– Не начинаю, – ровнее выдает Кир.
– Ладно, – выговаривает и на пару секунд замирает. – Дай ключи от своей хаты.
– Я-то дам, но, сам понимаешь, место палевное. Много наших трется. Стопудово засекут.
– Блядь… – Чарушин прочесывает пятерней затылок. – И куда? Не в гостиницу же.
– Мы с Варей можем свалить, но придется ждать такси.
– Вы с Варей? – лицо Чары светлеет. Его открытая радость греет душу. Неосознанно даже улыбаюсь. – Я-то думаю, что ты тут делаешь…
Бойка в подробности не вдается. Достает из спортивных штанов телефон, прокручивая его в ладони.
– Давай, Филе маякнем, – предлагает он. – Тут недалеко, ближе к морю, их дача. Он пиздеть не станет.
Чара соглашается. В телефонном режиме вопрос быстро решается, парни прощаются, и темно-серый танк покидает двор.
Кир заходит в кухню и, вымыв наспех руки, как ни в чем ни бывало садится за стол. Даже есть начинает, хотя я не спешу занимать свое место. Напряженно наблюдаю за ним, ломая голову над тем, обоснована ли моя тревога.
– Что-то не так? – замечает мое, очевидно, странное поведение Бойка. Во всем турбина, а тут прям какой-то тормоз – полтарелки опустошить успел. – Ты почему не ешь?
– Аппетит пропал, – бросаю резковато.
Какой-то псих меня берет, и обида захватывает. Разворачиваюсь и ухожу, чтобы не расплакаться. Кирилл нагоняет в спальне, и в этот момент прям бесит, что не дает спрятаться.
– Что случилось? – заставляет обернуться.
А мгновение спустя и вовсе свою излюбленную тактику применяет – подтаскивает меня к стене, фиксирует и заглядывает в глаза.
– Говори, – требует хрипловато.
Взгляд бегает по моему лицу. Волнуется. Это меня немного успокаивает.
– Почему ты не говоришь, что Чарушин приезжал? И с кем он был?
– Ни с кем.
– Я видела!
– Видела – молчи.
Такой ответ меня не устраивает.
– Это кто-то из твоих…
– Кого моих? – прищуривается Бойка.
– Подружек!
Напирая, неожиданно зажимает мне рот ладонью. Я злюсь и пытаюсь оттолкнуть, но это, конечно же, оказывается просто бесполезной попыткой.
– Не дергайся, – приглушенно выдыхает Кир.
Придвигается так близко, что свет собой закрывает. Рука исчезает, когда я утыкаюсь лицом ему в шею. В растерянности замираю, когда он отклеивает меня от стены и обнимает. Гладит по спине, будто в попытке утешения. Я должна оценить этот жест, но в тот момент испытываю слишком сильное замешательство.
– Не моя это… девчонка, – выдает немногим позже. – Чары.
– Но ты был удивлен… Почему?
– Просто не ожидал.
– Нет, тут что-то другое, – настаиваю я и зачем-то крепко-крепко его обнимаю. Прижимаюсь губами к шее, вдыхаю и на мгновение застываю в ожидании его дрожи. Она появляется, и я выдыхаю – работает. – Что-то другое… Ты был сильно удивлен! А Чара так вообще!
Кир, очевидно, вспоминает этот момент, поэтому смеется.
– Скажи мне! – требую я. – Что за тайна? Почему вы ее скрываете?
Толкаясь кулаками, отстраняюсь, чтобы посмотреть в глаза.
– Не могу сказать.
А сам прям навеселе!
– Чего ты так гасишься?
– Смешно, потому и гашусь.
– Очень красиво – смеяться в одиночку!
– Бля, Центурион… – выдает между смехом. А потом вдруг прижимается к моему лицу и добавляет каким-то странным интимным тоном: – Не умничай.
– Захочу и буду…
– Уже хочешь? – явно не то, что я, имеет в виду.
Подтверждая мои догадки, жмется ко мне своей эрекцией.
– Не меняй тему… Рассказывай!
– А ты настырная!
– Не могу понять: ты просто удивляешься или оскорбляешь?
– Одобряю. Но не сейчас.
– Очень удобно!
– Реально, Центурион… Не бузи, окей? Секрет не мой, а Чары. Не могу сказать, хоть режь.
Не столько слова, скорее тон успокаивает меня. Слышится он мне каким-то мягким и ласковым, хотя голос Кира сам по себе грубоватый.
