— Лучше бы показать, но я сам её в глаза не видел, — вздохнул Саня.
— А ты сообрази, на что она может быть похожа, — подзудил Веник.
— Ну… Камни могут быть любой формы.
— А цвет?
— Цвет? Не знаю. Типа ржавчины наверно.
— Где у нас имеется ржавчина?
Галка сорвалась с места и умчалась. Вскоре вернулась со своим длинным ножом для снимания трубок бересты: — вот тут с краю немного, — показала она на рыжую полоску вдоль давненько не бывшего в деле лезвия.
Кып взял инструмент в руки, разглядел, понюхал, полизал и вернул обратно. Взгляд его затуманился — человек явно ушел в воспоминания.
— Я тоже пойду, — воспламенился Саня.
— Нет. На маленькой лодке втроём никак.
— Большую возьмём.
— Нет. Нам её наверняка придется на руках перетаскивать. Тогда я понесу вещи…
— …а Кып понесёт тебя, — закончила фразу Пуночка.
Все рассмеялись, вспомнив крылатую фразу Чебурашки.
— И чего вы ржёте? — возмутилась Галочка. — Ребёнок не как попугай повторил, а слова применил правильные, как раз применительно к случаю. В оригинале-то было: «А ты понесёшь меня». Такими темпами она скоро стихи складывать начнёт, классиком литературы сделается.
— Пойду, мяса посуше пожарю ребятам на дорожку, — спохватилась Любаша.
— Айда, Димон, проверим челночок, — позвал Шеф Димку.
— Тёплую полость давайте сюда с нар притащим — холодно ведь в дороге, — сорвалась с места Лариска.
— Чегой это все сразу забегали? — удивился Пашка. — То тишь да гладь, то, как с цепи сорвался. Часто такое с нашим Шефом?
— Просто ты его ещё плохо знаешь, — рокотнул Саня. — Он иной раз долго думает, но уж как наметил цель — не своротишь.
* * *
Поначалу всё шло по плану — лодка легко скользила вдоль реки подгоняемая вёслами в руках искусных гребцов. Но когда справа открылся вход в особенно широкую протоку, откуда, к тому же, в основное русло явно втекала вода, Кып категорически не захотел в неё входить. В результате короткой оживлённой дискуссии у Веника под глазом засиял фонарь, а лодка пошла туда, куда направлял её древний человек. Да, вне лагеря он всегда крут и нетерпим к любой критике — парни, что ходили с ним на охоту, не раз это подчёркивали. Но правоту этого сына эпохи никогда не отрицали.
Веник тоже не стал отрицать, потому что первый аргумент прошёл с левой, а спутник — правша. То есть продолжение диспута представилось крайне нежелательным.
У верхнего брода оказалось, что никакой он не верхний, потому что течение было не оттуда, а туда. Землянка пустовала — ребята, ушедшие за солью пока не вернулись. Да и по расчету времени они только-только должны были добраться до дальнего конца своего маршрута.
Дальше уже шли без остановок, делая привалы всегда на правом берегу, где было суше, в то время как слева торчал камыш, или открывались виды на низменные просторы с редкими корявыми деревьями, кочками, невнятной жухлой травой.
На пути случались и развилки, видимо острова. Кып неизменно выбирал поворот вправо. Еще он изредка показывал снова направо и говорил, что охотился тут. Несмотря на многочисленные извивы и загибоны, движение, в основном, проходило в южном направлении…
«Это же путь вдоль мамонтовой тропы, — сообразил Веник. — Конечно, древний охотник бывал тут по два раза каждый год. Куда же он меня тащит?»
На четвёртый день до Веника дошло, что они пробираются вовсе не рекой, а через болота — если запустить весло чуть глубже, оно увязает и норовит выскочить из рук, а позади всплывает муть поднятого со дна ила. Наконец дальше плыть оказалось невозможно — открытая вода кончилась, и с трёх сторон оказалась одна сплошная суша. Проваливаясь по пояс, преодолели десятка три метров трясины — если бы не лодка, на которую то и дело опирались — могло бы и засосать. Во всяком случае, мокасины болото оставило себе.
Когда выбрались на плотный грунт, долго сушились у костра и накручивали на ноги куски, отрезанные от меховой полости, под которой обычно ночевали. Еда, прихваченная в дорогу, уже закончилась, так что Веник размотал удочку и пошёл искать, куда бы её закинуть. Через час нашёл удобный подход к воде — к той самой протоке, по которой они сюда добрались. Кып, узнав об этом, выразительно постучал себя по голове. При этом он открыл рот — пустой звук, вырвавшийся оттуда, указал на то, что древние люди не лишены самокритичности.
Но ничего в этой протоке не поймалось — непонятно, есть ли тут вообще рыба?
Дичь тоже куда-то девалась — ночевали на пустые желудки.
