Тритон моргнула на него своими черными глазами.
— Не сегодня, — это было все, что она сказала, когда взглянула на Трента, тихого, но неподвижного. Я вздрогнула, когда она положила руку на мое плечо и повернулась спиной к ним. — Рейчел, дорогая, нам надо поговорить.
Я посмотрела через плечо на Трента.
— Но…
Тритон махнула рукой, и я застыла в ужасе, когда Ал и Трент исчезли.
— Только девочки.
— Тритон! Где они! — взвыла я, а сумасшедшая демонесса только хмыкнула.
— Где-то в безопасном месте.
Вытаращив глаза, я уставилась на нее.
— Скажешь мне, пока ты не забыла?
Снова демон была как будто собой недовольна, она постучала концом посоха по земле, обдумывая это.
— Возможно, ты права, — пробормотала она, и я вздохнула с облегчением, когда они снова здесь появились. Ал был бледным, когда сел на сухой земле, а глаза Трента были широко распахнуты, но, по крайней мере, теперь они могли двигаться.
— Ведите себя прилично! — произнесла Тритон, четко цокнув. Поморщившись, она оглядела изголодавшуюся по дождю землю. — Я чувствую дикую магию. Кто ее выпустил? Ты?
Она обращалась к Тренту, который в настоящее время вынимал из-под себя камушек.
— Нет, — прохрипел он, взявшись рукой за горло. — Но я намерен выяснить, кто это делает.
— Он врет! — бушевал Ал, потом упал назад, когда Тритон свирепо посмотрела. — Он собирается соблазнить и поработить ее, и нас вместе с ней! — добавил он.
— Чепуха. — Тритон посмотрела на Трента, эльф по-прежнему усиленно старался дышать. — Ты же не собираешься заниматься сексом с Рейчел, м-мм?
Трент приподнял голову, и я ничего не смогла поделать, когда его глаза встретились с моими.
— Кх-м, какое все это имеет отношение к теме? — он сказал.
Тритон повернулась достаточно быстро, чтобы заставить меня подскочить.
— Эй, смотри? — сказала она торжествующе Алу, ее разум начинал соскальзывать обратно в нестабильное состояние. — Он не знает, что единственный способ поработить ее — это секс. Теперь сиди там и болтай с эльфом. Мы скоро вернемся. Ведите себя хорошо, или я отложу вас куда-нибудь в безопасное место, пока мы не закончим.
Оцепенев, я осталась податливой, когда она сцепила свою руку с моей и начала пробираться через один из самых больших завалов камней.
— Рейчел, любимая, — пробормотала она, когда ей на глаза попали стеклянные банки. — Что ты с Алом делала на земле, со всеми этими банками?
Я бросила на нее косой взгляд.
— Собирали светлячков, для того, когда солнце потемнеет. Твои слова, не мои.
Она притормозила, а затем возобновила движение с твердой решимостью.
— Не хочешь чаю?
Идея поесть что-то здесь под палящим солнцем и песком была отталкивающей, но я кивнула.
— Я бы предложила что-то с большим количеством плодов шиповника, — сказала она, морщась, когда изящно садилась на стул с проводной оправой, который внезапно появился. — Они маскируют вкус песка. — Сначала возник стул, а затем появились покрытый белой тканью стол и зонтик. Трепещущая тень была облегчением, и я села, передвигая мой стул, таким образом, чтобы я видела Ала и Трента, они оба гневно уставились на меня, когда встали на ноги и отряхивались от грязи безвременья. Если единственные точки соприкосновения, которые они могли найти, были гневом на меня, то пусть так и будет.
— А теперь, — сказала Тритон чопорно, напомнив мне Кери, когда она начала разливать чай в присыпанные красным чашки. Чай в пустыне Сахара. — Настало время поговорить о птичках и пчелках. Любимая, у тебя был секс с Трентоном Алоизиусом Каламаком?
Пораженная, я потянулась за чашкой.
— Нет.
Тритон следила за мной, не делая никаких движений к чашке.
— Этот эльф был твоим фамилиаром больше года, и он не положил никакую свою искорку в твое зеркало вызова хоть раз?
Смущенная, я сделала глоток, затем выплюнула его обратно в чашку.
— Я даже не нравилась ему до недавнего времени.
— Нравилась? — Тритон взмахнула ручкой в воздухе, и ее волосы взлетели волной вокруг головы. — И когда это отсутствие симпатии мешало хорошему сексу?
— Почему все предполагают, что я занимаюсь с ним сексом? — сказала я раздраженно.
— Потому что он эльф, дорогая, а эльфы очень хороши в этом. — Тритон посмотрела на расстоянии на Ала и Трента, она сморщила лоб, когда Ал толкнул Трента, прижав того к скале и шепча в ухо угрозы. — Почему, как ты думаешь, Ал провел столько времени с этой эльфийкой? Кери, так? Это не потому что он любил ее. Ох, подожди секунду, именно потому… — Ее глаза расфокусировались, а затем снова прояснились. — Чай отвратительный. Есть печенье.
