Если принять во внимание, что обычной программой клуба Blarney были группы, исполнявшие музыку кейли[137] и ирландские девушки-тинейджеры в зеленых юбках, то мистер Гэннон переносил наплыв чудиков[138] (мы предпочитали это название слову «хиппи») на удивление хорошо. В один из наших первых вечеров он отвел меня в сторонку «на пару слов». Говорил мистер Гэннон мелодично, с милым ирландским акцентом; он сказал, что не уверен и не хочет торопиться с выводами, но у него такое чувство, что «кое-кто здесь курит „травку”». Нисходящая мелодика звука «а» в слове «травка», как мне помнится, была особенно очаровательной.
— Ну что ж, мистер Гэннон, я не могу сказать это с абсолютной уверенностью, но определенно надеюсь, что вы ошибаетесь.
— Ну что ж, может быть, оно и так, а может, и нет, Джо. Но в любом случае я думаю, что неплохо было бы включить вентилятор».
В другой раз какой-то незнакомец спросил, не хотим ли мы устроить у себя британскую премьеру нью-йоркского андеграундного фильма Джека Смита под названием «Пылающие создания». Я помнил, что читал о нем в колонке о кино Джонаса Мекаса в газете Village Voice, и знал, что этот фильм считается классикой. Около двух часов ночи я объявил просмотр фильма, и на экране поплыли причудливые картины. Женщины, одетые как танцовщицы фламенко, под странную музыку принимали на кровати томные позы. В конце концов одна юбка была поднята, чтобы выставить на всеобщее обозрение самый неженский из каких только можно представить орган. Я пришел в ужас, когда увидел, что мистер Гэннон оставил свой пост возле стойки с прохладительными напитками и, не отрываясь, смотрит на экран. Я уверил его, что понятия не имел о содержании фильма, когда согласился его показать. (Это были времена ведомства лорда великого камергера[139], когда разрешения на устроение общественных зрелищ могли быть аннулированы из-за четырехбуквенного слова или наготы.) «Да не беспокойся ты, Джо, — сказал он, — я видел вещи гораздо хуже, когда во флоте служил».
Кроме Pink Floyd мы ангажировали танцевальную труппу Exploding Galaxy, группы авангардного джаза, такие как Sun Trolley, и исполнителей десятиминутных комедий The People Show. Иоко Оно набирала участников своего фильма «Задницы» в основном среди посетителей UFO, которые для этого записывались в книге у дверей. В одну из ночей она попросила контактный микрофон на длинном шнуре, усилитель и лестницу-стремянку. Когда помещение было заполнено, мы освободили немного места перед сценой для лестницы, примотали клейкой лентой микрофон к ножницам, подключили его к усилителю и вывернули ручку громкости до упора Йоко появилась из гримерной, ведя красивую девушку в бумажном платье. Девушка безмятежно улыбалась наверху лестницы, в то время как Иоко по кусочку обрезала ее одеяние, и усиленный звук лязгающих ножниц гремел по всему клубу.
Через неделю после того, как его агентство увело у меня контракт на запись с Pink Floyd, в UFO пришел Тони Ховард, чтобы посмотреть клуб и поболтать. Мы прихватили пару бутылок содовой воды с синтетической апельсиновой отдушкой из запасов мистера Гэннона, и направились в крошечную нишу в стене рядом с основным танцзалом. «Флойды» становились все более и более известными, получая ангажементы по всей стране; Тони сказал, что они не могут продолжать работать в пятницу вечером в центре Лондона за пятьдесят фунтов. «Но ведь они получают большие гонорары только из-за известности, которую приобрели благодаря UFO!» — выпалил я. Если мы будем платить больше, нам придется поднять входную плату выше нынешних десяти шиллингов. Тони высказал соображение, что это мои проблемы, а вовсе не Pink Floyd. В конце концов мы пришли к компромиссу: они выступят еще дважды, каждый раз за 75 фунтов и потом, вне зависимости от того, насколько популярны они будут в июне, вернутся и сыграют последний концерт за те же деньги. Я сидел и рисовал в своем воображении, как это будет: к июню Pink Floyd станут самой популярной группой в Англии и появятся в UFO; мы привлечем к себе колоссальное внимание, и клуб будет набит до отказа. Именно так все и произошло, но это был триумф только внешне: к июню Хоппи попал в тюрьму, а Сид хоть и присутствовал телесно, душой был где-то далеко.
Теперь мне было нужно одновременно и заменить Pink Floyd в UFO, и найти группу для Witchseason Productions.
