А в голове намертво застряло «Au clair de la lune, mon ami Pierrot…». Я даже начала мурлыкать под нос мелодию, когда одевалась.
Когда тетя Лотта вошла в комнату с подносом в руках, она явно ожидала увидеть меня разбитую и несчастную, лежащую в постели без движения.
Поэтому, наверное, она сперва едва не выронила поднос.
— Тесса, дорогая, ты в порядке? — растеряно спросила тетя, ставя поднос на мой стол. — Зачем ты встала?
Я только улыбнулась, пожав плечами.
— Кажется, все хорошо, — отозвалась я.
На самом деле, все было не хорошо, все было куда лучше обычного. Тело казалось таким легким, невесомым…
— Может, ты тогда спустишься… к завтраку? — неуверенно спросила женщина. Она была уже не просто удивлена — напугана…
Вот только непонятно, что же могло произвести на нее такое впечатление. Ведь все наоборот было хорошо. Я не билась в истерике, чувствовала себя отлично… Что не так?
— Да, конечно, я спущусь к завтраку, — ответила я. Даже «семейные трапезы» уже не наводили на меня тоску.
— Au clair de la lune, mon ami Pierrot… — снова промурлыкала я под нос и посмотрелась в зеркало.
Привычная серая водолазка мне сегодня почему-то совершенно не нравилась. Может быть, потому что я надевала ее уже второй день подряд? Я полезла в шкаф, откуда вытащила зеленую блузку, которая сочеталась и с моими джинсами. Но я ее редко носила. Не любила настолько женственные вещи. Однако сегодня почему-то захотелось.
— Откуда… откуда ты знаешь эту песню? — растеряно спросила тетя Шарлотта.
А причем тут песня? Ну песня и песня… Как будто в ней есть что-то странное.
— Не знаю, услышала где-то. А что?
— Не думала, что тебя интересуют старинные французские колыбельные. Кажется, ты предпочитаешь другого рода музыку, — задумчиво произнесла тетя.
Я быстро зашла в ванную и переоделась там за несколько секунд. Все же раздеваться при тете было неудобно.
— Предпочитаю, — согласилась я, снова вернувшись в комнату. На этот раз отражение понравилось мне куда больше. — А это важно?
Шарлотта Арно покачала головой.
— Нет, конечно же, нет. Идем, дорогая. Все будут рады тебя увидеть.
Я пожала плечами и пошла вместе с родственницей из спальни. Чем тетю не устроила простая песенка, было совершенно непонятно. Что в ней было такого особенного? Только то, что она была на французском?
В столовой к тому времени уже собралась вся семья. И мое появление шокировало даже обычно невозмутимого дядю Рене. Они не ожидали, что я спущусь?
— Тесса, зачем ты пришла? — спросил он, ставя меня в тупик.
Я села на свое место и ответила:
— Но это же семейная традиция, разве нет?
Странные люди. То едва ли не силой волокут в столовую, а теперь почему-то недовольны тем, что я пришла по собственной воле.
— Все верно… Но разве… тебе не плохо? — изумилась бабушка, пристально разглядывая меня.
Да и вообще, меня разглядывали все, разве что близнецы больше внимания уделяли своим тарелкам.
Вирджини смотрела так, будто снимала с меня мерки для гроба. В ее глазах была такая ненависть, что странно, как это я еще не упала замертво.
А в голове снова звучала намертво прилипшая песенка «Au clair de la lune, mon ami Pierrot».
— Нет, — пожала плечами я. — Кажется, все в порядке. А как там Джим, дядя?
Не хотелось бы, чтобы с ним что-то стряслось… Но почему-то казалось, что и с Джимом ничего страшного не произошло.
— Пара ребер сломана и синяки по всему телу. Будет жить, — ответил Рене Арно с каким-то странным напряжением в голосе. — Простите, вынужден покинуть вас. Вспомнил о неотложных делах.
Сказав это, мужчина просто вылетел из-за стола. Почему моя родня ведет себя настолько странно? Почему все на меня реагируют? Их не устраивает, что я уже оправилась? Хотели бы, чтоб я билась в истерике и не выходила из комнаты?
— Милая, ты помнишь, что вчера случилось? — осторожно поинтересовалась бабушка Натали.
