Отто вместе с Ульманом и прицепившимся к ним Генрихом обогнул развороченный, догорающий грузовик. На миг все трое остановились. Будто наткнулись на невидимую стену.
Прямо на черной от сажи и копоти земле лежала мертвая девушка. Она была совершенно голая. На ее запрокинутую голову была надета крахмально белая косынка с нашитым спереди красным крестом. Ударная волна, видимо, сорвала с нее всю одежду, каким-то чудом сохранив только платок.
Белизна ее лица и тела была такой ослепительной на черном фоне выгоревшей дотла земли, что Отто на миг закрыл глаза. Но только на миг. Они все трое как завороженные смотрели на нее. Казалось, что они втроем оказались в одном и том же кошмарном сне. Ее тело было молодо и прекрасно сложено. Взгляд Отто скользил по ее точеным длинным ногам к темно-золотистому пушку между округлых бедер.
Плоский живот и тонкая талия, раскинутые в стороны женственные белые руки. Полные груди с темными пятнами сосков застыли в какой-то неестественной неподвижности. Всего жутче приковывало к себе взгляд ее лицо. Совсем юное, оно было прекрасно. Румянец еще чуть теплился на нежных щеках, и алый, полногубый рот был чуть приоткрыт. Как будто она крепко спит. Но глаза… В остановившемся взгляде, словно на фотоснимке, навсегда застыл отчаянный, смертный ужас. Что должны были видеть эти глаза? Падающих с неба стальных зверей? Саму смерть?…
Удивительно… Посреди этой растерзанной, перекореженной площади лежала она… На ее теле не было ни пятнышка .сажи, ни синяка, ни царапины. Она была мертва и ослепительно чиста.
Отто, не отдавая себе отчета, наклонился и закрыл эти глаза ладонью. Только так он заметил дырку в ее голове. Сразу за ушком — аккуратным, будто выточенным искусным скульптором из мрамора. У самого края чуть сползшей назад косынки.
К ним подошел еще кто-то из отделения. В руках Ульмана оказался обрывок брезентового тента, подобранный тут же.
— Стой, нет… не этим… — остановил Отто его движение. — Подожди… — Он кинулся к куче свернутого в узел тряпья, достал сложенный вчетверо кусок материи. Он делал все механически, в каком-то беспамятстве. Этим куском они и накрыли девушку.
— Унтер-офицер Байер, что за сборище?! Ваши олухи что, совсем потеряли боевую выдержку?!
Оттолкнув стоявших, возле покрывала возник лейтенант.
— Что здесь происходит?! Я спрашиваю, унтер-офицер! — с места в карьер заорал он.
Не дожидаясь ответа, он сорвал с мертвой наброшенную ткань.
— Что это? Что тут устроили ваши олухи?
Он выпрямился и хмыкнул:
— Эта славянка хорошо сложена… Жаль, что она нас не дождалась. Или твои олухи, Байер, не брезгуют и мертвыми?…
Унтер вдруг схватил лейтенанта за грудки. Он встряхнул его два или три раза, при этом выкрикнул ему прямо в лицо:
— Сами вы олух, герр лейтенант. Вам ясно?!
Еще секунду он держал его воротник своими кулачищами, сжимая руки все туже и туже. Желчное лицо лейтенанта вдруг разом побагровело. Толстые венозные жилы, как синие червяки, вспучились у него на лбу. Он стал хрипеть.
Словно опомнившись, унтер-офицер оттолкнул от себя опешившего и онемевшего взводного и быстрым шагом направился прочь, с площади.
— Третье отделение, за мной! — на ходу, не оборачиваясь, бросил он.
— Ну, унтер — молодчина!… Так отбрил взводного… — еле поспевая за Отто и Ульманом, обрадованно прокомментировал Граабе.
— Чего ты скалишься? — утихомирил его Хаген. Руки и все его тело пронизывала мелкая дрожь. Он чувствовал: еще миг — и он оказался бы на месте Байера. А унтер действительно молодчина. Проучил этого вяленого офицерика.
— Унтер теперь наверняка загремит под трибунал, — развивал свои предположения Генрих.
— Ты бы действительно заткнулся. Операция только началась, — возразил ему Ульман. — Кто знает, чья шкура останется целой после ее завершения. Ты думай в первую голову о своей собственной и старайся, чтобы в тебе дырок не наделали. А за унтера не боись. Он на фронте не первый день. И с офицером разберется. Хе-хе…
Ульман, хмыкнув, сделал паузу, а потом многозначительно добавил:
— Известное дело, русские в первую очередь на офицеров охотятся. Так что очень может так случиться, что наш бравый лейтенантик схлопочет пулю в свой дубовый лоб. И вот тогда уже Всевышнему, на высшем трибунале решать, кто там олух, а кто — нет.
