От общаги до главного корпуса через дворы пара сотен метров, но Бойка все равно приезжает, чтобы забрать меня на пары, чего не делал для Карины. Подвозил после занятий, но по утрам не приезжал. Мысленно отмечаю это, когда он пишет, что уже внизу.
С улыбкой иду к машине. Я слишком долго ждала своего счастья, чтобы сейчас его стыдиться. Подхожу к Киру и обнимаю. Он крепко стискивает в ответ и прижимается губами к моим волосам.
– Тяжелая ночка? – шучу я.
Бойка хотел остаться вчера. Однако я проявила твердость и сразу отсекла это требование. Не хочу. Я не Карина. Как с ней, не будет. Если все серьезно, пусть принимает.
Но от мысли, что ему так же трудно без меня, как и мне без него, внутри меня взрываются петарды. Смеюсь, выплескивая эти эмоции. Трогаю его, вдыхаю запах, впитываю силу и просто летаю. Высоко-высоко над землей.
Объятия затягиваются – восстанавливаем контакт, друг от друга заряжаемся. Как только чуть легче становится, впускаем кислород и сталкиваемся взглядами. Долгое время еще и зрительно дышим.
– Почему ты молчишь? – спрашиваю с улыбкой, сдержать которую никак не могу.
Это та глупая мечтательная реакция, которая, вытеснив из сознания все мысли, отражает во внешний мир лишь эмоции.
– Не знаю, – хрипловато отзывается Кир.
– Не знаешь?
Он быстро облизывает губы. Смотрит при этом на мои, но не целует. После ночевки в общаге я поставила второе условие – не целоваться на людях, Бойка согласился быстрее, чем на первое. Интересно, сейчас жалеет? Ну вот, просто смотрит, и у меня выступают мурашки.
А когда наклоняется, моя дрожь и вовсе становится выразительной.
– Поехали ко мне, – выдыхает тем самым шепотом.
Отстраняется и выжидающе смотрит в глаза. Неудивительно, что мы не замечаем внимания со стороны. Странно, что еще не забыли, где находимся. Он желает наброситься, я – отдаться. Но… Слишком много этих «но». Я пытаюсь спокойно их озвучить.
– Нельзя пропускать занятия. Нужно закрепить тему курсовой. Нужно забрать из деканата зачетку. Нужно… – кислород заканчивается. Отрывисто тяну новую порцию, и Бойка снова скатывает взгляд к моим губам. – У меня месячные, помнишь? – последний аргумент озвучиваю очень тихо.
Он прижимает меня крепче, прикасается лицом к моему лицу и жарко выдыхает:
– Мне все равно. Поехали. Я ночь не спал. Все, что хочешь… Поехали, пожалуйста.
Как после этого ему отказать? Какие еще могут быть причины?
– Третий день? Активируем?
– Да, – он точно согласен на все.
Но, как ни странно, когда мы приезжаем в ту самую квартиру, не спешит набрасываться. Я уже по дороге успела от слишком большого ума мозг сломать – не помешан ли Бойка на сексе? Может, ему нужно только это? Чаще, чем всем остальным? Я не хочу так же подсаживаться, но, трудно скрыть, тоже об этом теперь постоянно думаю. Секс ведь не просто физический кайф. Это эйфория. Безграничная близость. Душевное единение. Именно на это подсаживаешься. Остальное можно достигнуть и в одиночку.
Шагаем в спальню, не разнимая рук. Бойка ведет, я следую. Голодно поглядывает по пути, я задыхаюсь. Щеки вспыхивают, когда оказываемся в комнате. Я начинаю волноваться, представляя, как все это будет происходить. У меня там прокладка, и вообще… Кир опускается на край кровати и притягивает между своих расставленных колен, а я неожиданно отпираюсь. Но он не позволяет отстраниться. Оглаживая заднюю поверхность моих бедер, прижимает крепче.
– Что не так? – закидывает голову, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Я передумала, прости.
– Что «передумала»?
Чувства, которые выражает его взгляд… Мне стыдно и как-то жаль его.
– Что «передумала»? Центурион? Варя, бля… Блин… Не молчи.
Волнуется. И у меня сердце разгоняется. Стучит в висках. Да что там! В каждой стратегически важной точке.
– Я хочу сказать, но не знаю, как сформулировать, – признаюсь полушепотом.
