условными знаками. Ромка разъясняет, что к чему.
— Что же ты баллистическую ракету не изобразил? — спрашивает Лена Портнова и указывает на крестик, обозначающий место лесного привала следопытов. — Она должна быть вот здесь…
Ромке смешно. Он пренебрежительно смотрит на Лену и говорит Шубину:
— Вы ее не слушайте, товарищ капитан. Она за чистую монету приняла обман. Я один разговаривал на два голоса, а ей показалось, что рядом со мной стоит командир баллистической ракеты. Военная хитрость.
Капитану по душе Ромкина находчивость. Он одобрительно улыбается и, кивнув на Лену, говорит:
— Вашего полку, гляжу, прибыло. Следопытш на моем корабле, помнится, не было.
— Мы ее в плен захватили, — объяснил Федя. — Она вместе с Юлей Зубровой за нами слежку вела. Ну и попалась.
— Лену в плен взяли, а ее подруги что-то не вижу. Сбежала?
— От нас не убежишь! Мы Юльку с Андрейкой оставили в засаде. Они караулят вражеское логово.
— Как оставили? — забеспокоился Шубин. — Я же приказал всем вместе явиться! А вы бросили товарищей. Одних, в лесу! Да кто же вам позволил?.. Не будем терять времени даром. Сейчас же идем к ним!
Капитан Шубин повел отряд в лес.
Часовых на месте не оказалось. Но на суку дуба, над браконьерской ямой, Ромка увидел тетрадный листок. Он осторожно снял его и показал Шубину. На листке было написано:
Спешу Андрейке на помощь. Ищите на берегу, около протоки. Не беспокойтесь. Все в порядке. Юля.
Глава семнадцатая
«Тише воды, ниже травы»
(Из дневника Юли Зубровой)
«Передо мной лежит на траве раскрытый дневник. Здесь, под дубом, так тихо, что даже немножко боязно. Ни одной живой души. Только я и лес. А в лесу, наверное, волки. Жуть…
С ветки по паутинке прямо на тетрадку опускается черный паук. Я чуть не взвизгнула. Но паук, должно быть, испугался меня еще больше, потому что сразу же задергал лапами и пополз обратно на дерево.
Теперь не так страшно. Могу писать дальше.
Жаль, что Андрейки с Носиком нет рядом. Они ушли ловить браконьера, и я одна здесь должна караулить пустой погреб. Они бы, конечно, не ушли, если бы не эта рыжая…
Не буду забегать вперед и опишу все по порядку.
Федя Малявка приказал нам вести себя в секрете тише воды, ниже травы. Мы притаились в кустах.
А вот Носику не сиделось спокойно. Услышит шорох и вскакивает, оскалив зубы. Андрейка изо всех сил удерживал собаку за ошейник, не отпуская от себя. Носик рычал на Андрейку, Андрейка — на Носика. Какое там «тише воды, ниже травы»!
Мы совсем перестали обращать внимание на Носика. Но однажды он с такой силой рванулся вперед, что Андрейка, держась за ошейник, пополз за собакой по земле. В просветах между деревьями промелькнуло что-то белое и черное. Потом я разглядела рыжую девочку в белой кофточке и черной юбке. Она подбежала к дубу, под которым укрывался браконьерский тайник, и остановилась. Пугливо огляделась вокруг и, не заметив нас, опустилась на колени и стала разгребать листья под дубом. Руками она работала торопливо, как Носик лапами. Когда площадка под дубом была очищена от мусора, девочка подняла крышку погреба и проворно спрыгнула вниз.
— Чего ей там надо? — тихо спросила я у Андрейки.
— Тс-с-с. Будем вести наблюдение.
Нетерпеливый Носик порывался вырваться из Андрейкиных рук. Андрейка грозно шикал на него и закрывал собачью пасть ладонью, чтобы Носик своим рычанием не выдал нас.
— Вчера Ромка встретил эту рыжую на улице, — сказал мне Андрейка. — Она несла осетра…
Девочка выбралась из подземелья, стала отряхивать подол юбки. У ее ног валялось ведерко, вынутое из тайника.
— Так вот зачем она прибегала, — шепнул мне Андрейка. — Кто-то послал ее за ведерком для рыбы. Законно.
Он выпустил Носика и сам поднялся. Мы двинулись навстречу рыжей. И тут она вдруг как сиганет в кусты! Но от Носика разве убежишь; Он ухватил зубами юбку и потянул рыжую к нам.
Андрейка стал в грозную позу, сдвинул кепку на лоб и учинил строгий допрос. Спрашивал, чей это погреб, зачем ей ведерко и куда рыжая собиралась бежать от нас.
— Вот еще! — отвечала она. — Ты кто — милиционер, чтобы меня допрашивать? — Потом как разревется: — У-у-у, разве это жизнь!.. Всех бойся, перед каждым дрожи. Совсем затравили… Хоть людям на глаза не показывайся… А все из-за него! Из-за него, жадины! У-у-у…
Всхлипывая, она страшно проклинала какого-то человека, который то и дело посылает ее таскать на базар и к знакомым людям запретную рыбу, сам всех обманывает и ее превратил в жалкую лгунишку…
— Где он сейчас, этот жмот? — спросил Андрейка.
— В протоке у Соколиной горы. Меня сюда за ведерком послал.
— Веди нас к нему!
— Что ты! Что ты! — замахала руками рыжая. — Не пойду я к нему больше! Я лучше домой побегу.
— Не врешь, что он в протоке?
— Вот еще! Стану я врать…
— Отпустим? — обратился Андрейка ко мне.
Я сказала, что надо отпустить.
Андрейка сказал, что он с Носиком немедленно должен идти к реке вести наблюдение за браконьером. Мне же наказал по-прежнему сидеть в засаде у погреба.
— Что бы ни случилось, — добавил он, — отсюда ни на шаг! Такое будет тебе, Юля, боевое задание.
И вот я одна. Боязно. Так и кажется, что кто-то из-за дерева подглядывает. Птица прошуршала в кустах, а я ее за браконьера приняла…
Хорошо, что я дневник с собой прихватила. Пишу все, что на ум взбредет. Это немного успокаивает, отвлекает от лесных страхов.
Только что перечитала в дневнике страницы, которые сама исписала. Там есть слова о наших мальчишках. Странное дело — еще только вчера я думала о них одно, а вот сейчас хочется написать о них совсем другое. Вот взять, например, того же Андрейку…
Нет, видимо, о мальчишках я напишу когда-нибудь потом, когда время будет. Сейчас не до этого — откуда ни возьмись появился Носик. Без Андрейки.
Я жутко перепугалась — Носик никогда прежде не покидал своего хозяина.
Пес скулит, суетится, юлит хвостом, царапает ошейником мою ногу. Что-то хочет сказать, а не может. И тут я нахожу в ошейнике записку:
