Арьес
Сижу на борту и невидяще смотрю на море. Привычная картина, обычно успокаивает и уравновешивает душу, но не сейчас. Я привык к одиночеству, привык смотреть на счастливые пары вокруг меня и относиться к этому почти равнодушно. Почти. С самой первой встречи с Ювиной что-то надломилось во мне. Многолетняя стена отчуждения, возведенная для защиты от боли и разочарований, начала стремительно осыпаться. Я пытался строить ее заново, отгораживался от зарождающихся чувств, но не смог. Каждая наша редкая встреча, случайное прикосновение или взгляд, и стену смывало к демонам, словно обреченный корабль волной цунами.
Во взгляде Ювины не было брезгливости или отторжения. Тепло, беспокойство, изумление, радость. Это давало мне надежду. Глупец? Возможно. Никому не нужный и обреченный. Но от этого неожиданного луча надежды в моей черной жизни, было больно и сладко одновременно. И я не мог от него отказаться.
Поэтому я остался в каюте, когда все вышли провожать Ювину. Знал, что малейший намек на ее взаимность к Альвару или равнодушный взгляд в мою сторону уничтожит эту надежду. Трус. Впервые в жизни я поступил, как трус. И кто бы узнал, что вселяющего ужас в людей капитана Арьеса заставила испугаться хрупкая девушка. Посмеялись бы и не поверили.
Я оставил себе этот лучик. Образ моего ангела все время был со мной и, казалось, помогал сдерживать расползающуюся внутри меня черноту. Разумеется, в реальной жизни ни о какой взаимности с ее стороны я не смел даже думать, но Ювина оставалась моей мечтой, моим якорем в бушующем море тьмы.
Через три дня Уолли принес тревожные новости. На полуострове в нескольких днях пути тени захватили целую деревню. Зараза распространяется так быстро, что грозит перерасти в бедствие такого масштаба, что королевство будет уже не спасти. Мы выдвинулись незамедлительно.
Деревня была с виду ничем не примечательна. Жизнь текла там своим чередом. Люди работали, шли по улице, разговаривали, смеялись и ругались. Но все было нет тем, чем казалось на первый взгляд. И мы с Уолли это понимали. Это был его секрет, и я обещал хранить тайну. Он, как и я видел тени, но не мог с ними справиться. Мать Уолли умерла при родах. Она была заражена тьмой, и все боялись, что и новорожденный будет носителем. Но Уолли повезло. Призванные жрецы Алидиса проверили мальчика и подтвердили, что он совершенно чист и здоров.
Однако с возрастом Уолли понял, что способен чувствовать и различать тени. Не так ярко, как я, но всегда безошибочно.
И вот сейчас мы стоим посередине залитой солнцем лужайки, вокруг бегают и смеются дети, лают собаки и переговариваются идущие мимо люди. И каждый, абсолютно каждый вокруг нас отмечен тьмой. Кого-то уже не спасти, и тьма проникла слишком глубоко. А в кого-то она только начала вплетать свои проклятые щупальца.
Впервые в жизни я не мог принять решение. Каждое убийство уничтожало кусок моей души, размывало личность. Но я старался не думать об этом. Зараженные были все равно обречены, вопрос только во времени и объеме бед, которые они успеют натвориь. Я исполнял свой долг и защищал людей от зла. Но сейчас…смогу ли я лишить жизни тех, кто находится сейчас здесь. И дело даже не в том, что после такого количества тьмы меня, скорее всего, уже не станет.
Но есть ли другой путь? Я остановил пробегающего мимо мальчишку, с совсем слабым вмешательством черного зла. И слегка потянул тень на себя, внимательно следя за состоянием ребенка. Все зараженные, из которых я забирал тень, мгновенно погибали, ведь она уже являла их сущность и с ее уходом, душа переставала существовать. Да, я творил зло, страшное, но необходимое.
Мальчик слегка побледнел и покачнулся, но в целом выглядел неплохо. Надо понаблюдать за ним, и, если все будет хорошо, попробовать снять тьму с тех, кого еще можно спасти.
— Оставь моего сына, урод! — раздался на всю улицу громкий женский голос с истерическими нотками. Мне в грудь влетела крошечная, но разъяренная женщина и принялась молотить кулачками мне по груди. Боли я не чувствовал, поэтому позволил ей выплеснуть свой гнев. Когда женщина выдохлась, она, сдунув с лица прядь рыжих волос, зло посмотрела мне в глаза и сказала:
— Что ты сделал с моим сыном? Отвечай немедленно, или позову подмогу.
Я мысленно усмехнулся. Знала бы она, кому угрожает.
— Мое имя Гард Арьес, — сказал я без тени улыбки, глядя в расширившиеся глаза рыжеволосой, — вижу, вам знакомо мое имя, и вы понимаете, зачем я здесь.
— Лори? — она испуганно прижала сына к груди и обхватила тонкими руками, словно пытаясь закрыть от всего мира.
Я кивнул.
— И не только.
Женщина с ужасом в глазах заозиралась по сторонам.
— Я забрал тьму с Лори, но пока не могу дать вам никаких обещаний. Нужно наблюдать.
Женщина прижала сына к себе еще крепче и посмотрела на нас с Уолли. Сейчас мы с ним были одни, остальная команда осталась на корабле. Первые проверочные вылазки мы всегда совершаем только с Уолли. Возможно это немного успокоило женщину, и она сказала:
— Пойдемте ко мне в дом, там можно спокойно поговорить. Мое имя Элис, — через плечо бросила она, уже направляясь в сторону домов.
Пока мы шли, я внимательно смотрел на Лори. И, слава Дисе, ему не становилось хуже. Напротив, личико порозовело, а в глазах светилось оживление. Лори с любопытством крутился у матери на руках и все норовил незаметно ухватить за волосы идущего рядом Уолли.
Элис привела нас к небольшому, но чистому и уютному, деревянному дому в две комнаты. Предложила пообедать, но я ее перебил:
— Подожди, Элис. С Лори, я думаю, теперь все будет хорошо. Но давай попробуем помочь и тебе.
Элис испуганно посмотрела на меня:
— И я тоже?
Я кивнул.
— Все, Элис. Все люди в этой деревне.
Женщина в ужасе вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Что же делать? Кого-то еще можно спасти?
— Я попробую. Не буду ничего обещать, слишком большой масштаб поражения. Я никогда раньше не сталкивался с таким количеством зараженных, и все они без исключения были обречены.
— А я? — прошептала Элис.
— Тьма коснулась тебя и уже начала проникать в защиту сущности. Ты, возможно, еще не чувствуешь никакого вмешательства и изменений, но процесс идет, и достаточно активно.
— Я умру?
— Я не знаю.
Элис некоторое время молча смотрела мне в глаза, а потом подошла к Лори и крепко обняла его. Женщина села на пол, качая на руках сына и шепча ему что-то на
