— В этом нет ничего странного, — Карл неожиданно поднялся на ноги, глядя на собеседника сверху вниз, — Полагаю, Джилл знала о твоем похищении куда больше, чем ты сообщил ей, знала и кто тебя похитил и даже, возможно, зачем… Неспроста она оказалась возле «Луксора», поверь мне, Тедерик, совсем неспроста. Но ты все-таки провинился, — он ухмыльнулся, видя, как сразу занервничал молодой человек, — Болтать с первой встречной о похищении — это… — мужчина сжал губы и красноречиво покачал головой, — Пожалуй, тебя следует наказать. И в качестве наказания ты поможешь мне выяснить как можно больше о причинах нападения на Доминика… но это будет после. А сейчас слушай и запоминай — вернись в палату, к нему, и ни на секунду, слышишь, Тедерик, ни на миг не оставляй Ника одного! Ночью мы с капитаном Конте придем за ним, поможем покинуть больницу и добраться до дома, но до этого времени следи за каждым его движением, шагом или словом. Следи за тем, кто приходит к нему, следи за тем, какие ему делают уколы — за всем, Янг, абсолютно за всем! Потом доложишь. Все понял?
Дерек сглотнул и, ощущая себя не то телохранителем, не то солдатом перед строгим генералом, поспешно поднялся с кушетки сам, вытягиваясь по струнке и кивая.
Карл медленно перевел дыхание и, окинув юношу взглядом, слабо усмехнулся.
— Неправ был Доминик, говоря, что брошен жребий… — задумчиво пробормотал он, — Брошены кости, игра начата и ставки в этой игре устрашающе велики.
***
В приоткрытое окно залетал мягкий, по-весеннему теплый ветерок, легко шевеля лежащие на столе бумаги. Солнце, заглядывая в по-домашнему уютный кабинет, солнце вечернее, почти закатное, озаряло его мягким рассеянным светом, сообщая обстановке еще большее умиротворение.
Мужчина, хозяин этого приятного места, спокойно восседал в большом, глубоком кресле, закинув ноги на изящный столик рядом с ним, и привольно свесив руки с подлокотников. Сегодняшний день оказался на редкость утомительным, исполненным событиями и для поддержания нерушимого спокойствия, всегда бывшего его самой большой силой, ему требовался полноценный отдых. До ночной операции время еще было, Доминик сейчас должен был находиться под опекой своего друга, в преданности которого можно было не сомневаться, и мужчина мог позволить себе несколько часов покоя.
Жаль только, что и в это время перед ним вставала жестокая необходимость продолжать работу.
В дверь негромко постучали, и мужчина лениво поднял голову, немного откидывая ее назад, прижимаясь затылком к спинке. Говорить не хотелось, да это было и не нужно — все эти стуки в дверь и якобы полученный, но не услышанный пленником ответ, были лишь частью игры, всегда завершающейся его победой. Почти… всегда.
Он поморщился, вспоминая свое недавнее шапочное знакомство с Дьяволом из Рейкьявика, ухитрившимся сбежать из карцера и, хмурясь, воззрился на открывающуюся дверь. Неважно. Сегодняшняя беседа, вне всякого сомнения, оправдает его ожидания — в конечном итоге, новый пленник, по свидетельству его помощников, пока вел себя вполне соответственно обычной программе.
Вошел тюремщик, мрачный, с ясно видимыми следами побоев на лице — след от его провальной стычки с Ди-Ре, завершившейся побегом последнего, и раздраженно толкнул вперед невысокого мужчину лет сорока-пятидесяти на вид.
Тот, стоящий со связанными впереди руками, испуганный, взъерошенный, торопливо огляделся и, остановив взгляд на абсолютно расслабленном хозяине дома, побледнел.
Карл едва заметно усмехнулся. Сам он этого человека никогда не видел, однако тот, судя по всему, наслышан о нем был и сейчас прекрасно понимал, к кому угодил в руки.
— С-с-сэр, я… я н-не п-поним…маю… — он заикался, он трепетал, он изнывал от страха и готов был упасть на колени перед своим грозным собеседником, и это можно было полагать хорошим знаком. Если так боится, значит, расскажет все, что захочет узнать от него собеседник.
