Вряд ли Жрец скажет истинную причину интереса к персонам гладиаторов. А лишние вопросы могут возбудить нездоровое внимание к его, К'нарра, скромной персоне. Нет, пока нельзя показывать, что мне понятно направление хода его, первосвященника, мыслей. Надо подождать…
А не предложить ли ему для начала такую цену, чтобы он ни за что не согласился? Может, тогда он сам скажет, зачем ему сведения о проданных мной двух гладиаторах?»
– Сто слитков серебра, – спокойно сказал, наконец, работорговец. И добавил, внимательно следя за реакцией Понтифика: – За каждую вещь.
Дочка подпрыгнула на скамейке от неожиданности, но промолчала. Верховный Жрец, надо отдать ему должное, тоже владел собой очень хорошо. Он с непроницаемым лицом выслушал умопомрачительную цену на куски хлама, валявшиеся у него под ногами, немного подумал и два раза хлопнул в ладони. Практически мгновенно из темноты за его спиной неслышно проявились два Жреца. В руках они несли небольшой, но увесистый деревянный ящик, закрытый плотной деревянной крышкой. Они поставили ящик перед троном Понтифика и так же неслышно удалились.
– Здесь триста слитков серебра, – сказал первосвященник, – они твои. При одном условии – если ты также расскажешь, где, когда и при каких обстоятельствах ты встретил и приобрел тех двух рабов, которых ты два Дня назад продал на торгах гладиаторов.
В горле у работорговца неожиданно пересохло. К'нарр гипнотизирующе посмотрел на ящик и незаметно проглотил слюну. Триста слитков серебра – это ведь его годовой доход. Причем не в самый плохой год. Весьма не в самый плохой…
– Я согласен… – сквозь нарастающий звон в ушах услышал он свой собственный голос…
…Ар'рахх и Сашка покидали ристалище последними. Не сговариваясь, они пропустили вперед всех гладиаторов, негромко обмениваясь впечатлениями по поводу прошедших поединков. Сашка, не скрывая восхищения, поздравил зеленого верзилу с прекрасным началом, а он, в свою очередь, расспрашивал, как это его светлокожий спутник догадался с помощью плаща так ловко управиться со свирепым рогачом.
– На той планете, где я родился и жил, – сказал Александр, – специально обученные воины с помощью небольшого плаща и тонкого длинного меча, называемого шпагой, ведут поединки с большими, сильными и очень опасными рогатыми животными. Поединки эти называются – коррида, а воины – тореро…
– Ты был тор'рерро?
– Нет, не был… Но я видел, как они это делают…
Сашка не стал уточнять, что видел корриду только по телевизору. Потому что потом пришлось бы каким-то образом перевести на язык драков, что такое телевизор и объяснить, что это такое, а заодно – еще многое-многое другое…
«Рано – подумал Александр. – Пока еще очень рано». Вдруг он неожиданно перехватил колючий взгляд атаманши, брошенный ею через плечо. «На время отдыха не мешало бы позаботиться о собственной безопасности и безопасности Ар'рахха. А то эта дамочка, чего доброго, нам, сонным, махом горло перережет».
– Знаешь, что, – сказал он молодому следопыту, – а давай жить вместе, в одной келье?
– В чем-чем? – переспросил его Ар'рахх.
– Ну, в этой… – замялся Александр, подыскивая эквивалент слова «келья» на языке жителей этой планеты. – В каменной хижине!
– Что, опасаешься атаманши? – насмешливо спросил зеленый верзила. Судя по всему, от него тоже не укрылся взгляд, которым предводительница лесных разбойников «наградила» его бесхвостого спутника.
– У нас дома – там, где я жил, есть поговорка: «Береженого – Бог бережет!»
– Какой Бог? Отец Богов или Ран?
– А оба! – мысленно кляня себя за неосторожную фразу, выкрутился Сашка.
Жрецы развели гладиаторов по тем же кельям, из которых они вечером ушли на арену. Атаманшу поселили в камеру, в которой коротал свои последние часы перед выходом на арену погибший гладиатор. Охранники повесили в проушины двери огромный кованый замок и с чувством исполненного долга удалились.
Светало. Александр проворно покидал свои вещи в походный баул, отцепил от крючьев плащ-гамак, закинул его на плечо и пошел искать келью Ар'рахха.
