— Видели мы эту розовую дверь, — вырывается у меня с усмешкой и в тот же миг внутри все холодеет от осознания, что я сболтнула лишнего.
Пульс тут же подскакивает, лицо заливается огнем и я боюсь что Эд обратит внимание на мою реплику. Боюсь, как никогда раньше.
— Мы? — поднимает на меня удивленный и одновременно хмурый взгляд брат.
Матушки-батюшки… Это кронтец! Что делать-то?!
Пока мой мозг яростно пытается найти отговорку и придумать что-то, за что я не получу втык или осуждение, в разговор неожиданно вклинивается Ян.
— Ага, — смеется мелкий, — такую разъяренную розовую дверь, которая следом за тобой покидала кафе на окраине.
Ставлю чашку на стол, а руки предательски дрожат, выдавая мое волнение. Боюсь даже посмотреть в сторону Макса, наверняка он уже проклял все на свете, включая то что связался со мной.
— Вы прогуливали пары? Вместе? — щурится Эдгар и Ян страдальчески вздыхает.
— Ну, извините, товарищ жандарм! Мне нужна была неотложная помощь сестры в ее профессиональной сфере, для проекта курсовой, поэтому мы скооперировались. Проблемы?
Эд сжимает челюсти, явно сдерживая свои эмоции, а я продолжаю задыхаться от ужаса.
— Нет проблем, но лучше не заставляй больше сестру прогуливать пары, ей в следующем году диплом защищать, а третий курс очень важен для нее! — строго говорит Эд и уже более мягко добавляет: — О том что вы видели, желательно не распространяться. Кое-кто попросил помощи и я вынужден был помочь. Все на этом.
— Как скажешь, — фыркает Ян и выходит из-за стола.
Осмеливаюсь посмотреть на Макса и читаю на его лице искреннее удивление. Несколько долгих секунд мы смотрим друг другу в глаза, а затем он следует примеру Яна.
— Спасибо за чай, мне нужно ехать домой, — говорит он, направляясь в прихожую.
— Я провожу, — тихо говорю и Эд кивает, с интересом рассматривая что-то в своем телефоне.
Майер молча одевается, словно избегая моего взгляда, а я стою, прислонившись спиной к входной двери и пытаюсь понять о чем он может сейчас думать. Наверное корит себя за то, что показал свои чувства, ведь я оказалась ненадежным сейфом, чтобы сохранить их и держать в тайне.
Ох, неосмотрительно… Как же неосмотрительно было брякнуть про то, что мы видели! Если бы не Ян…
— Кстати, — наконец подает голос Макс, — когда забирал свои вещи, я кое-что тебе оставил в гостевой комнате. Как уже говорил — продай, подари, что хочешь делай, но он твой.
Без наводящих вопросов понимаю о чем он. О смартфоне, который хотел подарить еще в Германии.
— Спасибо, — слегка улыбаюсь я. — Я вряд ли заслужила такой подарок.
Виновато заглядываю ему в лицо и жду хоть какой-то реакции. Она следует незамедлительно. Макс оглядывается в сторону кухни и, быстро чмокнув меня в щеку, шепчет:
— Я напишу.
После чего покидает наш дом. А я плыву. Уплываю нафиг на волнах безграничного счастья.
Поднимаюсь по лестнице и стучу в комнату Яна, как никак он спас наши задницы. Только не понятно как и зачем.
— Ян, — зову я брата и тот отвлекается от монитора ноутбука. Закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной. — Почему, как и зачем ты соврал?
— Потому что я не соврал, — пожимает плечами он. — Я реально там был, одному чуваку очень понадобилась моя помощь. А вот ты полегче, палево несусветное. Если честно, я охерел, когда увидел что вы выходите из того же ресторана…
— Прости, — закусываю губу и жду дальнейших упреков со стороны Яна, но их не следует. — Ты больше ничего не скажешь, ну, про то что видел?
— А что сказать-то? — усмехается он. — К этому с первой минуты все шло, я удивлен, что вы не замутили еще в Германии.
Чувствую, что краснею как помидор. Не могу подобрать слов благодарности или отмазаться как-то, потому что не хочу этого делать. Ян не стал вставлять палки в колеса, он поддержал меня, когда мне это было нужно.
