— Всегда есть воз...
— Нет никакой возможности! Вы с Тер Рошахом преступили закон Клана, нарушили традицию Клана. А я, выполнявшая роль его помощницы, из-за вас тоже окажусь втоптанной в эту грязь. Я совсем недавно едва не утонула в грязи. Теперь еще? Спасибо!
С Эйденом случилось редкое для человека Клана событие: он улыбнулся.
— Да, я слышал, что вы тонули в болоте. Джоанна, поверьте мне, я сейчас действительно сожалею о том, что так случилось. Если бы мне в голову пришла мысль, что вы...
— Если бы вам действительно пришла в голову хоть какая-нибудь мысль! Вот в чем проблема. Вы не думаете, вы действуете. На первой Аттестации вы лезли напролом. Потом вас спасла какая-то высосанная из пальца тактика. Теперь вы опять рветесь куда попало. Во-первых, вы явно поторопились с выдвижением своей кандидатуры. Сначала вам следовало установить, можете ли вы законным образом состязаться за право обладания Именем.
— Нет, я не рвусь, как вы сказали, куда попало. Каждый шаг, который я сегодня предпринял, каждое мое слово было запланировано, твердо рассчитано. Я имею право состязаться за Имя. И я буду за него состязаться.
Они замолчали. Эйден отвернулся от Джоанны и, подойдя к маленькому тюремному окошку, посмотрел в него. Никого видно не было. Вероятно, совет, созванный Першоу, все еще заседал.
— В любом случае, — сказала Джоанна, — Тер Рошах теперь должен ответить за свои дела. Интересно, откроет ли он мотивы, толкнувшие его на все это? Есть многое, о чем бы я хотела узнать.
— Вас не казнят. Вы, конечно, были соучастницей, но руководящая роль принадлежала не вам.
— Вы практикуетесь в произнесении речи, которую будете говорить перед Советом, не так ли?
Они опять некоторое время помолчали, затем Джоанна заговорила вновь:
— Вы так до сих пор и не поняли, Эйден, что обман считается среди людей Кланов величайшим грехом. Данная вам вторая попытка, ваша жизнь в качестве вольнорожденного, то, что вы приняли чужое имя, — это все обман. У них будет множество обвинений против вас.
Она грубо рассмеялась — верный признак того, что она находилась в хорошем настроении.
— Обманщик. Вероятно, это имя и должно быть вашим, — сказала она. — Кому бы еще оно так подошло?
Жеребец снова встретился с Эйденом, когда их с Джоанной транспортировали к космическому кораблю.
— Желаю тебе добиться успеха, — прошептал Жеребец.
— Твоя поддержка много для меня значит.
— Поддержка? Пожалуйста, не говори так. Я не поддерживаю тебя. Наоборот, мне за тебя стыдно.
— Стыдно?
— Ты отрекся от статуса вольнорожденного, чтобы состязаться за Родовое Имя. Значит, в глубине души ты был, несмотря ни на что, уродом из «отстойника». И презирал нас так же, как и все остальные.
— Это неправда, Жеребец...
— Нет. Если бы ты действительно уважал нас, как ты уверяешь меня, то никогда бы не отрекся от нас. Ты, как настоящий кречет, можешь летать везде, но всегда возвращаешься к склону горы, на котором родился. Да, именно так: ты летал как вольный, но теперь возвращаешься в свое родовое гнездо. Эх ты, вернорожденный...
— Жеребец...
— Или, может быть, мне говорить «сквернорожденный»?
— Разве ты не хочешь, чтобы я выиграл Родовое Имя и внес свой вклад в генный пул?
— По правде говоря, нет. Мне это все равно. Я останусь твоим другом, но мне все равно, что с тобой случится. Вольнорожденные не унижают себя какими-то Именами, не хотят внести никакого вклада в генный пул. Ты можешь победить в этом состязании, можешь и умереть. В любом случае я буду на твоей стороне, если ты этого хочешь. Но мне действительно стыдно за тебя.
— Я должен добиться Имени.
— Знаю. И это для меня не оправдание. К Хорхе я питаю большее уважение, чем буду питать к Эйдену Прайду.
Их разговор на этом окончился, и весь остаток пути Эйден думал, как это звучит: Эйден Прайд. Ему казалось, что по его телу прокатываются волны физического желания обладать Именем. Если даже тело так реагирует на звучание Имени, то как он может не выиграть его? Нет! Страсть к победе будет гореть в его душе, несмотря на все неприятности, несмотря на муки, которые придется испытать, несмотря на опасности, лежащие на долгом пути к Родовому Имени.
