— Ты не должен находить мои прошлые завоевания забавными, — тихо кричу я, все еще блокируя своё периферийное зрение.
Его губы кривятся.
— Я люблю тебя всю, — он приподнимает мой подбородок пальцем и целует меня так нежно, что я задаюсь вопросом, кто этот парень по другую сторону от меня. Нежность притягивает меня, и на короткое мгновение у меня перехватывает дыхание.
Я отстраняюсь первой, неуверенная, что смогу долго целовать его вот так, без обещания дикого, страстного секса. Он поднимает брови, подносит стаканчик к губам и ухмыляется. Да, он точно знает, что я сейчас чувствую. Я такая прозрачная.
Я меняю тему, чтобы не нырнуть в фонтан.
— Поппи продолжает спрашивать меня о твоем дне рождения. Она хочет встретиться со всеми нашими друзьями на вечеринке, которую они якобы устраивают для нас — особенно Чарли и Стейси.
Он остается спокойным.
— Что ты ей сказала?
— Я сказала ей, что она возненавидит вечеринку. Слишком много пьяных студентов из колледжа, и ей придется встретиться с ними в другой раз. Она купилась довольно быстро. Кроме того, у нее нет причин полагать, что мы создаем вымышленных друзей.
— Я бы хотел, чтобы ты выбрала имя получше, чем Стейси. Я не знаю ни одной Стейси, с которой я бы когда-нибудь подружился.
— Это предвзятое и незрелое отношение к имени.
— Нет такой вещи, как предубеждение против имени, но я не сомневаюсь, что это немного незрело. У меня много недостатков.
— Насчет твоего дня рождения, — я продолжаю в том же духе. — Поскольку ты не отключаешься в полдень, могу я на самом деле пригласить тебя куда-нибудь отпраздновать?
Он срывает последнюю этикетку с шампанского.
— Я так не думаю.
— Давай. Мы можем нарядиться в костюмы и пойти на вечеринку.
— Почему мы не можем просто остаться дома, выпить и заняться сексом?
— Мы делаем это каждый день, Ло, — раздраженно говорю я.
С тех пор как мы вместе, мои привычки ходить по ночным клубам исчезли. В отличие от Ло, я не привыкла так часто сидеть взаперти в квартире.
— Должны же быть какие-то преимущества в том, чтобы отмечать день рождения на Хэллоуин.
Он делает глоток из бутылки шампанского, размышляя. Он вытирает рот тыльной стороной ладони.
— Я полагаю, у нас уже есть идеальные костюмы.
Я ухмыляюсь, а потом сразу же хмурюсь.
— Подожди, какие костюмы? — мой желудок переворачивается, и как только мое смущение начинает проявляться, его лицо загорается. О, я ненавижу его. — Нет, только не те, что мы надевали на Comic-Con.
Мой убогий наряд X-23! И его облегающий, столь же откровенный костюм Хеллиона. Фотография в рамке на его стене.
— Ты так сильно хочешь погулять, вот мое условие.
Он пытается понять, как сильно я этого хочу. Я глубоко вдыхаю. Я надену спереди накидку или что-нибудь абсурдное, чтобы прикрыться.
— Отлично. Договорились.
— Нам нравится это делать, не так ли?
Я полагаю, что так оно и есть.
Глава восемнадцатая
.
— Принимай во внимание эти цифры, а не эти, — мой репетитор бросает на меня обеспокоенный взгляд. — Ты понимаешь?
Мои глаза расширяются.
— Я облажаюсь. Снова.
Он постукивает ластиком карандаша по толстому тексту по экономике и смотрит на цифры. Его губы вытягиваются в тонкую линию, пытаясь придумать, как обучать самую глупую девчонку в Пенсильвании. Я безнадежна. Потребовалось еще три дня одиночных пыток, прежде чем я подавила свою гордость и написала Коннору по электронной почте, чтобы он обучал меня.
Теперь у меня есть компания в аду.
— Попробуй вот этот, Лили, — он пододвигает книгу ко мне и указывает на большой абзац. Слова. Слишком много слов для чего-то, связанного с числами. Почему экономика не может выбрать между ними? Наличие как чисел, так и слов в уравнении вызывает у меня раскалывающуюся мигрень в черепе.
