— Знал.
— Тебе было выгодно, чтобы я провалился. Поэтому ты предупредил меня, но так, чтобы случайно не переубедить.
— Мэл, — Сомхэрл хмыкнул без малейших признаков смущения. — Я дружил с их отцом. У князя Янтарного была хорошая семья. Родители обожали своих дочерей — старшую, любимицу и гордость, и младшую, гордость и любимицу. Я не знаю подробностей того случая, когда погиб жених Даркнайт — там была мутная история, но я знаю, что он был из рода Лазуритового князя. Из старшей ветви третий десяток наследования! И если в итоге Лазурит не предъявил претензий за его смерть, а предпочел разойтись с Янтарем краями… это означает только одно: Лазурит, при всей мутности истории, очень не хотел огласки этого случая, — полукровка допил остатки своего вина и со стуком опустил на стол кружку. — Мне нужна Таура Роше. Мне нужно её добровольное, с полной отдачей сотрудничество. И это было бы невозможно, как только Таура Роше выяснила, что ее сестра не в Алых Башнях, а боги знают где.
Он пожал здоровым плечом:
— А тут ты так удачно подставился с этой провокацией. Оставалось только подождать, пока ты настроишь Даркнайт Ирондель против себя, выдернуть девицу при удобном случае и получить благодарность обеих. К тому же Таура Роше — человек прямолинейный, решения принимает быстро и приводит в исполнения без раздумий, а Даркнайт Ирондель умеет придерживать ее порывы… Договариваться с Таурой лучше всего имея Даркнайт посредником.
Ледяная волна ярости прошлась по хребту, и удержать звериный оскал удалось с трудом.
Но все же удалось.
Полукровка рассматривал меня с интересом — и Звезды знают, что он там видел сквозь маску спокойствия и равнодушия.
А потом он пожал плечом — одним, здоровым:
— Ну извини. Ты так в нее вцепился, что было сразу понятно — добровольно не отдашь.
Не добровольно — тоже не отдам. Никак не отдам. И сестрицу её бешеную ты тоже не увидишь, раз уж они идут набором. Как-нибудь переживу её в Алиэто-оф-Ксадель.
— Кстати, — с невинным видом уточнил полукровка. — Тебе не показалось, что для жертвы домашней тирании, бедная забитая Даркнайт Ирондель очень уж уверенно порыкивает на старшую сестру?
Переждав очередную волну бешенства, я негромко, но проникновенно и от души попросил:
— Иди в бездну, Тайернан Сомхэрл!
Пожалуй, счет побед снова качнулся в пользу полукровки.
Если, конечно, этот позор можно назвать победой.
— И ведь знал же, знал, что не спроста она согласилась, что обязательно что-то выкинет! — Тай досадливо вздохнул, и снова потрогал рубец, едва не зацепивший глаз и протянувшийся через всю щеку до нижней челюсти и нырнувший к горлу. — Щитами обвешался, настороже был. Ждал практически чего угодно — вплоть до того, что урожденная наследная княжна Янтарная неугодного подлеца заточкой в печень пырнуть попытается… Кроме вот этой ее шаманской рокировки!
Я усмехнулся и поднялся, прихватив с собой боевого друга одной прекрасной озаренной — магическое око. Резерв слегка восстановился, светлые до сих пор не налетели чтобы повязать нарушителей — пожалуй, можно уже возвращаться на Улариэ…
И в тот момент, когда я готовился уйти, полукровка вдруг сжал сквозь одежду укрытый под ней медальон. Нахмурился, сосредоточенно прислушался к чему-то, недоступному мне…
— Прошу прощения, но я вынужден тебя покинуть, друг мой. Мне только что сообщили о чрезвычайном происшествии, требующем моего присутствия: из крепости Элиавель, расположенной в мире Пьющего Камня, впервые за многие годы был совершен побег. Светлые эльфы пока не сообщили подробности касательно личности беглеца, но ты же понимаешь, столь дерзкое преступление требует самых решительных мер…
— Понимаю. Рожу только подлатать не забудь… друг мой.
Даркнайт Ирондель Янтарная
Я и забыла это ощущение всесокрушающей силы, характерное для моментов, когда сестра колдует не как девушка из хорошей семьи, а от души. В первый момент у меня засосало под ложечкой и заложило уши — отвыкла. Но организм приспособился, вспомнил, что всё это уже было.
