— Вот тебе и окруженцы Ольбрихт. Не провидец ты, не провидец...Моя Вильда не...
  -Заверните майора Зигеля в плащ — палатку и положите в бронетранспортер,— после краткой паузы отрешенно, не замечая Кранке, приказал тому Ольбрихт. — Доставьте его тело штабс-фельдвебелю Краусу. Пусть позаботится об отправке на Родину.
  -А как же вы господин оберлёйтнант?
  -Я.... Я доберусь пешком.— Франц поднял сверток Зигеля, который отбросило на несколько метров взрывом, и развернул его. В нем находилась старинная икона 'Распятие' в серебряном окладе. — Надо же, какая символическая смерть,— подумал недоуменно Франц и растеряно побрел к мостику через маленькую речушку, разделяющую два поселка.
  Через нее уже спешно вброд переправились танки Нотбека с пехотой, окружая русских разведчиков, предварительно выставив в Поляниновичах засаду из двух противотанковых пушек. В случае их прорыва, они были бы расстреляны в упор.
  dd>   Глава 11
  19 июля 1941 года. Поселок Заболотное. Гомельская обл. Беларусь.
 
 Убаюканная Францем Ольбрихтом, Вера лежала на кровати и находилась в состоянии расслабленной истомы. Ей не хотелось подниматься. Ей не хотелась прятаться. Ей не хотелась бежать, хотя все это надо было делать экстренно. Надо было подниматься и бежать к сараю и наконец, освободить маму и сестричек. Надо было всем им спрятаться от пуль в погребе. Надо было что-то делать. Так как за окном полыхала война. На улице по-прежнему кто-то и что-то стреляло, взрывалось, и сеялась смерть. Погибали русские и немецкие солдаты. Только чудом в их доме не были разбиты стекла. Но в ту минуту, когда ушел этот странный молодой немецкий офицер, ей захотелось чуть-чуть расслабиться. Почему-то ей показалось, что с ними ничего плохого не случится. Слишком добрые и внимательные глаза смотрели на нее в тот миг. И было в них что-то такое, что вселяло эту убежденность. Е
 е сознание отключилось на время. Вера просто заснула. Тех событий и впечатлений, которые нахлынули на ее голову в течение последнего часа, в другое время хватило бы на полжизни. А тут все сразу и связаны они с одним человеком, и он был врагом, но каким-то особенным врагом. Требовалось время и жизненный опыт, чтобы разобраться во всем. Их у недавней школьницы просто не было.
 Вере показалось, что сон ее был не долгим. Но когда она проснулось, уже ничего не громыхало. Было тихо-тихо. Только по стеклам барабанил косой летний дождь, сбивая пыль и гарь, прошедшего боя.
 Вера открыла глаза и улыбнулась. Улыбнулась тому сну, что она увидела. Это был странный сон. Таких красивых снов она еще не видела. Она была в белом шелковом платье и в лакированных с золотыми бляшками туфлях. В руках у нее были яркие цветы. Рядом с ней стоял красивый, стройный юноша, одетый в смокинг. На голове у него сидела шляпа — котелок. Он смущался своей одежды и постоянно поправлял бабочку. Он был смешен в своем котелке и это ее веселило. Затем они взялись за руки и побежали в поле. Они бежали, бежали среди моря ромашек и смеялись. Вдруг он взял ее на руки и понес к храму. Несет и улыбается. У храма поставил на землю, а затем наклонился и.... и поцеловал, поцеловал в губы... Она и проснулась.
 -Странный сон. А юноша так похож на Франца Ольбрихта, — подумала мельком девушка, и поднялась с кровати. Настроение у нее было превосходное. Она ликовала. Глаза блестели и улыбались. Однако тишина в доме моментально напомнила ей о родных. Она глянула на настенные часы ходики и ужаснулась. Было начало шестого вечера.
 -Ну и дуреха я. Какая плохая девочка,— в сердцах обозвала она себя. — Они несколько часов сидят взаперти голодные, а я дрыхну. Как же стыдно.
 По дороге в темной кладовой Вера нашла топор и выскочила из дому освобождать маму и сестер, чувствуя, насколько сама она проголодалась.
 -Мама, мама. Вы здесь?
 -А где же нам быть Верочка, — радостно отозвалась мать.— Ты жива доченька? Мы так волновались за тебя. Да и сами боялись сгореть заживо. Мы слышали, какой был переполох в деревне.
 — Со мной все хорошо мама. Сейчас я вас выпущу. Потерпите немного. Я вам все расскажу.
  Через пять минут доска была перерублена и ворота с шумом открылись. Вера бросилась в объятье к матери, а сестрички обступив ее, дергали за сарафан и гладили детскими ручками.
 -Все дети хватит возиться. Дело надо делать. Пойдемте в дом,— приказала требовательно Акулина, отстранившись от дочери. — А, немцы, что ушли Вера? Что-то тихо кругом.
 -Немцы? — переспросила, растерявшись, Вера.— Не знаю,— и, отведя глаза от настойчивого взгляда матери добавила. — Как стрелять начали, я сидела дома и никуда не выходила.
 -Верочка, так стрелять перестали уже давно, как дождь пошел. Уже вечер скоро.
 -Как вечер? Ой! — вдруг Верины щеки стали покрывать краской, а сердце учащенно забилось. С появившимся волнением она не могла справиться. — Мама я начищу 'бульбы' надо же вечерять, а то с утра во рту ничего не была. И Вера не глядя на мать и сестер, первая заскочила в дом, взяла нож и ведро и устроилась на заднем дворе чистить бульбу.
  Акулина не заходя в хату, недоуменно смотрела, как суетится Вера затем, не выдержав, спросила ее:
 -Что с тобой доченька? Что-то случилась?
 -Нет, мама. Все хорошо.
 — Подожди, посмотри на меня. Дети, почистите 'бульбу'. Это ваша работа. Пойдем со мной Вера, поговорим. Я чувствую, что-то неладное произошло. — Акулина знала, что ее команды дети выполняют беспрекословно. Вера молча, наклонив голову, проследовала за ней в дом.
 — Ну, рассказывай, что здесь произошло,— начала допрос Акулина, сев на скамейку и посадив напротив себя дочь.
 -Да ничего не произошло мама, — вспыхнула Вера.— Лучше ты ответь, зачем ты закрыла ворота и не пускала немцев? Они же могли всех вас убить. Я как услышала стрельбу, страшно испугалась за вас и бросилась сюда.
 -Закрыла, да закрыла, что они здесь потеряли.
 -Мама ты, что не понимаешь? Вы же оказали сопротивление немцам. Если бы не этот офицер вас бы всех расстреляли,— Вера с ужасом смотрела на мать.
 -Дочушка успокойся, все же хорошо обошлось.
 -Потому и хорошо, что я оказалась на месте и этот молодой человек не вредный.
 -Какой молодой человек?
 -Ну, немец этот Франц Ольбрихт.
 — Ты уже и имя его знаешь?— удивилась мать. Лицо Акулины моментально посуровело и стало серым. Она догадалась о причине нервозного состояния дочери. — У тебя, что с ним что-то было?
 -О чем ты мама? Я тебя не понимаю. Просто немецкий офицер придет к нам в гости вечером. Он обещал. А выпустил вас потому, что добрый и я его очень просила.