Soft Machine были идеальны для UFO, но, что касается записей в студии, с моей точки зрения, они выглядели неубедительно. То, что они позаимствовали название у романа Уильяма Берроуза «Мягкая машина», вкратце отражало сущность их проблемы: в своем желании быть самыми крутыми и хипповыми ребята немного перестарались. Pink Floyd нашли свое имя среди никому неведомого каролинского захолустья, поэтому от него и исходило ощущение тайны; выбор же «софтов» был банальным и производил впечатление сделанного на скорую руку.
Мне нравился барабанщик Роберт Уайет, голос которого был полон «песка», и Кевин Эйерс — обольстительный сочинитель, по которому девушки сходили с ума. Но вот присутствие задиристого Дэвида Аллена в роли лидер-вокалиста создавало для меня проблему. Позже в тот год меня наняли, чтобы я привнес в первый сингл Soft Machine немного того волшебства, которое было в «Arnold Layne», но сингл остался совершенно незамеченным[140].Тридцать лет спустя, уже после падения Роберта, в результате которого он сломал позвоночник и превратился в прикованного к инвалидному креслу проникновенного шансонье, я имел честь издать каталог его записей на своей фирме Hannibal.
В марте любитель джаза по имени Виктор Шонфилд рассказал мне о некой группе, игравшей в одном из баров квартала «красных фонарей» Шепердс-Маркет. В крошечном зале было с дюжину посетителей; они потягивали коктейли, в то время как трио музыкантов играло приджазованную музыку в стиле фьюжн. Основным инструментом группы был электроорган, по клавишам которого усиленно барабанили. После нескольких припевов на сцену выпрыгнул Артур Браун — в плаще как у Мерлина, лицо загримировано, голова объята пламенем Он начал и закончил свой сет пронзительным, но «цепляющим» гимном в честь «Бога адского пламени». Артур Браун быстро стал любимцем UFO. Я раздумывал, не стоит ли попытаться его подписать, но решил, что это певец одной-единственной песни. Относительно ограниченности его репертуара я был прав, однако эта самая единственная песня взлетела на вершину британского списка всего лишь несколькими месяцами позже[141].
Я поставил Артура в программу вместе с комедиантами-сюрреалистами Alberts. Мы уже установили связь между психоделией и дадаистским[142] юмором — благодаря визитам в наш клуб группы Bonzo Dog Doo Dah Band. Мне нравилось думать, что это служило доказательством того, что UFO был чем-то большим, нежели только аванпостом революции. Стилистическое разнообразие программы, как казалось, никогда никого не отталкивало. Начиная с пластинок пакистанского классического пения Ali Brothers в перерывах между выступлениями групп и заканчивал короткометражками с участием Даблъю Си Филдса, которые мы показывали в середине ночи, — все это публика жадно впитывала.
Однажды ночью, около двух часов, у входа в клуб со мной заговорил парень небольшого роста в клешеном костюме в стиле модов. Его белокурые волосы были коротко подстрижены, а огромные зрачки, расширенные под воздействием «спида»[143], казались еще больше из-за толстых стекол массивных очков. Он говорил настолько быстро, что я с трудом мог уловить, что же он хотел сказать, но было ясно, что ему нужен бесплатный проход в клуб. Парня звали Джефф Декстер, он был постоянным диск-жокеем из Tiles, ночного клуба модов на Оксфорд-стрит, и его визит был знаменательным событием Когда Джефф появился в UFO, с ним начала происходить метаморфоза, которая в конце концов превратила его в одного из старейшин «Власти цветов». Он был как первая ласточка весной, предвестник всеобщей миграции. В последующие месяцы любопытствующие из других племен будут приходить, чтобы разузнать, вокруг чего собственно весь этот шум. Когда «Arnold Layne» ворвался в чарты, плотину прорвало.
Новый источник талантов был открыт для меня Тони Ховардом, который в свое время внушал мне страх. Он предложил мирный договор: я буду говорить ему, какие группы хочу получить, а он будет вести переговоры, деля комиссионные с агентством группы. У Тони было ясное ощущение, что ангажемент в UFO для музыкантов является своеобразным «знаком качества». Он свел меня с группами, уже сделавшими себе имя, но бывшими не прочь влиться в ряды ставших модными психоделистов. На самом деле все было не так цинично, как это звучит: приобретенный наркотический опыт преобразил многих из этих музыкантов, и в результате их музыка тоже изменилась.