— Скоро поймешь, — Еж, не меняя позы, сделал знак тюремщику. Тот, не скрывая злого удовольствия во взгляде, схватил несчастного пленника за волосы и, откинув его голову назад, сильно ударил в живот, затем откровенно швыряя на пол. Карл прищелкнул языком и неодобрительно покачал головой. Подчиненный его после пережитого поражения, безусловно, был зол, однако, избивать пленника до полусмерти в планы его босса не входило. Пожалуй, придется провести воспитательную беседу, объяснить, что давать волю своим настроениям в присутствии шефа не стоит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Итак, — Карл задумчиво склонил голову, — Ты ставишь замки улучшенной модификации, работаешь с системами, которые срабатывают от магнитной карточки. Это ты ставил замок на дверь квартиры Доминику Конте?
Несчастный мастер затрясся на полу, даже не пытаясь подняться.
— Сэ… сэр, я… да, но я… п-полиция уже го-говорила… со мной, я сказал…
— Полиция говорила, а я еще нет, — мужчина послал пленнику совершенно очаровательную улыбку, — И мне ты расскажешь гораздо больше, чем им, не правда ли?
Несчастный затрясся, опуская голову. Карл вздохнул и вновь кивнул тюремщику.
Тот, криво ухмыльнувшись, размял кулаки и, приблизившись, рывком поднял голову мастера за волосы, заставляя его посмотреть на босса.
— Смотри на шефа, когда он с тобой разговаривает! — прошипел он, и пленник, судорожно сглотнув, нелепо дернул головой, изображая кивок.
— Но я не понимаю… что я…
— Полагаю, для тебя не секрет, что мистер Конте сейчас находится в больнице, — Карл сложил пальцы домиком, задумчиво изучая лицо собеседника, — Об этом, благодаря газетам, известно всем. Не секрет для тебя, думаю, и то, что злоумышленник проник к нему в квартиру… Но об этом ты знал еще до того, как прочитал это в газетах. Итак… какое ты имеешь отношение к тому, что Доминик оказался на больничной койке?
Замковых дел мастер, перепуганный до полусмерти, затрясся так, что едва не вырвался из рук тюремщика, оставляя при этом в его руках изрядный клок волос.
— Кля… клянусь вам, сэр… господин… я никакого, совсем, правда! Я… я ничего не сделал, мне только… просто… — на глазах его появились слезы, — Я не мог поступить иначе! Они… он… угрожал моей дочери, моей маленькой девочке, я… разве я мог??
— Что ты сделал? — голос Карла похолодел на несколько градусов. Тюремщик, предчувствуя, что с минуты на минуту шеф может отдать приказ устроить хорошую взбучку, ухмыляясь, сжал свободную руку в кулак.
Несколько слезинок скатились по щекам испуганного человека. Он не хотел умирать, он безмерно боялся смерти, ему хотелось жить и никогда прежде он так не жалел, что связался с всесильным Домиником Конте… Ну почему, почему богатые всегда решают свои проблемы за счет простых людей?!
— Ду… дубликат карты… от квартиры мистера Конте… — едва слышно пролепетал он, — Тот человек, он… молодой человек с жестокими глазами… он сказал, если я не сделаю, он… убьет мою дочь у меня на глазах, поймите, господин, я не мог!..
Карл жестом остановил его, переводя взгляд на хмурого тюремщика. Человек этот был одним из его поверенных, был тем, кому Еж нередко поручал самые сложные задания, и сейчас он, как и его шеф, прекрасно понимал, о ком говорит мастер.
— Что думаешь? — негромко осведомился мужчина, склоняя голову набок. Тюремщик пожал плечами.
— Дьявол наведался и к старику, — буркнул он, слегка тряхнув беднягу за волосы, — Жаль, я не придушил его, пока тащил сюда…
— Обсудим это после, — Карл, продолжая хранить совершенное спокойствие, тонко улыбнулся и легко кивнул на пленника, приказывая, — «Пралтен».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Приказы его всегда исполнялись мгновенно. Подчиненный, не тратя время на кивки или иные согласные действия, легким, давно отработанным и отточенным движением извлек из кармана наполненный шприц и, сорвав зубами колпачок с иглы, вонзил последнюю в плечо пленнику. Несколько секунд — и мастер обмяк, лишаясь сознания.
Карл глубоко вздохнул.
— Его можно полагать жертвой, я не злюсь на него. Убери… только, сделай одолжение, выбери менее приметное место, чем «Луксор», — он чуть сдвинул брови, — Бедняга не привык к такой роскоши, не стоит шокировать его еще сильнее. А когда закончишь… сделай еще кое-что.