23
Увидев лица воинов, входивших друг за другом в зал, Джоанна решила, что ее положение весьма серьезно. Атакующие и ведущие огонь боевые роботы выглядели дружелюбнее, чем эти, наделенные Родовыми Именами, воины. Их было очень много. Большинство из них вызвали на Совет с самых далеких форпостов. Некоторые воины, к которым пришел вызов, воспользовались данным им правом и остались на своих местах, сославшись на неотложные служебные дела. Однако значительное большинство решило приехать, чтобы присутствовать на этом необычном суде и участвовать в вынесении приговора. Джоанна слышала, что из 960 воинов с Родовым Именем (на самом деле их было на два воина меньше, если учесть погибшую Илайну Прайд и арестованного Тер Рошаха) почти четыре пятых сейчас находились на Железной Твердыне, и многие еще должны прибыть после начала суда. Видеокамеры зафиксируют все свидетельские показания для последующей демонстрации на планетах Клана Кречета. Совершенное преступление было столь необычно, столь удивительно, что члены Совета слетелись на Твердыню, вероятно предполагая, что этот суд войдет в историю Клана.
Джоанна также слышала, что столь повышенное внимание к данному судебному разбирательству объясняется интересом к судьбе затронутого Имени. Его первоначальный владелец, Эннеас Прайд, принадлежал к командному персоналу Николая Керенского еще до Исхода. Будучи офицером Звездной Лиги, он служил в 131-й Боевой дивизии, так называемой «дивизии Геракла», и отличился в одной из битв. Подвиги воинов 131-й дивизии так знамениты, что их сравнивали с подвигами мифического героя по имени Геракл.
Джоанна ничего не знала о Геракле, но во время полета на Твердыню Эйден рассказал ей о нем. Это был сказочный герой, обладавший удивительной силой. Он совершал деяния, лежащие за пределами обычных человеческих возможностей. Хотя Джоанна и посмеялась над Эйденом, но втайне была удивлена. Что-то, без сомнения, произошло с Эйденом за годы, прожитые им в качестве вольнорожденного. У того Эйдена, которого она когда-то знала, интеллект был не выше среднего. Джоанна не могла понять, что его так изменило, да и не пыталась. В одном он, по крайней мере, продолжал оставаться прежним. Тот факт, что он решил состязаться за Родовое Имя, не спрашивая ничьего одобрения, показывал, что он все такой же упрямый, как и во времена, когда был кадетом. Однако даже Эннеас Прайд, наверное, почувствовал бы отвращение, узнав, что Эйден хочет получить его Имя.
Последняя обладательница Родового Имени, Илайна Прайд, может быть, отнеслась бы с большей симпатией к стремлению Эйдена, поскольку сама отличалась большой целеустремленностью и упорством.
Джоанна знала ее — она была ничуть не хуже и не лучше большинства других воинов. Высокая и красивая, с царственными манерами, Илайна была уже знаменита, когда встретилась с Джоанной. Она попыталась втянуть Джоанну в дискуссию об особой стратегии, приведшей к бесплодной и кровавой стычке между Кланами Барса и Мангуста. Идеи Илайны отличались последовательностью и глубоким проникновением в суть дела, но Джоанна по природному упрямству не согласилась с ней. Вскоре обе вели спор столь же бесплодный, как и стратегия, которую они обсуждали. Когда они зашли в тупик и решили, что надо прекратить спор, Джоанна заметила, как щеки Илайны пылают от возбуждения. Она подумала тогда, что Илайной владеют те же необузданные страсти, как и ею самой. И ее уважение к этой женщине возросло.
Джоанна и Эйден сидели за столом, находившимся почти в центре огромного зала Совета. Отсюда казалось, что ряды воинов с Родовым Именем простираются до бесконечности. Каждый воин был в маске и ритуальном одеянии, украшенном яркими узорами. Это создавало оптический эффект огромного лоскутного одеяла, неровно раскинутого с одной стороны зала. За главным столом сидели Хранитель Закона, адвокат, прокурор и теперешний Хан Клана Кречета — Элиас Кричелл. Об Элиасе Кричелле ходила слава как о великом воине и проницательном политике. Говорили также, что он суровый судья и сторонник серьезных наказаний за малейшие провинности. Многие считали, что особый успех Кречетов среди всех семнадцати Кланов — именно его заслуга.
Джоанна перестала изучать Совет, неожиданно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Даже не повернув головы, она уже знала, кто это. Тер Рошах. Главный обвиняемый. Офицер с высшим среди подсудимых званием должен был сидеть один за центральным столом. Она взглянула на него и была поражена произошедшей с ним переменой. В былые времена массивный и внушительный. Рошах теперь, казалось, сморщился. Его лицо, когда-то казавшееся каменным, теперь стало мягче, как будто время сгладило его. Не изменились только глаза. Они сияли, как сигнальные огни. И пронзали противника не хуже, чем лучи импульсного лазера. И вдруг Джоанна поняла, что он смотрит не на нее. Вся его ненависть была обращена на Эйдена.