Утром двинулись пешком — Кып то и дело поворачивал, резко меняя направление, или останавливался, осматриваясь. Но так никуда и не привёл — вернулись к месту предыдущего ночлега, рядом с которым оставили лодку. Как следовало из устных объяснений, охотнику так и не удалось найти руду.
На другой день снова пошли, на этот раз прямо, словно по нитке. И к ночи выбрались на мамонтовую тропу. Никакой дичи так и не встретили, поэтому удовольствовались разведённым костром и наспех сооружённым шалашиком. Дальше двигались вдоль тропы на юг почти полдня, но шли медленно, а потом свернули налево и буквально через час Кып указал концом копья на низкий обрыв возле чахлого ручейка. Среди обычного грунта рыжела тонкая полоска, а ржавые на вид камушки попадались в русле.
Веник лизнул один из них — явный привкус ржавчины. То есть, руду они всё-таки нашли. Набрав этих камней в свои заплечные корзины, сколько смогли унести, вернулись к лодке — как ни странно, до неё было рукой подать. Выходит, отыскать нужное место Кыпу удалось только «взявшись» за знакомые ориентиры, хотя общее положение в пространстве он прикинул верно даже на глаз. И само это место он чётко вспомнил ещё дома.
* * *
Утром выяснилось, что вода на болоте покрылась тоненькой корочкой льда. Плыть нельзя, потому что острые кромки ледышек в два счёта прорежут бересту. И идти никак не получится — тут даже мышь может провалиться, настолько тонко.
Опять вышли на торную тропу и двинулись по ней на север уже пешком и без лодки — оставили её всё там же на кромке болот, затолкав кверху днищем в развилку дерева. К вечеру шестого дня движения Кып захромал и резко убавил скорости. Во время ночлега случилась великая удача — небольшая стая из трёх волков налетела на усталых путников. Один сумел уйти, а два лишились своих шкур. И если кто-то считает, что волчатина не съедобна, пусть так и продолжает считать, а мужики поели. И ещё с собой прихватили на дорожку.
На следующий день уже к полудню Кып окончательно скис — у него просто отказали ноги. То есть они могли стоять, перетаптываться, приседать. А вот при ходьбе отказывали уже после нескольких шагов.
Древний охотник приказал Венику оставить себя прямо тут, а самому отправляться дальше, за что немедленно получил фонарь под глаз (с левой), безоговорочно признал себя неправым и активно помогал делать санки. Хоть и не слишком толст был снеговой покров, но полозья по нему шли нормально.
Конечно, скорость передвижения сильно снизилась, да и санки ремонтировали не по одному разу в день, но отдохнув, пока Веник вёз и его и весь груз, старый охотник вставал и некоторое время двигался самостоятельно. В таком ритме, когда понемногу и с передышками, он оказался вполне себе ещё ничего ходоком.
Добрели потихоньку.
Глава 20
Как выплавлялась сталь
Саня сразу принялся складывать домницу точь-в-точь такую, как была на картинке в учебнике истории. Вместо мехов к ним планировали приделать поршневые насосы, но керамических цилиндров для них заранее припасено не было. Тут же вспомнили и о клапанах, нужных для того, чтобы воздух входил с одной стороны, а выходил в другую.
В то же время, выделка кож с той поры, когда пришли к идее насоса, сделала серьёзный шаг вперёд — появилась в обиходе вполне приличная кожа, достаточно гибкая, то есть пригодная для мехов. Но проблема клапанов оставалась и в этом варианте. К тому же никак не могли сообразить, каким образом скрепить с кожей деревянный каркас меха, через который передаётся усилие для сжатия и разжатия с это самой кожаной оболочкой — гвоздей-то у ребят не было.
Обнаружилась и другая проблема — не набиралось достаточного количества древесного угля — в печах или кострах дрова прогорали полностью — в золе попадались только совсем небольшие кусочки, и то редко.
Кто-то припомнил, что в каком-то из сказов Бажова уголь жгли из поленьев, обкладывая кучи дёрном. Или не кучи, а поленницы? То есть там ещё, и сложить нужно было правильно, чтобы результат получился качественный.
Простое с виду дело на глазах превращалось в сложный комплекс проблем, решения которых никто не знал. Предстоял долгий путь проб и ошибок, на который Шеф и наставил весь клан, нарезав задачи. Начинающих углежогов направил к мамонтовой тропе, где немало наломано деревьев и, главное, никто этого богатства ещё не успел прибрать. В лодочном сарае приступили к изготовлению саней с плетёным коробом, для подвоза готового угля, а шитьё мехов начали сразу по нескольким предложениям — умозрительно определить, который лучше, было невозможно, а многие решения приходят только в процессе работы. Не только решения, но и затруднения, конечно, встречаются в этом самом процессе, так что, деваться некуда — надо трясти.