XIII
Стрельба разгорелась неожиданно. Кварталах в двух выше от того места, где находился третий взвод. Сначала воздух разорвала глухая автоматная очередь. Та-та-та… Будто спичка чиркнула. И от нее уже полыхнуло. Винтовочные выстрелы, автоматные очереди слились в беспорядочно нарастающий треск пальбы. Вот утробно и звонко заработал пулемет. На слух догадаться трудно. В третьем взводе ручной пулемет был у Отто. Если это строчат русские, то дело худо.
— Оружие — наизготовку, — скомандовал Байер своему отделению. Они прижались к стене разрушенного двухэтажного здания. Здесь наверняка располагалась администрация села. Угловая часть этажей и крыши сохранилась как раз с фасадной стороны. Другая сторона выходила на соседнюю улицу. Как раз оттуда доносилась стрельба. Отто уже успел сообразить, что все улицы в поселке радиально сходились к площади.
Унтер высунулся из-за угла, чтобы оценить обстановку. Он успел быстро отпрянуть, прижавшись к стене. Тут же длинная очередь прошила пространство вдоль улицы. Несколько пуль сковырнули грунт возле унтера и откололи штукатурку от угла здания.
— Плотно бьют… — выдохнул Байер. — И патронов не жалеют…
Он оглянулся по сторонам.
— Отто, подымешься наверх… — на ходу соображал он. — Возьми Граабе. Прикроете наш выход… Сверху должно все простреливаться… Мы двумя группами двинем вперед. Ульман с парнями… обогнете здание и пойдете по этой стороне, через дворы. Соединитесь с нашими. Их держит на этой стороне пулемет русских. А мы попытаемся перебраться на ту сторону улицы. Когда Отто начнет… Тогда мы зажмем русских с двух сторон.
Хаген кивнул и молча жестом указал Граабе следовать за ним. Признаться, ему не очень хотелось получить в напарники этого никчемного новичка. Толку от него будет немного, а вот пользы… Впрочем, Отто прекрасно понимал и унтера. Группу должен был возглавить кадежный солдат. Такой, как Ульман.
XIV
Не выпуская пулемета из рук, он смел рукавом шинели с подоконника осколки стекла, вскарабкался в оконный проем.
— Давай руку, — протянул он ладонь Генриху.
— Нет, я сам! — Тот, подпрыгнув, легко выжал тёло наверх и самостоятельно взобрался следом за Отто.
— Спокойно… главное, не суетись… — одобрительно подбодрил его Отто.
Генрих возбужденно кивнул головой. Видно было невооруженным глазом, что он старался вовсю и ни в коем случае не хотел облажаться.
— Делай только то, что тебе буду говорить… И все будет в порядке, — уточнил Отто и показал свободной от пулемета рукой наверх. От пролета, который вел на второй этаж, сохранилась только верхняя часть. Ступени обрывались как раз на расстоянии вытянутых вверх ладоней.
— Хорошо, если эта лесенка выдержит двух бугаев из «пятисотого». Да еще с пулеметом в придачу. Держи, подашь мне наверх.
Отто сунул МГ только успевшему подставить руки солдату и, подпрыгнув, ухватился за торчащий железный прут, бывший некогда частью железных перил. Плоская железка резала руки, но деваться было некуда. Качнув корпус, Отто сумел зацепиться сапогом за бетонную ступеньку. Он почувствовал, как дрогнул весь пролет. Похоже, что он держался на соплях, то есть на нескольких оголившихся при взрыве арматуринах.
Встав на ноги, Отто почувствовал себя матросом на палубе корабля. Эта чертова лестница может рухнуть в любой момент.
— Давай пулемет…
Он ухватил МГ за раструб и поднял к себе наверх.
— Тебе лучше остаться внизу, Граабе… Она не выдержит двоих.
— Байер приказал мне помогать вам… Я не могу нарушить приказ! — с горячностью возразил Генрих.
— Мне все равно. Тогда погоди, пока я перейду на этаж. И лезь осторожно…
— Так точно, герр Хаген…
XV
Упавшая бомба натворила здесь дел. Отто догадался, что они находились в школе. Это наверняка был класс географии. Впрочем, все содержимое обрушилось вниз вместе с полом. Глобус, черная школьная доска. Совсем такая же, как у него в школе… Это совпадение почему-то царапнуло Отто по сердцу. Часть стен и пола сохранилась лишь возле оконных проемов, которые выходили на ту самую улицу. Это самое важное. Отличное место для пулеметного гнезда. Можно неплохо обустроиться даже двоим, и весь район как на ладони. Конечно, если у русских нет чего-то потяжелее, чем пулеметы. Один прицельный выстрел из танка или сорокапятимиллиметрового орудия, и эти остатки класса географии станут его последним пристанищем.
