ты. Которая не брезгует общаться с матросами, и смеет таким тоном разговаривать со старшими. Так ведут себя не леди, а грязные поломойки.
У меня было чувство, что на меня вылили ушат самых отборных помоев. Я сжала кулаки, так, что ногти до боли впились в ладони. Я держалась изо всех сил, чтобы не наговорить гадостей леди в ответ. А потом меня охватила радость и облегчение. Теперь то можно было больше не бояться, что меня продолжат сватать за Коллина. Боюсь, теперь леди Бёрли меня и на порог своего дома не пустит.
Тетя Амелия, бледная и с расширившимися от ужаса глазами, смотрела, как ее подруга, сказав свою речь, развернулась и вышла из аптеки.
Вот и походили по магазинам.
— Ювина, — прошептала тетя Амелия, повернувшись ко мне.
— Простите меня, тетя, — я опустила голову. Мне совершенно не хотелось становиться между тетей и ее подругой. Но и промолчать я не могла.
— Милая, что ты такое говоришь, — тетя Амелия порывисто обняла меня, — ну и гадюка же оказалась эта Луиза. Как смела она про мою девочку говорить такие ужасные вещи!
От ее искренности и доброты я не выдержала и разревелась. Тетя гладила меня по волосам, а я все плакала от радости и облегчения, что тетя не злится на меня. Что все равно она на моей стороне. Мистер Порстен, все это время молча наблюдавший за разворачивающейся перед его глазами сценой, на минуту отлучился. А потом принес мне в чашке горячий напиток. Судя по запаху — успокаивающий отвар. Я с благодарностью приняла его и выпила маленькими глотками. Ароматное травянистое тепло мгновенно разлилось по телу, даря умиротворение.
— Что-то у меня уже нет настроения идти за платьем, — погрустнела тетя Амелия, не отказавшись, однако, от такой же как у меня чашки с отваром, которую ей передал мистер Порстен.
— Ну уж нет, сами говорили, что к этой вашей портнихе очередь, — я обняла тетю Амелию за плечи, — я правда чувствую себя очень виноватой, что из-за меня все так произошло.
— Ты не виновата, милая, — тетя улыбнулась, — ты хорошая, добрая и искренняя девочка. Я была не права, что говорила плохо про капитана и что пыталась свести тебя с Коллином. Иногда я бываю слишком…
— Активна? — с улыбкой закончила я.
Пока тетя допивала отвар, мистер Портсен показал мне свою лавку. В зале на витрине были высталенны самые ходовые мази, порошки и сборы. Основное же хранилось во втором помещении. Это была большая комната, с прохладным, сухим воздухом. Там сильно пахло нагретым солнцем лугом в летний полдень. Под потолком на длинных веревках висели пучки сушены трав, а в застекленной настольной тепличке — пробивались свежие ярко-зеленые ростки.
— За домом большой сад, — мистер Портсен открыл очередную дверь, пропуская меня вперед. Он провел меня по саду, показывая теплицы и грядки с травами. Здесь также были деревья, чья кора и листья использовались в приготовлении лекарств, ягоды и даже небольшая пасека. Чего только не было в саду мистера Портсена. Пока мы гуляли по саду, он засыпал меня вопросами о свойствах тех или иных трав, о смесях, сборах, способах сушки и сочетаниях между растениями. Вопросы для меня были легкими, поэтому мистер Портсен сказал, что с удовольствием берет меня на работу, и что я могу начинать хоть с завтрашнего дня.
Не желая расстраивать тетю еще больше, я все же выпросила себе время до осени. Но мы договорились, что я буду в свободное время заходить и помогать мистеру Портсену.
Попрощавшись с владельцем аптеки, мы с тетей отправились выбирать себе платья на бал. Я старалась улыбаться, но в душе была расстроена и зла на себя за то, что позволила Гарду уйти, не поговорив с ним и ничего не объяснив.
Глава 30
Наша стычка с леди Бёрли не прошла даром. Когда мы с тетей переступили порог ателье мисс Сивинг, нам очень вежливо, но настойчиво дали понять, что здесь нас обслуживать не будут. Конечно, хозяйка ателье облекла все в учтивую форму, но тетя все равно была расстроена и обескуражена. Ведь сначала мы не понимали, почему все ранние договоренности так легко были забыты. Но уже на улице нас догнала девочка-помощница и шепотом сообщила, что ранее приходила леди Бёрли и настоятельно рекомендовала не обслуживать леди Контело и ее племянницу. Поблагодарив девчушку за эти сведения, мы с тетей двинулись дальше по улице.
— Нет, ты только подумай, — воскликнула молчавшая до этого тетя Амелия, — вот ведь змея. Мало ей было унизить тебя словами, так она решила еще и делом. Не замечала раньше за Луизой такого поведения.
— Видимо, мои слова сильно задели ее, — предположила я.
Тетя неопределенно пожала плечом.
— В любом случае, нам необходимо сейчас думать о том, чтобы не опозориться на балу, и быть достойно одетыми. Не могла же Луиза договориться со всеми портнихами города.
Оказывается, могла. Не везде лично, но леди Бёерли дала знать во все более — менее известные магазины и ателье, что она будет очень расстроена, если ей откажут в такой маленькой просьбе.
Мы вышли уже из седьмого по счету ателье, и теперь неспешно шли по улице вниз. Дорожка, в какой-то момент пошла резко вниз и привела нас к морю. Сердце мое сладко сжалось. Я закрыла глаза, а перед внутренним взором еще переливалась драгоценными камнями поверхность воды. Соленый ветер ласково шевелил пряди волос у лица, и навевал приятные воспоминания. Я словно снова оказалась в медового цвета каюте, слышала тихий скрип пера и видела знакомый профиль, мягко подсвеченный предзакатным солнцем.
— А я смотрю и думаю, ошибся или нет, — раздался рядом с нами веселый знакомый голос, — юный Юн, ты ли это?
Я обернулась и, совершенно наплевав на приличия, с радостным визгом повисла на шее у Рэя. Я и понятия не имела, что так ужасно соскучилась и буду рада видеть его и Вила, маячившего у Рэя за спиной. Вила я обнимать, конечно, не стала, но все равно радостно поздоровалась.
— Вы откуда здесь, как вы?
— Отправляемся сегодня в плавание. Капитан отчего-то перенес день отплытия, — сказал Рэй, тепло глядя на меня.
— А где он сам?
— Он уже на корабле. А мы грузимся, ждем наше высочество и отплываем, — пробасил Вил.
— Альвар тоже с вами?
— Конечно, куда ж без него. Правда, ходят слухи, что это в последний раз.
— Почему?
— Вроде как король нашел, наконец, для него подходящую невесту. Придется теперь нашему Альвару осесть на берегу, — заговорщицки
