Но среди всего этого уныния было и несколько ярких моментов. Широкий балкон, опоясывавший Roundhouse изнутри, посередине между полом и потолком, вдохновил меня на розыски компании, которая обеспечивала «полет» Питера Пэна в недавней постановке в Вест-Энде. В результате первое появление Артура Брауна в Roundhouse состоялось высоко над публикой; голова его была окружена фирменным огненным ореолом, а голос усиливался с помощью другой новинки его шоу — радиомикрофона. На мгновение я подумал, что, может быть, в Roundhouse все же есть смысл.
Дополнительной пользой от увеличения размеров помещения было увеличение той «десятины», которую мы платили из наших кассовых сборов организации Release. «Шапка», которую «пустили по кругу» весной для сбора средств в «фонд помощи арестованным», превратилась в целую организацию. Майкл Экс, который всегда понуждал нас думать о практических вопросах, созвал собрание заинтересованных сторон. Среди приглашенных была экзотически выглядевшая темноволосая молодая женщина, которая по своей инициативе взялась за решение разных сложных вопросов и справилась с этим безупречно. Она стала активно протестовать против произвола полиции, после того как люди в штатском остановили на улице ее любовника с Ямайки. Его обвинили в совершении тяжкого правонарушения, предложив самому выбрать, за что его арестуют — за пакетик с ганджей или набор инструментов взломщика Несмотря на все ее усилия, парень сел в тюрьму на три года Когда после второго собрания я на машине отвез эту молодую женщину к ней домой, она показала мне картину, над которой работала это была фаланга обнаженных амазонок, идущих в атаку прямо в направлении зрителя.
Я вспомнил свой визит к одному из друзей несколькими месяцами ранее. Он с гордостью выставил над камином на всеобщее обозрение свое новое приобретение: картину маслом в розовых тонах, изображавшую вид снизу на волосы на лобке и влажные разведенные половые губы. Он сказал мне, что купил ее у художницы, которая зарабатывает на жизнь, позируя обнаженной — в том числе и для обложки журнала Mayfair[155], где появилась не прикрытая ничем, кроме бронзовой краски. У него было преимущественное право на покупку ее следующей работы: его описание совпадало с тем, что я увидел на мольберте. Так я познакомился с Кэролайн Кун: художницей, феминисткой, журналисткой и активисткой.
Кэролайн основала Release и управляла этим агентством с эффективностью, которая «шла не в ногу» с большинством андеграундных организаций. Из всех идеалистических предприятий, начавшихся в течение «года ноль» нашей культурной революции в Западном Лондоне, только Release и Ноттинг-Хиллский карнавал по-прежнему выполняют свои первоначальные функции. Многие в Подполье стеснялись ее делового подхода, но ее половая и классовая принадлежность также играли свою роль. Кэролайн — умеющая хорошо изъясняться мятежная дочь семьи, принадлежащей к верхушке среднего класса. Ее ум и решительность выбивали из колеи многих мужчин в теоретически прогрессивном сообществе андеграунда, а речь и манеры раздражали многих радикалов.
К осени у Release была круглосуточная телефонная служба, оказывавшая юридическую помощь; эта организация также предоставляла адвокатов задержанным за наркотики по всему Лондону. Кэролайн встречалась с сотрудниками министерства внутренних дел и требовала, чтобы молодым людям давали возможность сделать положенный им по закону телефонный звонок и выдавали бланки бесплатной юридической помощи.
Такой подход был слишком уж прямым и эффективным, чтобы не вызвать раздражение у наших самозваных анархистов. Группа во главе с Миком Фарреном взяла штурмом офис Release и выкинула Кэролайн и ее сотрудников. Однако сложность задач, стоящих перед организацией, так обескуражила фарреновскую шпану, что они отказались от своей затеи спустя несколько дней. Кэролайн без лишнего шума снова наладила работу в офисе, и вместе со своим персоналом продолжила свое дело.
В сентябре UFO покатился по наклонной плоскости — выступления проходили плохо, аудитория становилась все меньше и меньше, а расходы все выше и выше.
В конце месяца я решил уйти, пока мы еще занимали лидирующие позиции. Единственное мое утешение состояло в том, что было отложено достаточное количество денег, чтобы Хоппи, когда выйдет на свободу, мог скрыться в Марокко вместе со своей преданной подругой.