– Тогда… – волнение уступает место азарту. Именно он кричит внутри меня что-то вроде: «Дай еще!». И я перекладываю этот посыл в слова: – Если хочешь, чтобы я прекратила допрос, взамен секрету Чары рассказывай какой-то свой!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бойка присвистывает. Громко и удивленно.
– Пять баллов, Вареник, – одобрительно кивает.
– Говори, давай!
– Лады, – сжимая ладонью мой затылок, притискивается лбом к переносице. – Внимание. Биг сикрет, – шепчет, а у меня дрожь по коже слетает. – Я тебя…
Тянет воздух – медленно и глубоко, будто с трудом решается на этот прорыв.
– Зимой в море прыгать легче, да? – понимаю я.
Бойка хмурится и кивает. У меня же сердце вылетает.
– Ну? Продолжи…
– Это слово есть в твоей фамилии, – выговаривает еще тише. Низко и сипло. Как обычно, вместо голоса дыханием кричим. И сердце у Кира точно так же безумно, как у меня, колотится – нахожу его ладонью. – Понимаешь?
– М-м-м… Любовь или мир?
– На хрена мне мир, Центурион? Я всегда за войну, – этот шепот проходит по всем моим нервам. А взгляд огненной волной врывается в душу. – В общем, я тебя… Все.
– И я тебя все.
Глава 28
А если будет больно?
© Кирилл Бойко
Полумрак. Белые простыни. Разметавшиеся по подушкам синие волосы. Шумное дыхание. Одурелое сердцебиение. Шкалит за красную линию. Тормознуть бы… Не могу. Эмоции горячими бурными волнами – топят.
Целуемся не меньше часа. Губы стерли. Смешали вкусы. Мои руки по ее голому телу – полный доступ. Ее ноги вокруг моих бедер – огненный капкан. Эйфория на максимум. Вышка.
– Ты такая мокрая… – выдыхая, вибрирую севшим голосом.
– Да… – стонет Варя мне в тон. – Да…
Толкаясь, трусь членом между ее ног. Вставить не решаюсь. Пиздец, блядь, вставить не решаюсь! Пока думаю головой, не хочу, чтобы ей было больно. Двое суток прошло после первого и второго… Мы больше не пробовали. Вообще, по договору, уже должны были вернуться в город. Но пару часов назад переговорили и постановили, что отъезд терпит до утра. Любомирова моя важно добавила, что просрочка не затронет оставшиеся двадцать семь дней. Типа бонус, блядь, выписала. Я слегка охренел от того, что у нас все еще, оказывается, есть сроки. Сука, не слегка, конечно. Рубануло конкретно по всем горячим… Хотел было развить тему, раскачать борта, доказать, что никаких границ больше не существует. А потом подумал и решил, что эти дни – какая-никакая гарантия. Если вдруг что-то стрельнет Варе в голову, попускать не собираюсь. В этот раз готов крыть козырями и требовать свое. А там, уверен, все у нас будет.
– Может, попробуем? – выдыхает после очередной волны дрожи.
Я замираю.
– А если будет больно? – сомневаюсь и пытаюсь тормозить тот процесс, который захватывает мое звериное существо, когда мозг взрывают воспоминания о том, как потрясно мне в ней было. На полной скорости заносит. – Я не знаю… – с трудом выдыхаю и обрываюсь. – Не знаю, смогу ли остановиться, если тебе будет больно, – признаю с каким-то удушающим стыдом.
Крайне редко это чувство испытываю, и все разы именно с Любомировой.
– Сможешь, – уверяет, будто ей лучше меня, черт возьми, знать. – Давай…
Двигает бедрами, инициируя влажное трение плоти. Охуенная провокация, когда у меня уже вся кровь вниз ушла, а мозги выгорели и полетели пеплом по воздуху. Стискиваю зубы в последних попытках сдержаться. Медленно тяну кислород. Различаю не только сокрушающий запах Вари, аромат ее возбуждение улавливаю. И все – крышу подрывает. Бросаюсь, как дикарь, целовать, лизать и сосать нежную кожу. Любомирова охает, сладко стонет и инстинктивно пихает руками, чтобы защитить от моей одержимости самые чувствительные места. Трясется, когда сцепляя тонкие запястья, вытягиваю их ей над головой.
Еще несколько раз ловлю то один, то второй сосок ртом. Чересчур жестко всасываю, отмечая, как Любомирову подбрасывает. Ей нравится, и меня от этого прет еще больше. Давлю ее телом обратно и продолжаю одержимо ласкать, пока тугие горошины не превращаются в высокие острые вершины.