А я его тогда после аварии и выходки Лики не поддержала.
Червячок вины начинает точить сердце и я уже открываю рот, чтобы извиниться, но Ян опережает:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так и будешь над душой стоять? Иди отсюда, а то Эду расскажу, что с нами третий был…
— Все, все, — поднимаю руки в сдающемся жесте и выбегаю из его комнаты.
На губах расплывается блаженная улыбка и я без сомнений иду в гостевую спальню, где на тумбочке возле кровати меня ждет подарок от Макса. Почему-то все предрассудки относительно дороговизны и денег полетели к чертям, ведь это подарок от него. Распаковываю смартфон, любуюсь идеальным матовым корпусом, выполненным под сталь, и почему-то в голове начинает играть музыка. Я будто слышу мотив песни, пусть пока неразборчиво, но это то, что диктует мое радостное сердце.
Открываю заметки и как можно скорее пишу первую строчку, потом вторую, третью…
42
Моя привычная жизнь за этот месяц кардинально изменилась. Во-первых, всякий раз, проходя по коридору университета, я теперь высматриваю фигуру Максимилиана Генриховича Майера и если не нахожу — настроение падает до отметки “ноль”.
Во-вторых, если мы все же и сталкиваемся взглядами, пусть даже издалека на разных противоположных концах коридора, меня будто пробивает током и теряюсь в пространстве от нахлынувших чувств. Не могу перестать смотреть на него, не могу перестать прокручивать в памяти наши короткие вечера в ресторанах и спрятанные от посторонних глаз поцелуи.
В-третьих, у меня появилась паранойя. Мне постоянно кажется, что все вокруг всё знают и смотрят на меня осуждающими взглядами. Да, вон, даже Лика! Каждый раз, когда Макс после пар предлагает мне куда-нибудь сходить вместе, мне приходится придумывать для подруги отмазку.
Нет, нет, я доверяю Энжи, но как-то язык не поворачивается признаться ей где и с кем я встречаюсь. Слова не подбираются и, наверное, я боюсь осуждения с ее стороны. Я же его ненавидела, я же ей на него жаловалась и говорила всякие гадости… Это как-то неправильно. Так что пока она уверена, что у меня появился тайный парень, хоть я и отрицаю.
Сначала мы с Майером виделись три раза в неделю, потом пять, потом мне стало его совсем мало — я стала посещать его лекции. За что Макс меня, конечно же, наругал, ведь я ему видите ли сосредоточиться на материале мешаю. Но и этого мне оказалось недостаточно.
Хочу больше совместного времени, хочу быть еще ближе к нему, просто хочу большего, физически и морально. Я знаю и чувствую, что ему тоже мало этой романтики, что пора двигаться дальше конфетно-букетного. Мы ходим по грани, кое-кто иногда распускает руки и мне это, черт побери, нравится. Но в моей душе есть дурацкий девичий страх…
Каждые выходные Макс летает в Германию, чтобы урегулировать вопросы с отцом относительно своего наследства. Пару дней назад я задала ему самый волнующий мою душу вопрос, звучало это примерно так: “Чтобы сохранить дом и право на наследство, ты женишься на Ингрид?”. Если бы он ответил да, мое сердце рассыпалось бы на миллионы осколков. Но Майер заверил меня уверенным “ни за что”.
И я верю. Просто верю.
Есть еще одна очень интересная новость этого месяца — я написала песню и мы с ребятами даже несколько раз сыграли ее. Скажем так, вышло нетипично, но мне безумно нравится, ведь писалось от души. Естественно не обошлось без подколов, мол, кому это ты такие строчки посвящаешь? Молчу и краснею.
“Привет. Как ты, Беликова?” — всплывает сообщение на экране смартфона, отвлекая меня от ведения виртуального дневника.
Улыбка тут же расползается на губах и я спешу ответить Максу, рассказать о наших субботних планах группы. По традиции в пятницу вечером он улетел в Германию, так что все выходные дни мы общаемся исключительно смсками. Есть в этом какой-то свой шарм, но к понедельнику я готова лезть на стену от тоски.
“Привет, Максимилиан Генрихович. Все бы ничего, только без тебя плохо.
Лика договорилась с очередным рок-баром и мы сегодня выступаем.
