В последний момент этот гад успел шлепнуть меня по заднице, за что немедленно огреб подзатыльник.
— Так что ты делал в России на Рождество? Еще и в костюме Санты? — озвучила вопрос, занимавший меня с самого начала, когда с обедом было покончено и даже убрано со стола.
— Это все дурацкие конкурсы, — отмахнулся Штефан и попытался сменить тему: — Не ешь много чипсов, принцесса. Ты вообще знаешь, сколько вреда в этой гадости?
Отобрав у меня полупустую прозрачную миску, он отставил ее на столик, перед этим закинув парочку чипсинок себе в рот. Невооруженным глазом было видно, что ему лень или просто не очень хочется обсуждать означенный эпизод своей жизни. Но я была непреклонна.
— Не больше, чем во мне, — парировала, стараясь дотянуться до чипсов, за что немедля получила по рукам. — Ай! Так не честно!.. Так что за конкурсы? Напяль костюм Санты, переспи со случайной девушкой — и получи возможность выиграть супер-приз?
— Ага. Двойной киндер для Санты, — подхватил Штефан, смеясь.
— Блудного Санты, — поправила я, откровенно вредничая.
Он наградил меня голодным взглядом и дополнил:
— И принцесса в придачу. А неплохо вышло, согласись?
Я не раздумывая запустила в него подушкой, впрочем, нас обоих это только раззадорило. В мгновение ока я оказалась подмята под крепкое, дышащее жаром желания тело. Но поза оказалась неудачной — под головой моей был подлокотник дивана, так что шея как бы «провисала». И что приятно порадовало, от Штефана эта деталь не ускользнула. Склонившись и интимно коснувшись губами моих запястий, которые сдерживал одной рукой, он отстранился и помог мне сесть.
— Свадебные конкурсы, принцесса, — пояснил он наконец. — Уж не знаю, что курила тамада, но когда мне озвучили «наказание» за то, что отказался пить из туфельки невесты, было слишком поздно. В жилах играли азарт и алкоголь; разгоряченная толпа гостей требовала хлеба и зрелищ. Я даже возразить не успел, как от моего имени в сети разместили объявление о «готовом скрасить вечер Санта-Клаусе» (за символическую сумму, разумеется), — последние слова он произнес с неприкрытым сарказмом, активно жестикулируя руками. А потом по-доброму хмыкнул и ткнул меня в кончик носа.— Да, примерно так все и было. А реквизиты, кстати, на которые твоя деятельная подруга перевела кэш, принадлежат моему другу. Виновнику торжества.
Наверное, следовало бы промолчать, но я не сумела. Никогда не отличалась должной выдержкой.
— И сколько же они на тебе заработали, предприниматели хреновы?
Штефан широко улыбнулся, безошибочно уловив в моих интонациях ревность:
— Не много. Уговор был развлекать одиноких дам всю ночь, сколько успею. А ты была первой и единственной «клиенткой».
— Это почему же? — осторожно уточнила я.
— Ты была маленьким пьяненьким ангелочком. Смешная. Я увидел тебя, потрепанную и какую-то домашнюю — и уходить уже не хотелось.
— Вот так просто?
— Тебе мало сложностей в жизни? — игриво парировал он и, расплывшись в однобокой ухмылке, принялся меня щекотать.
Примерно в таком же ключе протекала большая часть нашего общения. Находясь наедине, дома, мы либо ели, либо занимались любовью, либо бесконечно подкалывали друг друга и осторожно строили планы на совместное будущее, в котором нас ожидалось сразу четверо, а в перерывах мало-помалу занимались обустройством детского уголка.
Но не все было гладко настолько, как нам бы того хотелось и как могло показаться на первый взгляд со стороны. Штефан стойко сносил перепады моего настроения, происходившие по сто раз на дню. Не пытался слиться, прикрываясь работой, когда я начинала нудить и выкатывать капризы на почве извращенных предпочтений.
Колбасы с «Нутеллой» в два часа ночи? — конечно, милая.
Бесполезная обновка, которую никогда не надену? — все для тебя, принцесса.