Я посмотрела на тарелку печенья, которая отсвечивала в реальности, открыв рот, я поняла, что они все еще были мягкими и почти теплыми, и что я могла ощущать слабый намек на шоколад под тяжелой вонью жженого янтаря.
Тритон взяла печенье и размахивала им, пока говорила.
— Это не секс, это магия. Ты пробовала ее. Я вижу это в тебе. И я молюсь, чтобы ты не была опьянена этим настолько, чтобы попасться.
Встревоженная, я посмотрела через разбитую землю на Трента, вызывающе стоящего под разглагольствованиями Ала.
— Эльфийская магия — сладкая, сладкая зависимость, — сказала Тритон тихим голосом, едва дыша, наблюдая за Треном с пугающим желанием. — Ты думаешь, что она не требует платы, потому что нет копоти, но она всегда требует компенсации. — Ее черные глаза посмотрели на меня. — Их Богиня — обманщица. Если хочешь привести себя к ней, можешь сразу покончить с жизнью. Не будет ничего кроме страданий и предательств за предательствами, пока не наступит мучительный конец, пока она, смеясь, не заберет твою душу, чтобы сделать себе новые глаза.
Я подумала о моем сне с тысячами фиолетовых глаз и крыльев. Я медленно откусила печенье, интересно, откуда она их взяла.
— Ты, эээ, знаешь о Богине?
— Конечно, знаю. Я была там, когда мы убили ее.
Наклонившись вперед, я отряхнулась от крошек.
— Значит, она настоящая?
— О, она настоящая. Единственная причина, по которой мы выиграли у эльфов, состояла в том, что мы убедили их, что она не была настоящей. — Она указала своим печеньем на меня. — Эльфа, который не верит в свою магию, можно перехитрить. Тот, кто верит, будет всегда выживать. Вот почему Ал расстроен, что дикая магия выходит из твоей лей-линии. Вместе с верой она сильнее, чем демонская магия, хотя никто не захочет в этом признаваться.
Я обдумывала это, когда она поместила печенье в рот и откусила кусочек. Она съежилась, как будто не хотела делать это, а затем замерла, фактически распробуя печенье. Пальцы дрожали, она съела еще кусочек.
— А это отличное печенье, — прошептала она.
— Значит, моя линия протекает дикой магией, — сказала я, глядя на нее.
— Нет. — Быстро моргнув, она трепетно откусила еще раз. — Кто-то вытянул дикую магию из межпространства, а твоя линия маленькая и отдаленная. Ей легко манипулировать. Что ты собираешься с этим делать?
Я думала о мире, где она жила, в котором шоколадное печенье было основанием для благоговейных слез. Это должно было закончиться.
— Узнаю, кто и почему, и скажу им, чтобы прекратили.
— Хорошо. — Она толкнула тарелку ко мне, не отрывая с нее жадных глаз. — Бери еще печеньку.
— У меня уже есть, — сказала я, и она улыбнулась мне.
Ее черные глаза расфокусировались, окидывая взглядом изломанное безвременье, ветер выгнал пыльных демонов из-под камней.
— Ты знаешь, почему Ал держал Кери так долго? Учил ее всему, что знал? — сказала она, когда ее глаза остановились на Тренте и Але.
— Она была рекламой его талантов, как производителя прекрасных фамильяров, — сказала я, зная, что это была ложь, даже если однажды он сам сказал мне это.
— Он пытался найти способ дать ей детей, — сказала она, потерявшись в воспоминаниях. — Сейчас он этого никогда не признает. Убьет тебя, даже за упоминание. Он был в бреду, когда сказал мне это, умирал от сожженной Ку’Соксом ауры. Безумец искал большую часть тысячелетия при помощи магии и науки, зная, что это может быть единственный способ, чтобы она принадлежала ему не просто как рабыня. Подозреваю, если бы ему это удалось, он скорее бы сбросил нас всех в могилу, чем отпустил ее, но когда у него не получилось, он просто… ушел. Потребовалось много времени, чтобы убить его надежды. Мы упрямый народ.
Я отвернулась, не в состоянии выдержать ее пристальный взгляд. Я любила Кистена, зная, что у нас никогда не будет детей. Это, казалось, не имело большого значения, но, предполагаю, когда твой вид бесплоден, дети имеют большую важность. Достаточную, чтобы закончить войну, пожалуй.
— Эльфы опасны, Рейчел, — сказала Тритон, я убрала из мыслей улыбку Кистена. — Чертовски умные. Сильные. Притягательные. И в момент слабости, доверие приводит к нездоровой неосторожности. Когда они практикуют, их магия проникает в каждый уголок твоей души, способная поднять тебя выше, чем ты могла вообразить. Ты уверена, что не спала со своим эльфом и просто забыла?
