Пётка благоразумно не вмешивался и молча плелся рядом.
— Хватит нам бродить, — зыркая своим глазом, ответил Драк. — Пора браться за дело решительно. Одни мы не справимся. Отправимся к королю, попросим подмогу. Как-никак в его интересах действуем.
— Нет, — отвечаю. — Слишком долго. Будем действовать по-другому.
Я вдруг остановилась на половине шага. Как мне все надоело! Хочу домой! И все тут. Что бы там меня ни ждало.
— Добудь еды, — грубо отдаю приказ полозу, который, чувствуя вину, готов хоть яд проглотить, лишь бы мне угодить. — Умри, на части разорвись, но принеси пищу. Чего встал? — полоз угнетенно поплелся на север. — Шевелись! А ты, Пётка, готовься, ставь щит вокруг нас радиусом пятьдесят шагов. Будешь охранять меня. Раскрой свой источник, — я учила его закупоривать, — для меня, и не закрывай, пока не закончу.
Пётка послушно выполнил мои требования и умиротворенно уселся на землю, распространяя щит на местность; его кувшин с магией привлекательно манил мои цепкие чародейские лапы.
Я подняла с земли ветку и принялась чертить пентаграмму. Эта мысль томилась в моей голове с тех пор, как я вспомнила уроки школы черной магии. Это мой первый опыт и довольно страшный. За ее использование я должна заплатить высокую цену. Непомерно высокую. И совсем не монетами. С чем именно придется расстаться предстояло только узнать. В центре пентаграммы я вывела имя демона — «Муська».
— Пётка, — говорю, немного успокоившись. — Ты в моем обряде декорация и источник. Больше никакими свойствами, так скажем, ты не обладаешь. Пока я не разрешу, ты должен сидеть тихо, не шевелиться и молчать. Что бы я ни говорила, что бы ни делала, пока я не скажу слово, хм, «баран» ты ни на что не реагируешь. Понял?
— Да.
Эх, не уверена я, конечно в нем. Пацан-то пугливый, хотя последнее время, вроде, осмелел чуть-чуть.
Кот явился, спустя четырнадцать минут. Пётка глядел во все глаза, но молчал.
— Здравствуй, Енина, — Муська развалился внутри пентаграммы. — Ты решила сегодня меня не выпускать?
— Я ненадолго тебя отвлеку. Мне нужна помощь.
— Хм, — осмотрелся кот. — Ты в пятом измерении? Память, смотрю, уже вернулась.
— Частично.
— Ты хорошо оснащена магически. Твой источник полон, не смотря на то, что ты вызывала демона.
— Мне нужная армия демонов.
Муська аристократично рассмеялся.
— Для чего?
— Есть в этом измерении одна особа. Грозится убить меня.
— Повод?
— Один могущественный чародей.
— Любовники? — хихикнул кот.
— Нет, — я терпеливо отвечала на вопросы демона, удовлетворяя его любопытство. Чем довольнее он будет, тем охотнее выполнит мою просьбу.
— Погоди-ка, ведьма. В этом мире нет истинных волшебников. Рассказывай.
— В это измерение, откуда ни возьмись, проникла одна нахалка-колдунья и скрывалась под личиной обыкновенной крестьянки, воспитывала приемного сына. Видимо, собирала информацию о возлюбенцах. О них-то ты знаешь?
Муська, внимательно глядящий на меня во все свои кошачьи очи-рубины, заинтересованно кивнул.
— Но нужны ей только их артефакты. Овладев ими, нахалка получит безраздельную власть в этом измерении.
— Все еще не понимаю, при чем здесь ты и очень могущественный чародей.
— Очень могущественный чародей — это ее приемный сын. Я спасла его во время пожара, а она пропала.
— Местный ребенок?
— Да. Седьмой сын седьмого сына.
— Ох ты. Любопытно. Продолжай, ведьма.
— Потом мы встретили человека-змея. Он обещал помочь мне вспомнить, как я сюда попала, взамен на помощь против нахалки.
— А к ребенку ты привязалась?
— Да, — пришлось ответить. Пётка слушал и улыбался.
— Хочешь с собой его забрать?
— Да.
— Ну так забирай. Я верну тебе память.
— Демоны умеют такое?
— Да, мы всемогущи. Дашь мне крови с магией и наслаждайся своим прошлым, сколько влезет.
— Всего-то?
— Да, процедурка не хлопотная. Я бы еще не прочь испить страха, но ты девка не пугливая, что с тебя еще взять.
— Договорились.
Муська плотоядно оголил клыки, я сунула руку внутрь пентаграммы и громко ойкнула от свалившейся на меня боли. Он очень долго упивался моей кровью вперемешку с магией Пётки. Никак иссушить меня задумал, поганец. Я побелела до того, что вены проявились сквозь ставшую прозрачной кожу. Клонило в сон, сознание хотело меня покинуть. Вижу Пётка мечется взглядом. Вот-вот с места сорвется. Глазами говорю ему: нет. Понимает. Сидит, страдает.
— Напился, демонюга? — кричу из последних сил на кота.
— Пожалуй, да, — Муська довольно облизнул морду. — Вот тебе моя услуга.
Я грохнулась на землю. В голове закружили лица из снов, только теперь это не незнакомцы. Демон постарался на славу, я вспомнила абсолютно все: от слов папы, разговаривавшего с беременной мамой до последней кляксы в моих исписанных тетрадях. Каждый разговор, каждого человека, каждый плохой момент, что я старательно забыла, всколыхнулись в памяти новым приливом. Все доброе, слава Небесному Солнцу, тоже сохранилось и вспомнилось.
И тот последний день в моем измерении. Вот откуда грустные лица родителей,
