Ночью один из парней вылез до половины из окна, уцепился за край крыши вагона и сумел выкарабкаться. Затем прыгнул на крышу вагона, в котором ехала Валя.
Свесив голову к окну, он тихо проговорил.
— Девушки, приготовьтесь, сейчас я открою дверь. — И он привязал один конец веревки к крыше вагона, а другим обвязал себя вокруг пояса и спустился. К счастью, дверь была закреплена только проволокой. Несколько усилий — и проволока отлетела. Открылась дверь, и десятки рук втянули в вагон отважного юношу.
Никто не знал, в каком месте находится поезд, есть ли поблизости немцы, но лучше погибнуть на своей земле, чем в рабстве. И девушки начали одна за другой прыгать из вагона.
Валя пожала руку своей подруге Дусе и, сильно оттолкнувшись, прыгнула под откос.
Несколько минут она пролежала неподвижно, потом шевельнулась и почувствовала в голове боль; провела по лицу рукой — кровь. Валентина поднялась; все тело сильно болело. Она потихоньку пошла вдоль полотна железной дороги. Привыкшие к темноте глаза скоро различили лежащего на земле человека. Валя осторожно подошла. Это была Дуся. Валентина приложила ухо к ее груди — сердце билось. Она подтянула подругу к канаве и начала обмывать ей лицо водой. Дуся пришла в сознание и узнала ее.
— Это ты, Валя… На свободе мы…
Когда Дуся полностью пришла в себя, подруги медленно побрели назад. Днем они отсиделись в лесу, вечером зашли в деревню. Их приютили крестьяне.
Кусков принял девушек в отряд. Валя и Дуся нашли свое место в группе разведчиков; не раз они выполняли серьезные задания.
Занятия по подрывному делу шли успешно. Сермяжко терпеливо разъяснял партизанам действие мин, показывал, как надо их ставить, маскировать, производил расчеты, сколько нужно тола для подрыва кубического сантиметра железа или бетона, объяснял, как действуют различные системы взрывателей.
Ребята, служившие раньше в армии, легко все усваивали. Труднее приходилось Валентине и Дусе, но через пять дней и они уже могли закладывать мины.
Валентина прибежала ко мне и обрадованно доложила:
— Уже все знаю, пустите меня на железную дорогу.
— Пока не пущу, идите в разведку. Там сейчас важнее.
Девушка обиженно надула губы, но четко повернулась и ушла.
Я действительно не мог ее послать, так как в этот период железная дорога усиленно охранялась и неопытный подрывник мог легко попасть в руки гитлеровцев. На железную дорогу вышел Константин Сермяжко с семью самыми испытанными товарищами.
5
О слиянии отрядов Кусков сообщил перед строем партизан. Они это сообщение встретили радостно. Давно партизаны питались из одного котла, вместе выходили на боевые задания, делились хлебом и табаком, и для них объединение отрядов явилось только формальным актом, так как фактически оно давно уже произошло.
Оба отряда — наш и Кускова, — слившись, стали действовать совместно, под общим командованием и названием «Непобедимый». В объединенном отряде насчитывалось около ста семидесяти человек.
К Сацункевичу, Вееру и командиру отряда «Коммунист» были посланы связные с предложением встретиться и совместно обдумать, как провести общими силами несколько крупных операций.
Вместе с нашими связными прибыли командиры этих отрядов.
— Немцы что-то готовят, — сказал Сацункевич. — В районе деревни Гливень мои разведчики поймали шпиона. Он послан начальником борисовской военной разведывательной службы «Абвер», руководителем диверсионной школы на станции Печи-Сортировочная полковником Нивеллингером.
— Какое у него было задание? — поинтересовался я.
— Точно узнать расположение наших лагерей и наши силы, войти в доверие к партизанам, а потом всыпать в котел яд.
Сацункевич протянул мне маленькую коробочку, отобранную у шпиона. Я осмотрел ее и выбросил яд в огонь.
— Что ты сделал! — воскликнул Меньшиков. — Может, нам бы еще пригодился.
— Предпочитаю другое оружие, — сердито взглянул я на него и снова обратился к Сацункевичу: — Что еще узнали?
— Если верить шпиону, немцы готовят против нас карательную экспедицию. В город Борисов прибыла фронтовая дивизия и какие-то французы, которые маршируют по грунтовым дорогам параллельно Березине. Говорят, около Березины будут создавать запасную линию обороны, — ответил он. — На случай внезапного наступления Красной Армии…
— Березина и французы? Как это странно звучит сейчас. Может быть, они ищут тысяча восемьсот двенадцатый год? — вмешался Кусков.
