- Ничего не понимаю! - схватился руками за голову Петро. - А как же Евромайдан? Как же все эти люди, которые вместе со мной мерзли на улице, сопротивлялись олигархической власти, требовали свободы и честности?!
- Для того, чтобы знать, какое время суток сейчас, совсем не обязательно выходить на улицу, - вмешался Кока. - Достаточно отодвинуть занавеску и выглянуть в окно. А еще лучше послать холопа, чтоб у того ноги не застаивались. Так и нам не интересно, что в действительности происходит на майдане. Зачем узнавать об этом тому, кто участвовал в его организации?
- Как это? - опешил Москалюк.
- Да так, - ответил Кока и принюхался. - Жора, мы случайно не горим?
- Нет, - увлеченно отмахнулся рукой адвокат. - Ну неужели не понятно, что в стране назрел передел собственности? Те, кому не хватает бабла, решили скинуться, и организовать маленький политический переворотик, чтобы потом им хватило!
- И воры тоже? - удивился Петро.
- А мы что, не люди? - усмехнулся Кока. - У нас также в этом деле интерес имеется.
- И американцы с вами?
- Они за компанию, - сказал Кока. - Как прикрытие от России, которой передел собственности в Украине сейчас невыгоден.
- А Евросоюз?!
- Совершенно глупый вопрос. Каждому здравомыслящему человеку давно понятно, что после второй мировой войны Европа стала подстилкой Соединенных Штатов. Как купленная с потрохами проститутка...
- Какая может быть выгода от кооперации государства с ворами? - не поверил Петро.
- Бандитизм и воровство - явления космополитические, и сильно от государственности не отличаются, - пояснил Кокнутый. - Они везде были, есть и будут. А Украина большая - на всех хватит... Откуда дым? Жора, рожа твоя толстожопая! Горим!!!
Какинаки подпрыгнул со стула и его большой живот врезался в стол, который тут же перевернулся и хлопнул своей ножкой Петро по лбу. От такого неожиданного воздействия Москалюк опять слетел со стула и своим многострадальным задом впечатался в спинку кокиной кровати. Исторгнутый из его глотки вопль походил своей мощностью на рев пожарной сирены, и потому в палату тут же вломились Толян с ментом.
Картина, представившаяся их взорам, могла бы стать новым сюжетом для очередного адского полотна Иеронима Босха. У кокиной кровати на четвереньках стоял голый герой майдана и, держась рукой за окровавленную повязку на седалище, орал так, что в окне дрожали стекла. В клубах густого черного дыма преступный авторитет, размахивая простыней, пытался сбить пламя, которое яростно пожирало койку Москалюка; а Какинаки, тяжело прыгая вокруг Коки с явно праздной целью, вопил:
- Это твой сигарный бычок! Это твой сигарный бычок!
От топота Жоры вибрировал пол (больные снизу опять подняли гвалт), а круглая нищенская люстра под потолком выписывала размашистые восьмерки. Мент спокойно сказал в ухо Толяну:
- Опять нам партию сорвали, сволочи! Может, ну их на фиг? Пусть сами тушат?
- Не, - с сомнением покачал головой Толян. - Сами уже не справятся. Я им помогу, а ты дуй пожарников вызывать. Нарды прихвати с собой, чтоб не сгорели...
Пожар удалось потушить собственными силами, а вот у Петро разошелся шов на больном месте. Пришлось хирургу снова приложить усилия для ремонта нижней задней точки на туловище Москалюка. Закончив дело, врач сообщил:
- В этот раз шов получился более грубым и теперь напоминает сразу две звезды, связанные тонким лучиком. Имейте в виду, молодой человек, что для пятьдесят первой остается все меньше и меньше места на вашем героическом поприще!
Петро, скрипнув зубами от злости, ничего на это не ответил...
* * *
Мурзик отвлек Петро от горьких мыслей.
- Надо же, до чего докатились, - сказал он, затушив окурок в земле. - На прошлой неделе я ходил к гаубичной батарее, которая стоит за нами. Там у меня земляк один служит. Точнее - служил... Его недели три назад послали в составе погрузочной команды на станцию получать снаряды. В станционном буфете он купил водки и нажрался, как суслик. Потом вышел на перрон и стал орать гимн Советского Союза. Надо же, накрыло как... Проходившие мимо военные (бес их знает, из какой части, вроде бы из бандеровского батальона "Жмеринка") принялись его вязать. Он начал отбиваться, и они его просто взяли и пристрелили... Вот так вот - просто... Взяли, и...
