Приходилось довольствоваться стареньким катушечным «Брянском» – почти моим ровесником по годам. Вплоть до восемьдесят второго года, когда я на честно заработанные практикой в холодильном цехе сто восемьдесят пять рублей самостоятельно приобрел лучший магнитофон всех времен и народов (как я тогда считал) – «Томь-303».
О! Это были непередаваемые ощущения! Жизнь разделилась на «до» и «после». Идол занял почетное место на моем письменном столе и главенствующее место в моей беспокойной юности. Теперь помыслы были заняты не премудростями судостроительного производства (бедный техникум!), а всепоглощающими поисками новых записей «Машины времени», «Воскресения» и «Пинк Флойда». И многочасовыми переписываниями с кассетника на кассетник. И не менее продолжительными «выслушиваниями», подборами аккордов на слух и первыми попытками личного воспроизведения в собственной аранжировке. Что в конечном итоге и привело нас в подвалы музыкального андеграунда тех времен. Когда самым дерзким считалось исполнить якобы запрещенных «Марионеток» на очередной танцплощадке.
И виноват во всем был простой кассетный магнитофон.
Только вот в семьдесят третьем их еще не было. Точнее, не было в широком использовании. Ходили, правда, уже легенды о какой-то мифической «Десне», но из моего окружения ее никто не видел. И компакт-кассет тоже.
Что же говорить о мини-кассетах? Точнее даже – микрокассетах диктофонного формата. Собственно, в этом времени такие «зверьки» конечно же существуют. Вот оно доказательство – на ладони у Сергея Владимировича. Только стоит ли говорить, кто и где ими пользуется? Всяко уж не уличная гопота в подворотнях! И очень сомнительно, что этот предмет как-то эксплуатировал пожилой ветеран, ставший жертвой чьей-то безумной игры.
Не верю! Остается впечатление какой-то тупой подставы. Отвлекающего маневра. Липы. Я голову даю на отсечение, что на кассете нет никаких записей. Ее подбросили экспромтом, на бегу. Какой агент будет прятать подобный материал в банке с чаем? Наше поколение прекрасно знает, как «жуется» пленка из-за куда меньшего сора.
В этом времени о таких особенностях магнитофонной кассеты никто не имеет ни малейшего представления. В подобных тонкостях здесь могу разбираться только я. Даже у Пятого, с его гигантским практическим опытом, и мысли не возникло о физической иррациональности этакого тайника. Что и говорить – вокруг мир, не отравленный медиатехнологиями и засильем гаджетов.
И еще один штришок, на который мои собратья по невидимому фронту не обратили внимания. Может быть, пока не обратили, за неимением времени. Подбрасывая нам кассету, злоумышленник почему-то был уверен, что она будет нам ЗНАКОМА! То есть как минимум что-то подобное мы увидим уже второй раз. Получается, что он в теме событий, связанных с Данилой, у которого на недавнем пожаре сгорел чемодан с такими же кассетами. А шустрый сорванец в моем лице одну из них даже умудрился подобрать. После чего начались все эти непонятки с Румыном и старым зэком.
И тогда нам подсовывают вторую замануху, небрежно спрятанную в комнате бедного Михалыча. Даже если бы тело обнаружил не я, а кто-нибудь другой, кассету непременно нашли бы. Либо родственники, либо очередной сменщик, пожелавший попить чайку. И подозрительная штуковина, от которой просто за версту несет шпионскими неприятностями, немедленно оказалась бы в органах. Только значительно позднее.
И что мы должны были подумать? А то, что ветеран – чей-то агент. И умер естественной смертью. А с кем он чаще всего общался из подозрительных типов? Правильно, с Ричардом! С кучерявым «золотым» мальчиком. Который, как божится всеми обожаемый капитан Гришко, абсолютно бесперспективный и пустой объект.
Кому же надо, чтобы мы тратили время на пустышку?
Кому ты так насолил, Ричард?
Глава 29
Как люди падают в моих глазах
В полвосьмого я уже был возле кинотеатра «Победа».
Успел только забежать в больницу. Наспех проглотил пару бутербродов после пинка Ирины и переоделся в темный спортивный костюм. Сама Ирина вышла чуть раньше и моментально растворилась среди прохожих. Она будет незримо присутствовать на месте встречи, так что я даже ее и не увижу. Ниндзя в юбке…
Уже стемнело.