— Да, конечно, помню, — ответила я, не понимая к чему такие вопросы. — За мной погнались псы… Кажется, хотели убить… Загнали меня в подворотню, а потом на них напала какая-то жуткая тварь и разорвала на части.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я рассказывала и понимала: что-то было неправильно, не так… Растеряно нахмурившись, пыталась понять причину беспокойства…
— Тесса, что такое? — спросила бабушка.
— Я… Я не помню, что было… — почти испуганно ответила я. — Я… Я не помню звуков, я не помню, как выглядели те псы… Как будто… как будто просто в газете статью прочитала. Но ведь так не бывает?
События вчерашнего вечера просто исчезли из памяти, как будто ластиком кто-то стер… А осталась только темнота, но не пугающая, а уютная, теплая, как привычное одеяло, и колыбельная, которую пел кто-то невидимый.
У бабушки от лица отлила вся кровь. В отличие от дяди Рене она вышла из-за стола безо всяких извинений. Молча. И с такой прямой спиной, словно кол проглотила.
— Что это с ними всеми? — спросила я удивленно у тети Лотты.
Родственники вели себя ужасно странно. Разве что тетя Вирджини держалась так, как я привыкла. Ну и близнецы. Один из них радостно выпалил:
— Тебе кто-то стер память, кузина.
У меня от такого заявления вилка выпала из руки. Как это так?
— Реми! — шикнула тетя Лотта на сына. Как она умудрилась понять, что это именно Реми, а не его брат, было непонятно. Мальчишки на первый взгляд казались совершенно одинаковыми. На второй и на третий — тоже. — Твоя болтливость тебя погубит!
Реми обиженно надулся.
— А что сразу «Реми»? Я же правду сказал!
— В твоем случае лучше молчать! — строго произнесла Шарлотта Арно.
— Но я же знаю, что произошло…
Тут подал голос и второй близнец.
— Круто, да? Ты помнишь, что случилось, но на самом деле ничего не помнишь. Я бы тоже так хотел. Да и вообще, кажется, в твоей пустой голове неплохо покопались.
Что за чушь? Что значит «в голове покопались»?! Звучало как редкостная ерунда.
— Анри! — повысила голос Шарлотта Арно.
— Уймись, Лотта, — махнула рукой тетя Вирджини. — Твои сыновья соображают лучше, чем колдуют. Девчонке явно что-то подправили в мозгах. Сияет как столовое серебро после чистки. Поет. Решила приодеться. Я уж готова была решить, что она такая же ненормальная психопатка, как ее мать, и чужие смерти ей только в радость.
О Господи… А что я еще могла потерять? И кто это сделал со мной?
Тетя Лотта выглядела виноватой и тут же ударилась в разъяснения. Как будто от них был хоть какой-то толк.
— Тесса, так не принято поступать… Это слишком сложное искусство, можно случайно просто… изувечить. А увечье души куда страшней увечья тела.
Лучше бы ничего не говорила, честное слово. Меня понемногу начинало тошнить, накатила паника.
Слова родственников слишком сильно походили на правду.
Действительно, какого черта я решила надеть эту блузку? Я же всегда терпеть не могла такие вещи… Даже не знаю, почему она оказалась в моем чемодане.
Что еще во мне изменили, даже не спросив, хочу я того или нет? Чего лишили? Что добавили?
— Кто это мог сделать? — спросила я, обхватив голову руками.
Шарлотта опустила глаза, явно не желая отвечать. Значит, дядя Рене точно мог… Или даже сама Шарлотта Арно.
— Мама, Рене… — ответила с ухмылкой за тетю Лотту тетя Вирджини. — И, разумеется, Жаннет. У меня или Лотты силенок не хватит на такой фокус. Про мальчишек и говорить не стоит. Судя по тому, с каким перекошенным лицом выскочил отсюда Рене, то он явно думает на Жаннет. А судя по тому, как мнется наша дорогая Лотта, она сама думает на мужа. А ты как считаешь, адово отродье? Кто решил тебя «починить» без твоего ведома?
После такой новости очередная издевательская кличка от тети Вирджини меня даже не тронула.
— Не знаю. А зачем это вообще нужно было это делать?
Почему вообще кто-то решил покопаться в моей голове?
— Чтобы потом не тратиться на психоаналитика, — пожав плечами, ответила сестра моей матери. — Так ты точно не будешь орать по ночам и шарахаться от каждой тени. В общем, это могли сделать из родственной заботы. Хотя лезть в голову своего чокнутого братца Рене, к примеру, так и не решился. Побоялся не справиться. Одна ошибка — и человек уже пускает слюни до конца жизни.