Идея концертов в Roundhouse по выходным была быстро подхвачена двумя соперничающими промоутерскими конторами — Blackhill Enterprises (менеджеры Pink Floyd Дженнер и Кинг) и Middle Earth, управляемой славным, но немного несобранным Дэйвом Хоусоном. Они устраивали концерты по очереди, пока в Centre 42 взвешивали преимущества предоставления постоянного права на использование Roundhouse той или другой стороне. Сначала свой вклад в содержание Release вносили обе конторы. Однако Blackhill была в союзе с Фарреном и прекратила свою поддержку организации после того унижения, которое испытали участники неудавшегося переворота. Поступления от входной платы Roundhouse сократились наполовину, и финансовое положение Release пошатнулось.
Следующим летом Blackhill Enterprises, имеющая хорошие связи, была выбрана для того, чтобы представить английский дебют The Doors и Jefferson Airplane в совместном концерте в Roundhouse. Было ясно, что тот, кто будет заниматься продвижением этого концерта, скорее всею получит достаточное количество денег и достаточный импульс для того, чтобы распоряжаться будущим этого зала. Я просил Дженнера и Кинга положить конец распре, из-за которой Release испытывала недостаток средств, но они были непреклонны.
Должен признаться: то, что произошло дальше, доставило мне огромное удовольствие. Я позвонил сначала Полу Ротшильду, и тот связал меня с менеджментом The Doors, а потом в офис Билла Грэма, который после этого поговорил с Jefferson Airplane. Если эти группы хотят, чтобы в Лондоне их приезд воспринимали как событие андеграунда, они должны узнать о той местной борьбе, в которой были пешками. Прошло всего несколько дней — и британский агент обеих групп вызвал на встречу представителей телекомпании Granada TV (которая снимала концерт The Doors), Blackhill Enterprises и Института современного искусства (друзья Blackhill Enterprises, которые обеспечивали The Doors и Jefferson Airplane «культурное» прикрытие для получения разрешений на работу). Все они с ужасом смотрели, как на их глазах агент вычеркивает из контракта название Blackhill Enterprises и вписывает на его место Middle Earth. Мы с Кэролайн перехватили этот контракт для сони Хоусона, которого нам даже пришлось слегка потормошить, чтобы разбудить и сообщить новость о том, что продвижением концерта The Doors и Jefferson Airplane теперь занимается он. Также мы добились от него увеличения пожертвований для Release с пяти процентов от суммы кассовых сборов до десяти. В последующие годы Middle Earth станет краеугольным камнем поддержки для Release. Я чувствовал, что для моего «серого преосвященства» это был звездный час.
В те годы Release негласно оказывали юридическую помощь Джорджу Харрисону и Мику Джаггеру в их «наркотических» делах. В знак благодарности Харрисон в 1969-м пригласил Кэролайн в офис фирмы Apple, пожал ей руку и вручил конверт. Когда, выйдя из офиса она его разорвала, там оказался чек на пять тысяч фунтов стерлингов. Через тридцать лет писатель Джонатон Грин в своей книге о шестидесятых «Дураки с вымытой шеей» утверждал, что пожертвования обеих звезд были следствием того, что сотрудницы Release занимались с ними оральным сексом Память о годах нелегкой работы персонала, состоящего в основном из женщин, и слезах радости, пролитых в тот день на тротуаре у здания Apple, стала основой решения Кэролайн. Она подала в суд на Грина и издательство Random House, уволила юрисконсульта, который предложил неуместное мировое соглашение. Сумела убедить суд не конфисковывать ее квартиру в счет погашения долгов за услуги адвокатов до окончания процесса. Самостоятельно изложила свои соображения по делу в Высоком суде[156] и одержала ошеломительную победу, которая повлекла за собой опровержение в прессе, извинения и значительную сумму возмещения морального ущерба.
За поверхностью прогрессивных шестидесятых скрывались всевозможные неприятные вещи: сексизм, реакция, расизм и фракционность. На самом деле это было неудивительно. Идея о том, что наркотики, секс и музыка могут изменить мир, всегда была очень наивной мечтой. По мере того, как воздействие контркультуры на мейнстрим увеличивалось, ее собственные ценности и эстетика приходили в упадок. О политических неудачах наступающих лет кричали газетные заголовки, в то время как размывание идеалов происходило гораздо незаметнее. Тем не менее, этот процесс был вполне наглядным для тех, кто обратил на него внимание.