— А вернее, ничего они не ищут. Гитлеровцы пригнали их — вот и все, — предположил я.
— Да и я так думаю, — сказал Сацункевич. — Пока что партизан французы не трогают. Наоборот, они даже хотят встретиться с партизанами.
— Вот это интересно!
— Возле деревни Белино французы исправили мост через реку. Там они расспрашивали крестьян, как можно встретиться с партизанами, — закончил Сацункевич.
— Настоящие французские патриоты не приехали бы к нам вместе с фашистами. Такие на своей родине борются против Гитлера, — покачал головой Морозкин.
— А все-таки с ними необходимо встретиться, — настаивал я.
Сацункевич и Кусков согласились со мной. Мы в сопровождении Карла Антоновича и группы прикрытия, возглавляемой Усольцевым, вышли в район деревни Белино.
Я написал французскому офицеру письмо, Карл Антонович перевел его на немецкий язык. На следующий вечер местные крестьяне вручили письмо французам.
И вот в условленное место явились три француза. Один из них, капитан, приложив руку к козырьку, поздоровался с нами по-французски.
Добрицгофер ответил ему по-немецки, спрашивая, знает ли господин капитан немецкий язык. Француз утвердительно кивнул головой.
На мой вопрос, чем они здесь занимаются, француз ответил: «Мы инженерная часть, и немцы заставили нас исправлять дорогу вдоль Березины. Они не говорят нам, для чего это им нужно». Дальше француз сказал, что они хотят быть в хороших отношениях с партизанами и просят, чтобы те на них не нападали.
— Ты его спроси, боролся ли он с немцами во Франции, — сказал я Карлу Антоновичу.
От этого вопроса капитан покраснел и быстро заговорил. Добрицгофер слегка кивал головой в знак того, что понимает. Затем он коротко перевел:
— Он говорит, что с немцами ему бороться не приходилось.
— А ты ему скажи, что еще и сейчас не поздно. Пусть повернет оружие против немцев, мы поможем. Да еще спроси его подчиненных, как они думают.
Добрицгофер обратился к двум другим французам; кажется, оба они были сержантами. Однако те по-немецки не понимали. Пришлось возобновить разговор с капитаном. Тот что-то взволнованно говорил, размахивал руками.
— Что этот вояка жестикулирует? — спросил Сацункевич.
— Он говорит, что фашистов ненавидит, но в теперешних условиях поднять оружие против них не может, — перевел Добрицгофер.
Я сказал Карлу Антоновичу:
— Если так, пусть поскорее убирается восвояси.
Лицо капитана побледнело. Оба других француза с недоумением смотрели на него.
— Капитан повторяет, что никогда не нападет на русских, — сказал Добрицгофер и, подмигнув мне, добавил: — Кстати, он уже прослышал, что случилось с эсэсовцами под деревней Домовицкая.
— Передай ему, Карл Антонович, — сказал я, — что уже одним тем, что помогают гитлеровцам в строительстве дорог и мостов, эти господа французы борются против советских людей.
Через несколько минут Добрицгофер перевел ответ смущенного капитана.
— Капитан сказал, что они решили саботировать строительство мостов и что гитлеровцы не порадуются их работе. Мост через Ровое можно построить через неделю, а они построят самое меньшее за месяц. Притом построят так, что он скоро обвалится…
Пока я выслушивал этот ответ, капитан очень тихо разговаривал с подчиненными. Затем он с особенно торжественным видом произнес несколько слов. И тут я увидел, что Добрицгофер пожал его руку.
— Капитан обещает, — повернулся ко мне Карл Антонович, — допустить партизан подорвать уже восстановленные мосты.
Затем капитан подтвердил, что против партизан готовится карательная экспедиция. После этого, распрощавшись с французами и договорившись с ними о способах дальнейшей связи, мы ушли.
Было очевидно, что нападения надо ожидать в ближайшее время.
Партизаны начали было уже рыть зимние землянки, но пришлось прекратить работы.
По деревням были посланы группы партизан, чтобы предупредить крестьян о готовящейся карательной экспедиции и отозвать некоторых наших разведчиков. В деревню Трубаки, расположенную недалеко от железной дороги, я послал Сермяжко. Готовясь к походу, он пришел ко мне с предложением:
— А если мину с собой захвачу? Сразу выполню два задания.