Я борюсь еще пять минут, прежде чем в раздражении бросаю карандаш.
— Клянусь, я делаю это не нарочно, — быстро говорю я. — И я знаю, что ты, вероятно, желаешь, чтобы я выбрала кого-то другого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он откидывается на спинку старого шаткого библиотечного кресла. Мы прячемся в крошечном кабинете с белой доской, длинным столом, светильником и одной стеклянной стеной, напоминающей нам о том, что другие люди действительно существуют. Преимущество: я могу кричать от невыносимого разочарования, и никто, кроме Коннора, не услышит моих криков.
Время идет, и солнце уже покинуло нас. Вероятно, я отвлекаю своего репетитора от его планов на ужин или вечер. Время от времени я бросаю взгляд на его густые, волнистые каштановые локоны и глубокие шоколадные глаза, высоко оценивая по шкале «Парень, которого я хотела бы трахнуть», или той шкале, которая у меня была до того, как я вступила в моногамные отношения.
Воротник его темно-синего пиджака расстегнут — первый признак его опрятного статуса. Честно говоря, я надеялась на какого-нибудь придурка в очках и с прыщами. Кого-то, кто не соблазнял бы меня так сильно.
— В любом случае, как ты узнала обо мне? — спрашивает он, заинтригованный. — Тебя направили?
— Ты был указан в качестве репетитора на сайте экономического факультета. Я просто выбрала самое крутое имя. Выбор был между тобой и Генри Эверклиром, — никаких девушек, иначе они были бы моим первым выбором.
— Поэтому ты выбрала Коннора Кобальта, — весело улыбается он. — Коннор — не мое первое имя. Меня зовут Ричард.
— О, — мои руки горят. — Я полагаю, это не так круто, — я могла бы ударить себя по голове из-за моего ответа, желая чего-нибудь содержательного или остроумного. Вместо этого я становлюсь тупой.
— Какое твоё полное имя?
Я осторожно бросаю взгляд на часы на его телефоне, лежащем на столе рядом с моей книгой.
Он следит за моим взглядом.
— Я не буду брать дополнительную плату.
Я краснею еще больше. Я определенно слышала это раньше.
— Я не хочу отвлекать тебя от твоих планов.
— О нет, — говорит он со смехом, ставя свой кофе из Старбакса. — У меня нет никаких планов. На самом деле я даже рад, что ты немного медлительная. Последние несколько месяцев я обучаю первокурсников-отличников, и они решают мои задачи менее чем за двадцать минут. Мне нужно репетиторские часы для моего резюме. Программа MBA в Уортоне довольно конкурентоспособна, и любая внеклассная работа помогает.
Мне следовало бы обидеться на это, но здесь я не могу спорить с правдой. Я борюсь.
— Что ж, возможно, я безнадежена.
— Я лучший репетитор в Пенсильвании. Держу пари на тысячу долларов, что ты, по крайней мере, сможешь сдать свой следующий экзамен.
Я разинула рот, не веря своим ушам.
— Он через два дня.
Он даже не моргает.
— Я предполагаю, что мы будем зубрить в течение следующих сорока восьми часов.
Он смотрит на часы и одновременно берет свой кофе обратно, делая глоток.
— Ты так и не сказала мне кстати, твоё полное имя. Это не может быть хуже, чем Коннор Кобальт, — он сверкает жемчужно-белой улыбкой, такой же ослепительной, как та, что окружала меня в частной школе.
— Лили Кэллоуэй.
Его голова удивленно откидывается назад.
— Ты случайно не родственница Роуз Кэллоуэй?
— Сестра.
Он снова ухмыляется. Хотела бы я сказать ему, чтобы он остановился. После многих лет притворства и лжи ничто так не кричит о «фальши», как чрезмерно усердные улыбки.
— Она в Академическом кубке Принстона, верно? Мы все время соревнуемся с ними. Она чертовски умна. Я удивлен, что ты не попросила ее обучать тебя.
Я сухо смеюсь.
— Я думаю, что ты должен быть построен из брони, чтобы чему-то научиться у Роуз. Она суровый учитель.
Его брови приподнимаются, когда он допивает свой кофе.
— Да неужели? — он слишком любопытен для своего же блага.
Я решаю спасти его и возвращаюсь к своим книгам.