Мурзик затих, глядя в стенку окопа. Потом вздрогнул и принялся рассказывать дальше:
- Так вот. Смотрю, одно орудие в батарее палит непрерывно. И, самое интересное, - рядом с ним стоит толпа гражданских людей. Даже бабы там были. Спросил у одного солдата, пробегавшего мимо, куда оно лупит? Знаешь, что мне ответил твой соотечественник? Он сказал, что дочка одного из заместителей министра обороны организовала экскурсии. Приезжают, в-основном, из Киева, матери городов русских. Стоимость путевки - пятьсот баксов. Плюс, каждый выстрел из гаубицы - сотня. Стреляют лично. Народ развлекается, а снаряды уносятся в город. Я такое первый раз вижу. И могу сказать, что ваше новопостроенное государство долго не просуществует. Поверь мне. Если жизнь людская измеряется сомнительным удовольствием от производства выстрела из тяжелого орудия, то такая мера приведет только к одному последствию - вы сами себя сожрете. И никакие американцы в этом особо не виноваты...
- Слушай, Кот, а какое у тебя образование? - поинтересовался Петро.
- Я астроном, - ответил Мурзик. - Учился в одном из ВУЗов Екатеринбурга. Там дешевле было, чем в Москве.
- Что ж ты не по специальности работаешь?
- А кому в Грузии сейчас нужна астрономия? - спросил Мурзик. - Она нужна там только для пересчета денег во время инфляции. Кстати, в вашей Украине тоже пора принимать в казначейство работников моей специальности, так как курс гривны растет в астрономической пропорции к доллару. И еще вырастет. Тогда вам потребуется не астроном, а мусоросжигатель, которому совсем не нужно высшее образование. Бросай деньги в печку и все дела...
Петро вдруг охватила вселенская тоска, и он понял, что подсумок с магазинами под задницей совсем не спасает его от холода. Москалюк взглянул на Мурзика, сидевшего на голой земле и ему почему-то стало жалко астрономического солдата удачи. Он достал из пачки две сигареты и, протянув одну из них грузину, сказал:
- Держи, Кот. Видишь, как распорядилась нами судьба. Ты - никому не нужный астроном. А я - такой же неугодный миру учитель музыки. И лишь войне мы необходимы до крайности! Без нас война не чувствует себя войной.
- Хрена с маслом! - воскликнул Мурзик, с благодарностью беря сигарету. - Дело не в профессии. Войне по барабану, кто ты есть. Войне важен сам барабан. А кто в него стучит, ей по-фигу. Вот поэтому - самый лучший выход из ситуации, в которой оказались мы - сдаться к чертовой матери в плен. И чем скорее, тем лучше. Я уже навоевался в вашей чокнутой стране. Поеду лучше в Сомали. Там, в кого ни стрельни, все равно в негра попадешь. Кто мне они? Негры как негры... А здесь вы стреляете в самих себя. Ну вас всех к черту!
Мурзик встал на ноги, закурил сигарету и вдруг, вспомнив что-то, резко сел обратно.
- Слушай, Петруха, - сказал он. - Давай вскроем твой пластиковый пакет. Ведь интересно, что один поп другому пишет. Все равно мы в Донецк никак не попадем, потому что сдадимся луганской милиции... Здесь же, в Донбассе, все русские охохлячились до крайности. Типа: моя хата с краю - ничего не знаю. Донецкая республика существует отдельно от Луганской. Даже ежу понятно, что воевать лучше вместе. А здесь - каждый на себя одеяло тянет. Вон, Крым проявил единство, уже в составе России. Попробуй, тронь, не то, что без зубов, без яиц останешься... Поэтому, сдавшись луганским колхозным пацанам, ты в Донецке никогда не окажешься. В связи с этим предлагаю вскрыть конверт, иначе его отберут при обыске и ни ты, ни я ничего не узнаем...
Петро с досадой вспомнил, что проговорился Мурзику о конвертике еще месяц назад. Тогда можно было купить водку где угодно, и они с грузином крепко пили по какому-то не совсем ясному поводу. Но теперь доводы Мурзика были убедительны, и Москалюк решил поддаться им.
Тем более, он еще в Киеве, перед отправкой в зону так называемой антитеррористической операции, говорил отцу Пафнутию, что может не попасть в Донецк, так как не знает, куда его пошлют. На что Пафнутий заявил, что Донбасс маленький, и оказаться в Донецке можно запросто. Надо только чаще стрелять и смелее бегать в атаки...
Петро достал из кармана пластиковый конвертик. Мурзик тут же отобрал его и заявил:
- Дай я! Вскрывается с легкостью.
Он вытащил из кармана складной нож и отрезал им одну из кромок. Москалюк выхватил у него из рук уже открытый конвертик и достал из пластика сложенный вчетверо лист обычной бумаги. Мурзик, жадно блестя глазами, тут же навис головой над разворачиваемым листом. Петро посмотрел в бумагу и обомлел. По всей поверхности листа в цветном изображении красовался его зад с выгравированным на нем американским флагом. Внизу страницы корявым почерком было написано: "Серапиоша! Видал, как ныне паства развлекается?".