Сходить на фильм, который видела раз триста, вместо того, чтобы потратить время с пользой и поработать пару лишних часов до дедлайна? — если это сделает тебя хоть немного счастливее — я готов. И почти одет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И даже когда я вскакивала по ночам и мчалась в уборную — он не делал вид, что спит и ничего не слышит, а покорно поднимался и шел за мной, чтобы придержать мне волосы. И много чего еще, что он делал для меня не задумываясь, без тени упрека.
Однако всему приходит конец. В данном случае — терпению. Моему. Очевидно, вконец сбрендивший организм счел, что в моей жизни стало как-то резко и ощутимо меньше экстрима. Тоже, наверное, своего рода стресс, — подумалось мне позднее.
Как-то утром, собирая по привычке меня на работу, мой ненаглядный решил, что мне непременно нужна коса — просто именно так я должна выглядеть сегодня, видите ли. Я уступила без излишнего пафоса, хотя внутренне меня передернуло: с косами я ходила в школьные годы, по прихоти мамы. Все одиннадцать лет. Отправлялась в школу с косой, а едва оказавшись в гардеробной — тут же ее распускала, чтобы после занятий заплести вновь.
Но не это главное (заплел он мне косу — и бог с ним), а сам факт — я проглотила недовольство, дабы не омрачать едва наметившуюся гармонию в наших отношениях. Только вот зло, как известно, не дремлет. И злом этим была София. После всего, что было, у нее хватило наглости позвонить Штефану — это случилось перед самым моим выходом из дома. Она была пьяной в хлам (семь утра по Берлину!) и орала дурным голосом на английском, требуя меня к телефону. Она была уверена, что я где-то рядом, и потому даже не старалась подбирать выражения, кроя меня на все лады.
Этого я стерпеть уже не могла. Меня знатно перемкнуло.
Выхватила мобильник, но Штефан к тому моменту успел отпустить парочку грубых реплик и нажать на отбой. В итоге я сорвалась на нем, хоть умом понимала: он тут не при чем. Наговорила столько всего, что впоследствии промучилась на работе полдня, угрызаемая совестью. На нервах я сгрызла палочку мела, припасенную на крайний случай. Настроение было ни к черту. И лишь ближе к вечеру я набралась смелости войти в гостиную, где он сосредоточенно работал за своим ноутбуком.
— Нам нужна собака, — первое, что он сказал, увидев меня в дверном проеме и моментально вернувшись к работе. — Лабрадор или доберман, например.
— Зачем? — изумилась я.
Штефан вздохнул. Откинулся на спинку дивана, снял очки, чтобы потереть глаза. Затем поставил ноутбук рядом и похлопал себя по коленкам. Я покорно подошла и без зазрения совести устроилась в любимых объятиях.
— Когда между двумя разлад, лучшего повода избежать общества друг друга, чем выгулять собаку, я просто не вижу. Ибо сорри, милая, но я тоже человек, и нервы у меня не железобетонные. Могу и сорваться. А гулять в одиночку или ябедничать общим знакомым — не мое ни разу… Ты опять ела мел, — тяня слова, произнес он. — Скажи, принцесса, неужели так трудно проглотить таблетку кальция?
— Я все время о них забываю, — отмахнулась я, наспех оттирая языком остаток мела с уголка губ. — Пока малышам не исполнится год, — мои пальцы игриво зарылись в его волосы, пропуская их, точно прибрежный песок, — никаких собак. А там хоть алабая заводи. Фигурально, разумеется.
— Как скажешь, — развел он руками, без труда идя на уступку.
Я стыдливо потупилась и призналась:
— Не хочу извиняться. И так косячу двадцать четыре на семь, не хочу доставать тебя еще и постоянными извинениями. Превращать их во что-то незначительное. Это было бы уже слишком.
— Я не жду твоих извинений, — он с легкой полуулыбкой покачал головой. — Но знаешь, если так продлится и после родов, придется учить тебя манерам самому. Налажала — будь добра подставить свою аппетитную попку под мою ладонь.
— Все шуткуешь, — сощурилась я. — А вот твоя бывшая настроена куда как серьезней. Да и бывшей она себя не считает, если совсем придраться.
Я хотела добиться от него существенной реакции? У меня это получилось, хоть и не сказать, что без негативных последствий.
