— Это просто великолепно! — воскликнула она, пробуя дичь, приготовленную на французский манер в грибном и винном соусе. К этому блюду Роберт подал превосходное охлажденное белое сухое вино — выбор истинно в духе Роберта. Но она не стала говорить ему об этом, ограничиваясь только вежливыми замечаниями и ответами на его редкие вопросы. Он время от времени подливал вина в ее бокал, пока наконец она не почувствовала, что улыбается ему какой-то слишком уж нежной улыбкой. Это значило, что она, очевидно, уже выпила больше, чем нужно. Гораздо больше. Она больше не прикасалась к вину, сердясь на себя за то, что позволила себе хотя бы самую малость потерять над собой контроль.
— Почему вы просили меня надеть этот костюм, — спросила она, — если заранее знали, что мы будем обедать у вас дома?
— Напрашиваетесь на комплименты, Кейт? Да просто потому, что вы мне в нем очень понравились, когда я увидел вас на вечеринке у Хендерсонов. — Он взглянул ей прямо в глаза. — В тот вечер вы были еще более неотразимы, чем когда я увидел вас впервые — хотя я не думал, что это вообще возможно.
Забыв о самоконтроле, Кейт подняла бокал и снова пригубила вино, вспоминая тот вечер. Они тогда обменялись множеством резких слов и колкостей, а потом он впервые обнял ее. При этом воспоминании она чуть не поперхнулась вином. Почему, черт подери, она должна считать эти несколько минут танца в его объятиях какой-то точкой отсчета? Он предложил себя в качестве опытного любовника, подумав, что она нуждается в покровительстве сильного мужчины. Вот почему он был так грубо откровенен, говоря о том, что их сразу потянуло друг к другу. Как она могла забыть о тех его словах? Кейт отпила еще немного вина. Ей так долго удавалось держать его на расстоянии, и вот теперь она вдруг оказалась с ним вдвоем, в его роскошном доме. Ей следовало бы найти какой-нибудь предлог и постараться избежать этого обеда, сразу же, как только она увидела в блокноте эту лаконичную запись: «КЕЙТ». Ибо теперь эта запись представлялась ей уже не напоминанием, а скорее обещанием или угрозой. «Победа все равно будет за мной!» — сказал он ей мрачным тоном в тот, другой вечер, когда снова держал ее в своих объятиях.
Во время возникшей молчаливой паузы, когда Роберт подкладывал себе на тарелку еще немного дичи в грибном соусе, Кейт лихорадочно пыталась придумать возможные пути вырваться из этого замкнутого пространства, обрекавшего ее находиться в такой недопустимой близости от Роберта. Может быть, подумала она, сделать вид, что мне плохо от выпитого вина? Это сразу исключит всякую возможность совращения. Или упасть в обморок? Нет-нет. Ее щеки запылали ярким румянцем, когда она представила себе возможные последствия своего обморока. Он склонится над ней, поднимет ее на руки и положит ее вон на тот мягкий диван… Нет! Только не обморок. Может быть, просто встать и уйти домой пешком? Она постарается найти в темноте дорогу — но ведь он обязательно увяжется ее провожать… Она неожиданно вспомнила, что сегодня ночью Луизы не будет дома и с подозрением посмотрела на темноволосую голову, склонившуюся над тарелкой.
Нет! Возьми себя в руки, Кейт. Ну не мог же он специально организовать это любовное свидание Луизы и Макса, чтобы устроить свои собственные дела. Но совпадение было действительно забавным, хотя, впрочем, ничего удивительного: Роберту всегда везло.
— Скажите, Кейт, вы никогда не слышали о художнике по имени Рэнсом?
Сосредоточенная только на своих мыслях, она уставилась на него почти отсутствующим взглядом. И чуть было не ответила: «Это я».
— Художник, чью картину вы приобрели на выставке Творческой группы? — наконец вымолвила Кейт, пытаясь не подать виду, что хорошо с ним знакома.
Он утвердительно кивнул и отодвинул свою тарелку, переключив все внимание на Кейт.
— Да, именно он. Ему надо немного подучиться, но его работа выходит за рамки обычного уровня. Мне бы очень хотелось посмотреть и другие работы. А что вы сами думаете об этой картине?
— О, э-э-э… — Кейт хорошо понимала всю необычность ситуации, в которой оказалась. То, что он вообще интересуется ее мнением, было само по себе удивительным фактом, но то, что это касалось ее собственной картины, наполнило ее совершенно невероятным чувством превосходства!
— Выходит, нам обоим нравится эта картина? Стало быть, мы делаем прогресс, если нашли нечто такое, что вызывает у нас сходные впечатления.
Он поднес к губам свой бокал.
— Мне кажется, его картину, которую я повесил в галерее, скоро купят. Ею уже заинтересовались. Если вы что-нибудь услышите об этом Рэнсоме, дайте мне знать, хорошо?
Он был уверен, что Рэнсом — это мужчина, подумала Кейт.
— Если бы я знала, где его найти, я бы предложила ему выставить его картины в моей галерее.
— Сомневаюсь, чтобы цены на его картины были по карману вашим клиентам, Кейт! Поэтому вы уж придерживайтесь своих собственных… э-э-э… источников пополнения экспонатов.
Однако! Да он просто обманщик! Сам купил ее картину за бесценок, а теперь стремится показать ей, что подобные картины — не для нее, равно как и все другие вещи из его галереи! Ей так захотелось опустить его с небес на землю, но, очень жаль, она не могла сказать ему, что он лгун и обманщик! К ней постепенно начинала возвращаться прежняя уверенность. На ее картину, висевшую в Галерее Бомона, оказывается, нашелся покупатель! И Роберт горел желанием иметь еще картины этого автора. Ее так и подмывало сказать ему беззаботным тоном, что она могла бы — именно могла бы — найти для него этого художника, но она все-таки заставила себя сдержаться. В глубине души Кейт просто наслаждалась преимуществом, которое давало ей в руки сознание такой возможности. А ведь не так часто она могла похвастаться каким-нибудь преимуществом, если дело касалось Роберта Бомона.
— Я не могу обещать направить к вам этот новый талант, Роберт. Возможно, мне самой захотелось бы насладиться его открытием.
— Но первым открыл его я, — мягко напомнил ей Роберт, не принимая всерьез сказанных ею слов, — и я не могу себе представить, что вы за моей спиной займетесь его поисками. Лучше оставьте настоящее искусство мне, Кейт, а сами займитесь поисками новых домашних хозяек для своей галереи. — Он усмехнулся, заметив вспыхнувшие в ее глазах искорки гнева, а потом с некоторой подозрительностью посмотрел на нее, услышав произнесенное смиренным тоном:
— Да, Роберт.
Он собрал тарелки и ненужную посуду, унес все на кухню и вернулся, неся на блюде пирожные с кремом. Кейт очень удивилась.
— А я думала, что вы едите только сыр и крекеры. Вы действительно любите сладкое?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
