(дерево).
Плюс пять Проклятых Рун неустановленного качества.
Отдельный слот занимали пять Звёздных Монет, выглядевших как золотой глиф со звездообразным символом в центре. Количество Славы достигло пяти единиц.
Мой список навыков теперь выглядел так:
Повышенная реакция 7/10
Знание единого языка 1/10
Владение Копьём 1/10
Бой-без-Оружия 8/10
29. Список потерь
Десантный катер больше не оживёт. По крайней мере, до того момента, пока я не найду способ зарядить энергоячейки или не раздобуду новые. Это стало ясно как божий день, сразу после того, как отжал вручную тяжеленные люки шлюзовой камеры и оказался внутри. Именно в этот момент я оценил, насколько моё тело стало сильней после того, как вложил две звезды в развитие тела. В прошлом своём, далеко не худшем состоянии, мне бы люки открыть не светило.
В шлюзовой камере задержался, собрав останки своего сослуживца в криптор. Нужно будет заняться упокоением их останков. Не дело героям оставаться без погребения. Когда-то давно кто-то мне сказал, что мера культуры общества — это отношение к детям, старикам и мёртвым. Не знаю, прав или не прав в своём стремлении к тому, чтобы похоронить своих как подобает, на фоне других насущных проблем, но я это непременно сделаю.
В кабине всё было, так как я оставил, только без подачи энергии. Как и все офицеры космической пехоты я твёрдо знал, если десантный бот был бы в порядке, то поднял бы его. Не знал специфики, но взлететь, проложить курс и посадить корабль где нужно, сумел бы точно. Но будь я профессиональным пилотом, возможно, смог бы по показаниям приборов определить, что не хватает энергии. В момент моего последнего визита на борт автоматика уже тянула последние крохи энергии из аккумуляторов. Я, конечно, тоже хорош. Даже не задумался над вопросом, почему пойманный сигнал шёл не постоянно, а с длинными интервалами. Не знаю, сколько требует энергии узел связи, но явно это не самая энергозатратная бортовая система. В горячке боя один незадачливый космопех дал приказ автоматике валить всё живое из энергетического орудия, не обращая внимания на предупреждения. Уверен, если покопаться в вокс-интерфейсе, то и все сообщения о состоянии борта обнаружатся.
Все же знают, чтобы была энергия, необходимо запустить реактор вот, и я в первую очередь про это подумал. Однако реактор холодного синтеза не работал. Внешне всё казалось целым и работоспособным, но оказавшись в машинном отделении, после нескольких попыток холодного запуска энергетической системы, стало ясно что-то не так. Тогда я начал искать неисправность.
И она нашлась. При посадке наш бот был обстрелян, как и моя капсула. Реактор, хоть и холодного синтеза, всё равно выделяет столько тепла, что будь здоров. Вот его-то контур охлаждения и оказался повреждённым. Всё это время, пока наш аппарат тут лежал, тёк хладагент. В полевых условиях ремонт может и был возможен, но лишь когда есть запас охлаждающей жидкости. А так… Смысла нет. Реактор просто не запустится без надлежащего охлаждения.
Оставалось только выматериться, что я и сделал с удовольствием и наслаждением. В ушах зазвенело от экспрессивного выкрика в тишину. Как это ни странно, но полегчало. Главным образом, потому что я вспомнил, зачем я сюда так долго и с такими приключениями добирался. Правильно. Чтобы узнать, что произошло с экипажем, а это немного-нимало, а двенадцать человек, включая меня.
Троих я уже нашёл в Логове, Ивана по дороге сюда, одного в шлюзовой камере. Вместе со мной это шестеро, а где ещё половина?
С замиранием сердца я вошёл в отсек с капсулами холодного сна и с первого взгляда понял, что попали не только по машинному одолению. Три капсулы были уничтожены, часть отсека, где они были расположены, была оплавлена и автоматически залита быстротвердеющей аварийной металлокомпозитной пеной. Может, кто-то из них был ещё жив в момент, когда пена набирала прочность, но такова суровая реальность путешествий в космосе и через А-пространство. В любой момент что-то может пойти не так.
Три других капсулы были автоматически сброшены из аварийного отсека. В моём случае это спасло жизнь. Получается, потенциально два члена экипажа могут быть живы. Если это так, то я должен сделать всё возможное, чтобы их отыскать.
Изучив остальные помещения, пришёл к выводу, что отсек с оружием и амуницией также попал под обстрел. Проникнуть внутрь не вышло всё из-за той же аварийной пены, залившей весь объём помещения и так затвердевшей. Автоматические протоколы борьбы за живучесть суровы и беспощадны.
Зато контейнеры с мегакрипторами в грузовом отсеке остались нетронутыми. Это то же самое, что и криптор обычный — экстрамерное хранилище, только в отличие от моего портативного способное вместить сотни кубометров и десятки тонн груза либо крупный, сложный технический объект.
Например, готовый к использованию всепланетный вездеход «Тайга», или универсальный промышленный Репликатор, или… Рабочий реактор!
Я, конечно, не понял зачем мне куда-то лететь. Ведь я не знаю где я. Верней, теперь знаю. Я в Единстве, представляющей собой что-то вроде Сферы Дайсона, только построенной не вокруг чёрной дыры. Однако эта ясность ничего не даёт. В моём мире, в известном человечеству космосе близко ещё ничего не было построено. Концепция и идея такого астроинженерного сооружения была известна, но от идеи до воплощения в жизнь очень долгий путь. Так что я не представляю, куда лететь, чтобы вернуться домой, к своей забытой жизни. Да и сомневаюсь, что на катере получится преодолеть этот путь, ведь он не предназначен для путешествий через А-пространство.
Чтобы не начать выть от безвыходности ситуации, решил перекусить. На сытый желудок, оно всегда думается повеселее. Распечатав брикет уже изрядно набившего оскомину сухого пайка, захрустел им, не забывая запивать сухомятку.
Итак, что мы имеем? Пока оставим все загадки Единства за скобками. Я нашёл десантный бот и это хорошо. Больше нет нужды ломать голову над тем, что случилось. Катер больше никуда не полетит, в том числе и по моей вине. И это плохо. Как и то, что девятеро из двенадцати членов экипажа погибли. Хорошо то, что трое, включая меня, всё ещё живы. Я осознавал, что шансы их найти даже не ничтожно, а исчезающе малы, но это мой долг, чтобы попытаться это сделать.
Поев, продолжил осмотр корабля, надеясь найти хоть какие-то подсказки о том, что случилось с остальными членами экипажа. Преследовало ощущение, что мы оказались здесь не случайно, и что всё происходящее имеет какой-то скрытый смысл.
Больше всего мешала амнезия. Что-то вспоминалось сразу и без усилий. Например, узнать своё