Освещение улиц в советское время не такое яркое и напыщенное, как в наши дни. Здания не подсвечиваются, нет праздничной россыпи неоновых реклам. Только скромные названия некоторых магазинов из гнутых светящихся трубок. «Гастроном», «Бакалея», «Аптека», «Кожгалантерея». Просто и сурово. Никаких тебе «Роялей», «Альянсов» и всяких прочих «Каруселей»…
Внутри кварталов и дворов – старенькие фонари на деревянных столбах. Да лампочки перед подъездами, в лучшем случае – в громоздких стеклянных плафонах. В наши дни такой дизайн назвали бы «антивандальным». Освещение скорее символическое, чем реальное. Шагнешь в сторону – и ты уже во мраке.
Стараясь держаться именно таких темных зон, я добрался до Таврической лестницы и по ней поднялся на площадку над кинотеатром – туда, где чуть выше на холме тянулась вдоль склона улица Володарского. Кстати, если подняться по этой же лестнице дальше, через какую-то сотню метров справа будет наша туристическая станция. И пустырь для тренировок, который мы звучно называли Полигоном.
«А ведь после перестройки от юных туристов на этом месте и следа не останется, – почему-то пришло мне в голову. – Слишком сладкий кусок: центральный городской холм. Любопытно, до революции в этом здании была женская гимназия, при Советах – пацаны с рюкзаками и краеведческий музей, а победившая демократия посадила там жалкую кучку юристов. Кажется, апелляционный суд там будет».
Задумавшись о грустном, я свернул во дворы. Где-то здесь должна быть высокая бутовая стена, подпирающая Полигон. А, точно. Вот она, темнеет. Над ней террасой угадывается еще одна стенка, чуть поменьше. На ней мы тренировали спуски дюльфером…
Стоп!
Какое-то движение у трансформаторной подстанции во дворе. Я стоял практически рядом с ноздреватыми камнями стены и полностью был скрыт высокими темными кустами. И через дворовую дорожку краем глаза случайно заметил прячущегося в зарослях человека рядом с кирпичной будкой. Метрах в пятнадцати от меня.
Я замер, стараясь дышать реже.
Темная фигура в кустах была менее аккуратной. Собственно, из-за этого я ее и заметил. Клиент сопел, перетаптывался на месте, шуршал листвой, громко почесывался. Один раз даже скрипнуло ржавое железо. Он там что, в кандалах, что ли? Кусты вдруг зашевелились, и в пятно света, падающего из открытого окна на втором этаже, шагнул… Гришко! Собственной персоной. Голубая молния.
А он-то что тут делает?
Капитан воровато оглянулся и направился в сторону освещенной улицы. Я осторожно стал смещаться вдоль темного простенка, дождался, пока мсье Кочет скроется за углом, и выскочил из кустов – с целью проследить немножко. И… тут же прыгнул обратно. Потому что сзади гулко хлопнула дверь подъезда. В сторону все того же освещенного квадрата на асфальте проследовал человек. Однако до боли знакомые кучеряшки! Это же…
Ричард!
Тьфу ты. Так это Гришко своего подопечного пасет! А я уже не знал, что и подумать. Ну правильно. Ричард сам сказал, что снимает квартиру возле кинотеатра. А Гришко говорил, что с ним живет наш информатор от конторы. Надо запомнить адрес на всякий случай – по Володарского у трансформаторной будки. Напротив Полигона.
А Гришко здесь просто добросовестно «усиливает наблюдение» по команде Пятого. Эталон исполнительности.
Я выбрался из кустов, осторожно прошел по клумбам вдоль торца дома и выглянул за угол. Все верно. Ричард не спеша идет по тротуару к спуску к кинотеатру. Кочета… выбрал же себе позывной… не видно. В прятки играет. Не прикопаешься.
Уже не таясь, я вышел на освещенную улицу.
Навстречу ковылял благообразный старичок, ритмично постукивая тростью по тротуару. Аккуратная, хоть и порядком ношенная, одежда, смешная шляпа с широкими полями и седая, короткостриженая бородка а-ля сеньор Троцкий. И в таком же стиле старинные очки-блюдца в круглой оправе. Какой милый дедушка!
– Мальчик! Ты почему так поздно гуляешь?
Поразительно! Ну и времечко! Я бы сказал – всепоглощающая атмосфера ответственности. Всех за всех. Что бы в наше время ответило современное дитя такому «доколупавшемуся» до него пенсионеру? Я думаю: «А вам какое дело?» И на «вы» – это в лучшем случае.
Даже не знаю, что и ответить…
– Я в кино иду, дедушка. Родители меня там ждут…
– В кино? Так поздно? Что делается в этом городе! Конец света! А пойдем-ка к твоим родителям!
Черт! Ну вот что с таким делать? И обижать не хочется. Формально он прав – нечего шпане болтаться по улицам в позднее время. И тем более в кино ходить на «взрослые» сеансы.
