меня на той, которая с кладбища, жените.
— А там девушка была? — спросил Кудылин.
— Девушка?… Я говорил, что девушка… Не знаю, может, и девушка. — Рощин приложил к затылку ладонь, осмысливая свое недавнее знакомство.
Действительно, вдруг призрак умершей девушки обрел плоть и познакомился с ним?
— Когда вы с ней познакомились?
— На следующий… Нет, через день.
— А у нее случайно нет машины? — наседал Кудылин.
— Есть.
— Случайно не бордовый «Сузуки»?
— Ну, «Сузуки»!.. Да, бордовый.
Максим с удивлением смотрел на подчиненного.
— А зовут как?
— Анжела.
— Гуслярова?
— Фамилию не спрашивал! — И Рощин смотрел на Кудылина с не меньшим удивлением, чем Павлов.
— А как вы познакомились?
— Да так, нехорошо познакомились. — Рощин отвел взгляд.
— Как это нехорошо?
— Не хочу рассказывать.
— А придется! — качнул головой Павлов.
Он, конечно же, знал, кто такая Анжела Гуслярова и какое отношение она имеет к убийству Сухарковой. Неужели она причастна и к убийству ее мужа?
— Ну, там из-за наследства… — промямлил Рощин.
— Дом на Жужельникова вам должен принадлежать? — коварно улыбнулся Максим.
Ну вот, ларчик открылся полностью. Рощин мог убить своего зятя из-за его дома.
— А почему нет?
— Участок вашей сестре принадлежал, а с Сухарковым делиться не хотелось… Из-за этого вы его ударили?
— Нет, просто со злости… В нос ударил!.. И не сильно! Даже кровь не потекла!
— И что там Гуслярова? — глянув на Кудылина, спросил Павлов.
— Это Дашка, подружка Ильи.
— Дарья Авгеева.
— Ну, я подъезжаю к дому, смотрю, она там с вещами выходит. Я и сказал, что теперь это наш дом.
— Грубо сказал?
— Невежливо.
— В нос не бил?
— Нет!.. Да и за что? Дашка… В смысле Авгеева сказала, что на дом не претендует. И уехала. Сказала, что больше я ее не увижу. А на следующий день подруга ее прискакала. Анжела!
— Прискакала?
— Убьет, сказала, если еще раз к Дашке сунусь.
— Морду не набила?
— Нет.
— А надо было! — все так же невежливо сказал Максим.
Авгеева ему никто, но все равно за нее обидно. Девушка она нежная, хрупкая, а какой-то мужлан чуть ли не с кулаками на нее.
— А чего? — набычился Рощин.
— А того, что ведешь себя по-скотски.
— И убить мог! — не сдержался Кудылин.
— Да не убивал я… и перед Дашкой… Перед Дашей извинился.
— Гуслярова заставила?
— Да нет, не заставляла, просто попросила. Мы же с ней сначала сцепились, а потом помирились… Вчера в ресторан ее пригласил.
— Согласилась?
— Да.
— Она вам вчера звонила? — спросил Кудылин.
— Как? Я же телефон вчера отдал, — глянув на Павлова, сказал Рощин. — Я ей звонил, сказал, что не получается. Сказал, что в убийстве подозревают, что у меня типа домашний арест.
— А она что?
— Сказала, что не надо бояться. Сказала, что поговорит с кем надо.
— С кем?
— Ну, есть у нее связи.
Максим кивнул. Гуслярова имела прямой выход на Малахова, но начальник про Рощина не говорил. Утром выслушал доклад и все.
— А откуда у нее эти связи?
— Так она же телохранителем у Лазаревой служит. А она там с вашим начальником… Ну, любовь у них.
— А кто сестру твою убил, знаешь?
— Анжела сказала, что это Римма Дашу заказала. Ну, Анжела с ним поговорила, а он не так ее понял. Винит себя в этом… Даже бить меня не стала.
— Не стала бить?
— Ну, она могла.
— Неужели спарринговались?
— Ну не то чтобы… Но уровень у нее реальный, могла бы и уделать.
— А в смерти Риммы она себя винит?
— Сказала, что да.
— На кладбище к ней не ездила? — спросил Кудылин.
— Да, говорит, был момент, хотела съездить.
— Понятно.
Максим распорядился увести Рощина, а Кудылина оставил.
— С чего это ты про Гуслярову заговорил? — спросил он.
— Так я за домом Рощина вчера ночью наблюдал, вроде бы не спал. А ногти приснились.
— Какие ногти?
— Черные… Там в загсе девушка… Э-э, в общем, ногти по стеклу скребли — это померещилось. А «Сузуки» проезжал… Вроде не спал, вроде наяву видел, а Рощин про девушку сказал, ну, я и подумал. Вдруг Лика. Вдруг к нему приезжала.
— На «Сузуки»? Ночью?
— Живая девушка.
— Ну не мертвая же…
— Лицо у нее неживое. Как у покойницы. Вот я так подумал, когда увидел…
— Кудылин, ну тебя к черту! — махнул рукой Павлов.
— Ну, я, конечно, не думаю, что она с кладбища.
— Я думаю! И на кладбище тебя сейчас отправлю.
— Можно.
— Что можно?
— Глянуть, что там за памятник.
— Зачем?
— А вдруг там фотография Гусляровой!
Максим кивнул, глядя на Кудылина. По ходу, разыгрался парень, берега не потерял, но из фарватера вышел. Пора возвращать его на место.
— Кудылин! — Максим поднялся, взял Кудылина за руку и вывел из кабинета. Толкать не стал, но руку отпустил резко. И, закрыв за собой дверь, направился к Малахову.
* * *
Вечер, поздно, десятый час, а Лика все на посту. Приветливая полуулыбка, взгляд бодрого человека, как будто и не устала за день.
— Чего молчишь? — спросил Артем.
— Здравия желаю, товарищ подполковник!
— А про Рощина чего не спрашиваешь?
Вопрос не застал девушку врасплох, она даже глазом не моргнула.
— Может, и собиралась.
— Начинай.
— А толку?… Вы и без меня глубоко копаете.
— Думаешь?
— Надеюсь.
— А сама что скажешь?
— Насчет Рощина?… Ничего не скажу. На кладбище он был, Сухаркова терпеть не может… — Лика нарочно сделала паузу.
И Артем понял зачем.
— Мог и убить?
— Удар у него поставлен… — кивнула девушка. — Но это не он.
— Знаешь?
— Чувствую… Не мог он. Не тот он человек.
— А дом на Жужельникова?
— Хороший дом.
— И Рощин теперь может владеть им.
— Ну, из-за такого дома можно и убить.
— Ты бы смогла?
— Вопрос в упор, — усмехнулась Лика. — Как из пушки. Но я не обиделась. Мне всегда нравился солдатский юмор. Прямой, тупой и душевный… Не у всех, правда, получается. Но вам идет.
— И все-таки?
— Когда я познакомилась с Рощиным, до того, как убили Сухаркова, или после?
— Тебе видней.
— Да нет, вам бы сначала разобраться, а потом уже вопросы задавать… Я познакомилась с ним после. Спросите, зачем?
— Я знаю как, — улыбнулся Артем.
— Ну да, наехала на Семена. Такая уж я, что Дашку обидели, что меня, одно и то же. А он Дашку обидел.
— Но ты решила его сильно не обижать?
— А что, нормальный в общем-то парень. На внешность. Но характер не сахар… Зато не пьет… практически.
— Это хорошо, что малопьющий.
— Это самое главное. Отец у меня пил, у Семена крепко закладывал. Он потому и старается не пить… А если пьет, еще не поздно отказаться.
— А
