ухо. Мы с Уолли почувствовали себя неуместно и собирались было выйти, но Элис остановила нас.
— Я готова.
Помешкав пару секунд, она добавила, переводя взгляд с моего лица на лицо Уолли:
— Я понимаю, что мы с Лори вам никто. Видимся в первый раз, да еще и я так ужасно себя повела, — она бросила на меня виноватый взгляд. Я махнул рукой, мол, ничего страшного, — спасибо вам за спасение Лори, — она с любовью посмотрела на сына, — если так случится, что я не выживу…могу я вас попросить позаботиться о Лори? В столице живут родственники его отца, моего покойного мужа. Я знаю, что вы не обязаны нам помогать, но мне больше не к кому обратиться, — на глазах Элис выступили слезы.
— Не волнуйтесь, — Уолли осторожно положил ей руку на плечо, — с вами ничего не случится.
Элис покачала головой и продолжала в упор смотреть на меня, ожидая ответа. Я медленно кивнул. Конечно, мы бы позаботились о ребенке в любом случае, но я все же не терял надежды, что и с его матерью все будет хорошо.
Элис слабо улыбнулась и спросила, что ей нужно делать. Уолли забрал Лори в соседнюю комнату, а я велел женщине лечь куда-нибудь. Элис подошла к кровати и прошептала:
— Это больно?
— Не думаю. Элис, — я осторожно коснулся плеча женщины, — я сделаю все, что в моих силах. Ложись и думай о сыне. О любви к нему, вспоминай счастливые и светлые моменты жизни. Не думай о плохом. Нащупай внутри себя нить, что связывает тебя с Лори и изо всех сил держись за нее. Даже если станет невмоготу и захочется отпустить. Держи.
Элис судорожно кивнула и легла на узкую кровать. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Я подождал несколько минут, пока ее дыхание выровняется, а на лице появится легкая улыбка
— Готова?
— Да.
Я закрыл глаза и сосредоточился. Признаюсь, это было непросто. Ведь мне никогда до этого не приходилось заниматься отделением тьмы от сущности человека, стараясь при этом не навредить. Посмотрев глубже, увидел, что еще пара дней, и Элис было бы уже не спасти. Хотя, о чем это я, не известно, чем сейчас закончится отделение. Аккуратно разъединяя места соприкосновения, я потихоньку тянул тьму из женщины. На лбу выступила испарина и руки мелко задрожали от напряжения. Тьма во мне ворочалась и пыталась вырваться, забрать свой кусок грубо, так, чтобы получить еще одну жизнь. В какой-то момент мне показалось, что я не справлюсь, и я едва не отпустил контроль. Но тут перед глазами встал образ моего золотоволосого ангела. Она тихо коснулась моей щеки рукой и прошептала: “У тебя все получится”. Тьма, ворча, отступила и я быстро отцепил последние дымчатые щупальца от сущности Элис.
Тяжело откинувшись назад, я некоторое время сидел, пытаясь прийти в себя и устанавливая внутри равновесие. Главное сейчас не думать, как много людей в этой деревне и сколько таких разъединений мне придется провести. А скольких спасти не получится.
Отдышавшись, я открыл глаза и посмотрел на Элис. Она была без сознания, бледная до синевы, с черными кругами на впалых глазницах. Я дернулся было к ней, но заметил, что ее грудь едва вздымается, а моего уха коснулся чуть заметный шелест дыхания.
Глава 32
Я не знаю, сколько прошло времени, когда в комнату осторожно заглянул Уолли:
— Как она?
Я пожал плечами, продолжая вглядываться в бледное лицо. Мне казалось, что на него понемногу возвращаются краски. Или мне только хотелось так думать.
— Что с Лори?
— Уснул, — Уолли слегка улыбнулся, — хотя он меня так вымотал, что спать, по идее должен я.
Я хмыкнул и спросил:
— Сколько прошло времени?
— Около трех часов.
— Что? — эти слова заставили меня подскочить на месте. Сейчас каждая минута была на счету, и мне надо было поторопится, если я хочу еще хоть кого-то спасти, — иди по деревне, приведи ко мне сначала детей. Есть шанс, что с ними будет также, как с Лори. А потом займемся взрослыми.
Бросив еще один взгляд на Элис (чернота под глазами явно стала бледнее, а дыхание спокойнее), я вышел на крыльцо. Мне понадобится сила. Много силы, вся, что у меня есть. Я закрыл глаза и сосредоточился на той единственной, что сейчас удерживала мою душу от того, чтобы окончательно покориться тьме.
Уолли четко и быстро исполнил мой приказ, и первые дети, жавшиеся к бледным испуганным матерям, уже подходили к крыльцу. Они остановились полукругом, не решаясь подойти ближе. Наконец из толпы вышла женщина с маленькой девочкой на руках. Малышка смотрела на меня без страха, скорее с любопытством. Я невольно улыбнулся ей, а в голове промелькнула неожиданная мысль, отозвавшаяся болью в сердце. Ведь и у меня могла бы быть дочь…дети. Никогда раньше я не задумывался, какой важной части жизни был лишен. Или сам себя лишил. Отогнав непрошенную мысль, я сосредоточился на том, что говорила женщина.
— Этот господин, — она кивнула в сторону Уолли, — сказал, что в нашу деревню пришла тьма. И мы все…заражены?
Я кивнул. Толпа тихонько ахнула.
— Но как же это возможно? — прошептала женщина, крепко прижимая к себе дочь, — в нашей деревне был один зараженный, но много лет назад. Это ведь невозможно? — с надеждой посмотрела она на меня.
К сожалению, мне нечем было их обрадовать. Я отчетливо видел клубившуюся вокруг тьму. Но к огромному облегчению понял, что обреченных среди них не было. У детей и многих женщин тьма еще даже не начала проникать в защиту сущности. Значит, есть большой шанс всех спасти. Главное, чтобы у меня хватило на это сил.
Женщина с девочкой первые подошли ко мне. А потом подошли следующие, а за ними еще и еще. Бесконечное число людей, лиц и тьмы. Она была везде, я уже едва ее сдерживал, но упорно продолжал забирать и поглощать. Трое суток, без перерыва на сон, ко мне приходили люди. Десятки спасенных и несколько уничтоженных, оказавшихся обреченными. Правда, по этим трем неопрятным бугаям, в деревне не пролилось ни слезинки. Они знатно притесняли и обижали своих соседей.
Трое суток бесконечно проникающей в меня тьмы. Клубящейся истиной чернотой и злобой, она проникала в каждую клеточку, причиняя невыносимую боль. И лишь тонкая нить, связывающая меня с тем самым светлым чувством, что жило в душе, позволило сохранить мою сущность. Наверное. По крайней мере, я мог чувствовать и распоряжаться своим телом. А в остальном все было не очень хорошо. Я был так