Тогда Бойка тянет меня вниз. Заставляя опуститься ему на колени, прижимает к груди. Я охотно приклеиваюсь. Обхватываю руками, насколько могу крепко. Сама не знаю, что шепчу. Какой-то неразборчивый бред вбиваю ему в шею. Торможу движение губ, вжимаясь сильнее. Да и в принципе не слова издаю, а какие-то звуки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кир долго молчит, хотя совершенно точно ничего не понимает. Он не двигается. Напряженный, буквально каменный, находится в каком-то оцепенении. Только сердце, словно намереваясь проломить все преграды, с силой толкается мне в грудь.
Дышим громко и часто. Безумие нарастает. Оно закаляет. Прорывает внутри нас какие-то новые чувства.
– Хочешь уйти? – наконец, выговаривает Бойка. Его приглушенный голос не выдает никаких эмоций. – Я тебя не выпущу. День активирован. И вообще… – только шумный отрывистый выдох отражает переживания. – Может, хватит ебать мне мозги?
Я дергаюсь, он легко отпускает. Подскакиваю на ноги и отлетаю на несколько шагов назад.
Смотрит из-подо лба.
Что надумал себе?
Я возмущена, но изо всех сил стараюсь сохранять благоразумие. Совсем как тогда, когда мы только-только познакомились.
– Я просила не материться в мою сторону, – напоминаю обманчиво-спокойным тоном.
– Извиняй, – бросает и поднимается.
На самом деле это слово звучит даже грубее, чем ругательство. В нем хотя бы были его эмоции, а здесь… просто желание закрыть разговор. Ладно, вчера, когда я сходила с ума, подставлялся. Наверное, сейчас моя очередь. Выдержу?
С трудом сглатывая, беспомощно смотрю на то, как Бойка отходит к окну и хватается за сигареты.
– Я не собиралась уходить, – объявляю якобы ровным выдержанным тоном.
Кир удивляется. По крайней мере, именно эти эмоции прорываются сквозь толщу льда, когда он, скорее всего, помимо воли, направляет ко мне взгляд.
– Не собиралась?
– Нет.
– А что тогда означает твое «передумала»?
– Это… К сексу… – краснею, но озвучиваю суть проблемы. – Я боюсь с месячными…
Думала, что пик смущения достигнут. Однако Бойко показывает обратное, когда выдыхает вместе с никотином:
– А я говорил тебе о сексе? Просил?
– Ну… Нет… Просто… – бормочу, заламывая руки. Если бы была возможность провалиться сквозь землю, воспользовалась бы этим губительным шансом. – Ты сказал… Смотрел… Кхм… И я решила… Нет, да?
– Что «нет»?
– Не хочешь?
Только когда этот вопрос повисает между нами, понимаю, что бред несу. Вскидывая руки, выкрикиваю:
– Можешь не отвечать!
Но Бойка именно в этот момент выдает:
– Хочу.
И, наконец, мы оба затыкаемся. Наконец, друг друга понимаем, хоть все это и кажется нереальным. Собираем информацию по крупицам и отпускаем.
– Прости, я всегда немного на нервах во время КД.
– Что такое КД?
Звучит смешно, когда повторяет. Да и вся ситуация… Мне удается повернуть ее в нужную сторону. Смеюсь, хоть и опасаюсь показаться по-настоящему сумасшедшей.
– Критические дни. Месячные. Менструация.
– Кхм… Хватит этих слов, – хмурится Бойка. – Понял.
Чувствую, что оттаял, несмотря на то, что на улыбку мою не отвечает. Решительно шагаю к нему и, приблизившись, сходу обнимаю. Он шумно вздыхает и тотчас отбрасывает сигарету в пепельницу. Крепко прижимает.
– Пиздец, ты меня ушатала, – выдыхает мне в волосы.
Я смеюсь, хотя трясет после его слов. Хочу, чтобы быстрее отпустило.
– Почему же?
– Потому.
– Просто ты меня… Да?
Глаза в глаза.
Стыдно. Страшно. Все еще немножечко больно. С перерывами бьется пульс. Просто снова взрываются петарды.
– Да.
А потом… Кир целует меня. И едва наши губы смыкаются, влажные языки соприкасаются – твердая поверхность уходит из-под ног. Глаза закрыты, но изнутри ослепляет вспышками. Сыплются искры. Целыми мириадами летят звезды. Все вокруг приходит в движение. Только мы нерушимы – руками по коже, плоть к плоти. Никакая одежда не спасает от града мурашек. А когда ладони пробираются под самый нижний слой, контроль совсем уходит. Надсадно выдыхая, вибрируем друг в друга стонами. Кусаемся, в попытке снова сцепиться. И… Окончательно позабыв про оговоренные ограничения, срываем друг с друга одежду.
