работать инструктором в нашей локации.
И мы начали обсуждать мои обязанности инструктора в Бюро, должно выйти ненамного сложнее, чем я думала, будем натаскивать учащихся на развитие креативного мышления.
– В статусе кого я им должна излагать материал?
– Это их касается меньше всего. У всех инструкторов и служащих единая форма без знаков отличия.
Единая, и славно, обойдемся в процессе общения с учащимися без дурацких вопросов и не менее уклончивых ответов. Нам что-то еще нужно обсудить или я могу пойти на качели валяться?
– Эванджелин, Вы помните наш давний разговор о ветрах?
Да я так с ходу и не… а ведь было что-то. О том, что каждый из нас свободен как ветер, и может быть разным для остальных. И холодным хлещущим северным, выбивающим слезы из глаз. И переменчивым западным, чаще всего приносящем дожди со снегами, или другое ненастье. Восточным, обычно дующем к сухой погоде. И веселым южным, несущим тепло и влагу. И только мы сами делаем выбор, какими мы станем для тех, кто с нами. Будем доводить до слез и замораживать, угрожать перепадами настроения и капризничать, устанавливать барьер из равнодушия и никого не пускать за него или оказаться теплым и пытаться согреть.
– А еще о том, сколько продлиться подобное отношение. Ветры, как и люди ведь тоже бывают постоянными и временными79.
Да уж, насчет временных это он в точку. Как вспомню историю собственной семьи, так прямо и начинаю задумываться, почему так получалось. Откуда на нас сваливались эти временные мужики? Ведь ни прабабка, ни бабка, ни мать в первом браке не ужились. Прабабка так и вообще трижды замуж прогулялась, прежде чем. Мой полубрак тоже ничем хорошим не закончился. Проклятье какое-то висит над женщинами нашей семьей, что ли? Однако они к моему возрасту хоть дочерьми обзавестись успели. Может и мне пора присмотреть себе кого-то для продолжения рода? Я так отвлеклась, что чуть не прослушала, что там куратор такое вещает.
– Эванджелин, ветер – это мы: он собирает, хранит наши голоса, а затем спустя какое-то время, играет ими, посылая их сквозь листья и луговые травы80.
Хорошо, что я сидела. Новый ключ-код буквально «ударил» по мозгам, высвобождая очередной огромный пласт информации. Навалилась слабость, почему-то захотелось кофе и курить. И свежей малины. И… я его узнала.
– Димка!
– Здравствуй, Эва.
Как же я по нему соскучилась! Димка мой, родной, теплый, и запах такой знакомый с нотками дубового мха, как же мне было без тебя плохо! А сейчас…А почему только сейчас? Что, спáла еще одна психоматрица, наложенная специально для того, чтоб я тебя не помнила и меня можно было по работе под нужных мужиков подкладывать? Тварь! Я вывернулась из объятий и залепила ему пощечину со всей дури. Он даже защищаться не пытался, только вздохнул:
– Знаю, заслужил. Но по-другому не получалось. Вспомни, мы же специально с тобой обсуждали, что так тебе будет проще.
– Обсуждали, помню. А скажи мне, долго вы мне еще мозг насиловать будете? Сколько там у меня еще психоматриц? За последние дни это уже третья. Сколько еще личин живет в моей психоматрешке? Я даже не знаю, настоящая я в каждый момент времени или так, марионетка на веревочках?!
– Эта последняя. Сейчас ты – это только ты без ограничений.
– Дима, а ты понимаешь, что я уже не могу тебе верить?
– Чем хочешь поклянусь, последняя! Мы ж договаривались, что тебе это облегчит жизнь! Думаешь, мне легко было тебя отпускать к этому козлу? Я-то здесь без психоматрицы оставался в полном сознании! Думаешь, я не представлял себе каждый день, как ты там с ним живешь и обо мне не помнишь?!
– Ну-у…
– Эва, может хватит, а? Я обещал, что после этой операции больше тебя никуда не отпущу и слово сдержу.
Вот это правильно. Слово свое мужчина должен всенепременно держать, иначе не видать ему ни доверия от женщин, ни уважения от других мужчин.
– А маменька? Вместе с…
– А маменька твоя вместе с теткой своей придурошной получат на Земле-РФ соответствующее распоряжение и захлопнут варежку.
А почему без номера «лепестка», ой, правильно, здесь же свое название локаций, только сейчас вспомнила. Димка сказал, что больше не выдержит, поцеловал, сгреб меня в охапку и куда-то потащил. А я ведь уже и успела забыть, как это бывает, когда ты с любимым человеком. Когда отключаются мозги, плавится тело, взрываются эмоции и никого кроме вас в этом мире нет. А потом он, отдышавшись, но не выпуская меня из объятий, спросил:
– Помнишь, что мы праздновали 17 марта?
– День святого Патрика?
– Нет.
– Праздник шёпота?
– Да нет же! День встречи ветра с Южного Полюса.
Было дело, помню, мы тогда накануне развесили для его встречи в большой комнате игрушки со стеклянными подвесками, чтоб ветер мог ими позвенеть. А утром поехали на поляну запускать воздушного змея, который никак не хотел лететь и только через часа два нам удалось его поднять в воздух. И отпустить на волю. Вымазались мы просто как поросята, разожгли костер из влажного валежника и долго сидели в обнимку, грелись. Он читал мне стихи «Сегодня я встречаюсь с Южным ветром, чтоб лёд растаял у меня в груди…»81 и еще тогда попросил сделать свой выбор и стать его любимым южным ветром. Да, мне бы этого хотелось, но одновременно мы оба знали, что мне придется вернуться и довести порученное до финала. Именно тогда мы и договорились о внедрении дополнительной психоматрицы, позволяющей не вспоминать о Димке. Что ж, наверное, зря я так возмущалась, без нее, но с воспоминаниями мне было бы намного хуже. А к чему вопрос о ветре возник?
– Я хочу, чтоб ты стала моей женой. Я прошу тебя согласиться.
– Я, знаешь ли, уже была замужем, когда того потребовали обстоятельства. Я спала не только с ним, но и с теми, кого по ходу операции пришлось соблазнять, это тебя не отпугивает?
– Мне плевать. Я люблю тебя и возьму любую, и так слишком долго ждать пришлось. Мне не нужен половинчатый или договорной брак, я хочу жениться первый и последний раз. На тебе. Просто хотелось бы, чтоб выйдя замуж за меня, ты забыла всех прежних мужиков. И да, я хочу, чтоб ты была дома, когда я вернусь и встречала меня вместе с нашими детьми. Очень много требований сразу, так?
– Ну, так… А, знаешь что, я вот возьму и соглашусь… Но, чур, потом не жаловаться! Я