Проходив мимо клетки предводительницы «робин гудов» он буквально физически ощутил флюиды ненависти, источаемые атаманшей. Драконша неподвижно лежала на деревянном топчане, но во всей ее позе, в положении головы, рук, ног, туловища, хвоста чувствовалось колоссальное внутреннее напряжение. Она была похожа на бомбу, готовую взорваться в любое мгновение. Сашке было хорошо знакомо такое состояние. Он его тоже испытывал. Тогда, в горах, их со всех сторон окружили бородатые боевики. «Аллах Акбар!» – кричали они, забрасывая гранатами безусых русских мальчишек. И было только два выхода. Первый – сдаться в плен, и тогда «отмороженные» хаттабовцы почти наверняка отрежут голову перед объективами телекамер, и второй – обвязаться гранатами и шагнуть навстречу «нохчам», засунув палец в кольцо чеки гранаты…
Он остановился перед камерой предводительницы разбойников. Ему хотелось найти для нее какие-то поддерживающие слова, объяснить, что это ее, а не его вина, что она оказалась здесь. Но человек понимал, что любые слова в такой ситуации только добавят масла в огонь, пожирающий сейчас атаманшу изнутри.
«Так чем же ей помочь?» – даже слегка растерялся Александр. Он отпустил на пол свой баул, развязал его. На глаза попался все еще большой кусок копченого мяса и фляжка, наполовину наполненная водой. Сашка достал нож из-за голенища мокасинов, отрезал приличный шмат балыка, спрятал клинок обратно в кожаный сапог. Он взял в руку мясо, во вторую – воду и вплотную подошел к решетке, атаманша лежала не шелохнувшись, казалось; она совершенно не замечает ни протянутого мяса, ни воды, соблазнительно булькнувшей во фляжке.
Неожиданно она вскочила и бросилась к решетке. Александр остался стоять на месте, по-прежнему сжимая в руках мясо и воду. Предводительница разбойников остановилась в полуметре от решетки, с каким-то невыразимым удивлением посмотрела в глаза странного светлокожего создания, предавшего ее несколько Дней назад, а сейчас предлагавшего ей пищу и воду. Принять у него пищу означало разделить с ним его трапезу. И отказать себе в удовольствии убить его…
Прошла минута или две. Атаманша полыхала огнем своих ярко-желтых глаз, неотрывно глядя на человека. Она уже несколько дней была без пищи, и что хуже всего – без воды. Пленившим ее Стражам Ворот, а потом – купившим ее Жрецам, и в голову не пришло накормить ее или хотя бы преддожить ей попить… Но она все еще сомневалась… Наконец, предводительница пиратов и разбойников протянула вперед руки и осторожно приняла из уродливых пятипалых лап мясо и воду – то, без чего ей сейчас было просто не выжить… И не отомстить…
Откуда-то из темноты вышел охранник. Он подошел к клетке с атаманшей, увидел в ее руках пищу. Взгляд стражника скользнул по раскрытому Сашкиному баулу, продолговатому утолщению на его правом мокасине, иссиня-черному стальному булыжнику замка, по-прежнему висевшему на середине решетки… Охранник развернулся и беззвучно утонул в темноте коридора.
У Александра немного отлегло от сердца. Он решил подождать, пока атаманша закончит свою трапезу. Однако на это потребовалось совсем немного времени. Предводительница разбойников быстро уничтожила мясо, сделала несколько больших глотков из фляжки. Ее взгляд непроизвольно скользнул по Сашкиному баулу, по-прежнему раскрытому. Александр перехватил взгляд, наклонился, достал из вещмешка остаток копченого окорока, ножом распластал его пополам. Атаманша растерянно и пристыженно опустила взгляд, понимая, что только что допустила непростительную слабость. Но хуже всего – при этом выдала себя глазами. Человек спрятал нож, отдал мясо предводительнице «робин гудов»… Он затянул горловину котомки, закинул на плечо сброшенную на пол плащ-палатку и пошел по коридору дальше – искать келью Ар'рахха. Фляжку оставь себе! – не оборачиваясь, на ходу бросил он атаманше.
«Апартаменты» зеленого верзилы отыскались довольно скоро, клеток через пять или шесть. Молодой следопыт не спал. Сашка потянул на себя дверцу, без приглашения ввалился в келью и нахально стал пристраивать свою подвесную постель чуть ли не над гамаком Ар'рахха. Это возмутило даже непробиваемого представителя племени Хромой Черепахи. Он резво выпрыгнул из гамака и возмущенно выпалил:
– Ты что, не можешь в другом месте повесить?! Обязательно надо над моей головой?!
– Не пыли! – буркнул Александр. – Спать все равно будем по очереди. А если в этой «каменной хижине» придется драться, то так, – он провел рукой по гамакам, висящим один над другим, – будет больше свободного пространства. И шанса выжить – тоже! – добавил он, забираясь в свой плащ-гамак.
Ар'рахх немного подумал, что-то негромко проворчал себе под нос.
– Дай нож! – наконец сказал он человеку.