Кокон ее магии окутал меня сразу же, как только мы шагнули в портал и Пьющий Камень с его климантиловой жилой остался позади, отсекая от всего мира и пряча: нам с Таурой не нужны были излишне назойливые гости, способные заглянуть к на огонек.
...на огонек темноэльфийского артефакта, который еще предстояло как-то снять.
Бешеные скачки из портала в портал — да не просто так, а внутри силового шторма, да с подвывертом и ступенчатой системой координирования — попробуйте-ка, повторите, господа преследователи, даже если вдруг сумеете поднять след!
Я закусила губу, пряча улыбку: истосковавшаяся за год Таура дорвалась до силы и откровенно отводила душу.
В какой-то момент бешеная свистопляска прекратилась, и мы вывалились из зоны нами же устроенного хаоса.
Остро запахло йодом и солью, и шум прибоя навалился разом со всех сторон. Мы стояли на высоком утесе, а перед нами, насколько хватало глаз, расстилалось море. Синее, серое, с прозеленью… Шумное, оно грохотало где-то внизу далеко внизу…
Я завертела головой, оглядываясь: скалы, заросшие мхом, плотный травяной ковер там, где траве было за что уцепиться, избушка, приткнувшаяся между камней… и — бескрайняя морская гладь вокруг.
— Это остров, — пояснила Тау, хмельным счастливым взглядом уплывая в расстилающуюся перед ней свободу. — Меловые утесы.
— Ты не давала мне этих координат, — я сунулась посмотреть вниз, с обрыва, и тут же боязливо отступила назад, убедившись, что до бушующей внизу воды не меньше десятка метров.
— Ага, не давала — местечко очень непростое. Сюда можно попасть, только если тебя пригласили и провели. Здесь безопасно, Нэйти. Переждем здесь некоторое время, снимем твой браслет…
Мы выглядели феерично — Тау, в ее рубиновом платье, с пьяной эйфорической улыбкой, и я, в одном из синих эльфийских нарядов, на фоне сурового и пустынного острова…
И, глядя на нас сейчас как бы со стороны, я вдруг поверила: мы сбежали! Мы спаслись! Мы сделали невозможное!
И браслет — это мелочи, мы его обязательно снимем, а серьги я на всякий случай вытащила и отдала Тау еще на Пьющем Камне, а погоня и Тайная Канцелярия — это, на самом деле, ерунда, ведь самое главное — Тау жива, и я жива, и мы обе с ней свободны!
И ликование затопило меня горячим, безумным, заставляя сорваться с места, схватить за руки сестру, закружить ее, и вопить — на два голоса, наслаждаясь тем, как сплетаются они с прибоем, и кружиться-кружиться-кружиться!
И, обессилев, повалиться на мягкую траву и жесткие камни — чтобы утонуть взглядом в небесах незнакомого мира, тяжелых и низких.
Изнеможение разливалось по телу, в голове звенело и было приятно и легко — так, как давно не было.
— Тау… Куда мы потом? — мы лежали голова к голове, и прически у обеих рассыпались, а волосы сплелись.
— У нас прорва вариантов, сестренка!
— Убежище на Сумете скомпрометировано, — мысли плыли, звенели и сталкивались, и я не торопилась призывать их к порядку. — Я там пережидала… Но, кхм, не переждала.
— Значит, у нас прорва вариантов — минус Сумет!
— А потом? Какие у нас планы?
— Знаешь, я тут подумала, может, ну его, наше расследование? — Тау щурилась в небеса и грызла травинку. — Дознаватели из нас с тобой вышли так себе, если оглядеться, можно прийти к неутешительному выводу, что наше следствие провалилось…
Минутная дозволенная себе слабость уходила, забирая такую же кратковременную легкость.
— Я понимаю, Тау, — слова давались тяжело, но следовало быть к сестре справедливой.
— Слава Оракулу!
— Согласна: ты устала, и ты пострадала больше меня…
— Нэйти, мы вместе с тобой так решили, это был мой добровольный и осознанный выбор!
— ...поэтому я дальше я продолжу расследование сама.
— Сама?! Даркнайт, посмотри на свою руку!
