Кормчий, что в плавании был вместо лекаря, тут же принялся перевязывать раненую, сетуя, что она много крови потеряла и выживет ли, неизвестно.
— Ефанду… сыне, с собой забрали свеи… а ещё скот и всё добро… — задыхаясь, проговорила мать.
— Это точно свеи были, мамо, а может, даны или норвежцы, язык-то у них один? — спросил Ольг.
— Язык один, да выговор свой, точно, сыне, свеи были, — простонала раненая и потеряла сознание.
— Силы уходят, — проговорил кормчий, — дайте кто-нибудь браги или вина греческого с водой…
Тем временем стали подходить уцелевшие жители, кто схоронился или был в отлучке во время набега викингов.
— Все склады порушили, меха, зерно, полотно, воск, — всё забрали, тати разбойные, — рассказывала плачущая поселянка, — а людей-то, людей за что живота лишили?
На месте кузницы дымился сгоревший остов, подле которого, держась руками за голову, ходил вовсе убитый горем дядька Кряж.
— Железо всё подчистую выгребли, — поднял он слезящиеся глаза на рарожичей, — до последнего гвоздя… А кузню-то зачем жечь?
— Сколько их было, дядька Кряж?
— Они утром пришли, три драккара, сказали, много мехов и зерна возьмут. Ну и повели их купцы наши к складам. Нурманы сразу разбойничать и начали, а людей, кто воспротивились, кого убили, кого полонили, а потом ещё и по дворам зачали шастать.
Я в погребе успел схорониться… А вот отец твой с соседями с ними в битву вступили, да что сделаешь супротив такой силы лютой…
— Может, догоним ещё? — с болью и надеждой в очах повернулся Ольг к князю.
— Попробуем, они в ночь на море не пойдут, должны где-то на ночлег стать, — ответил князь.
— Места я наши добре знаю, — взволнованно рёк Ольг, спеша со всеми воинами к лодьям, — мы найдём их!
Спустя некоторое время, ободриты увидели на берегу костёр. Подойдя с осторожностью ближе, узрели в отблесках огня очертания драккара. Обе лодьи стали борт о борт на совет.
— Если сейчас подойти и ударить, они пленных порежут, мы и пристать не успеем, — тихо молвил кто-то из воинов.
— Это мыс, он узкий, шагов триста, — пояснил Ольг, — если с той стороны пристать, можем тихо с берега подкрасться и свалиться из-за кустов прямо на голову свеям…
— Добре, — согласился князь, — тогда второй лодье незаметно пройти мимо викингов дальше, высадиться и по самому берегу вернуться к их ночёвке, но нападать только после того, как мы со стороны леса в драку ввяжемся, ясно?
— Ясно, брат, — ответил Трувор, что командовал второй княжеской лодьей.
Викинги, пройдя вдоль ставшего уже неразличимым берега, решили стать на ночёвку. Опасаться им было некого, они знали, что места здесь лесистые и безлюдные. Хотелось поесть после тяжелой, но удачной работы, а заодно и прикинуть, сколько же добра и ценностей взяли в этот раз. Причалили к берегу тремя драккарами.
— Разведите огонь да поджарьте несколько свиней, — приказал ярл Финнбьёрн, — на рассвете двинемся домой, тогда с костром возиться некогда будет. Всю мелкую добычу выгрузить, и женщин молодых, поглядим, что нам сегодня досталось, — потом чуть подумал, — детей и мужчин оставьте на драккарах.
Вскоре на берегу у большого костра выросла гора самых разных шкур, рядом — оружие, медная и серебряная посуда. Украшения — лунницы, браслеты, серьги и прочее — викинги, подходя, по очереди ссыпали в деревянный окованный медью сундук ярла. Наконец дошла очередь до молодых женщин и девушек. Их привели со связанными руками. Молодой воин досадливо ругался и прикладывал к щеке сорванный на ходу лист какой-то травы.
— Что, Литли, — расхохотался невысокий коренастый викинг, — хотел пощупать товар, да киска выпустила коготки? А ты бы шлем не снимал с маской, так безопаснее, ха-ха! — Все, кто был у костра, громко загоготали.
— А кто же из них тебя так разукрасил, Литли? — не унимался коренастый, глядя жадными очами на женщин. — Наверное, эта, — он указал пальцем на крупного сложения жену с крутыми бёдрами и большой грудью. Сконфуженный молодой викинг отрицательно мотнул головой.
— Нет, она, — кивнул он в сторону беловолосой девицы, похожей на подростка.
— Ха-ха, — снова залился смехом коренастый весельчак, — ты и впрямь по себе выбрал, а я-то думал… А ну, разрежь верёвки, я покажу тебе, как треножат таких молодых кобылок…
— Только товар не попорть, Йоффур, — строго предупредил ярл.
— Не беспокойся, Финнбьёрн, она будет целёхонька, — заржал коренастый, — почти Снаружи точно не будет ни царапины, — смотри, Литли, как надо. — Весельчак живо снял с себя верхнюю и нижнюю рубаху. — Если на киске останется хоть одна царапина, я обещаю тебе, Литли, бочонок эля!
Вокруг женщин, в предвкушении весёлой забавы, собрался уже плотный круг викингов. Девица-подросток, освобождённая от верёвок, утирая слёзы с грязных от копоти щек, затравленно озиралась, но никакого просвета в кольце мрачных бородачей не было. Коренастый свен по имени Йоффур, что значит Вепрь, ещё раз весело оглядел зрителей и медленно, рисуясь своей силой и ловкостью, широко расставив мускулистые руки, стал подходить к девице, как загонщик к выбранной в стаде жертве.
— А почему у неё на шее ожерелье? — возмутился ярл. — Кто забыл, что все украшения должны быть здесь! — он указал на свой окованный медью сундук.
Все воззрились на юную пленницу, дивясь, как так могло статься, что в суматохе никто не заметил у неё серебряного ожерелья.
— Может, она прятала украшение под одеждой, — виновато оправдывался старый викинг.
— Ярл, позволь мне взять его как награду за покорность сей дикой киски! — проговорил Йоффур, щерясь плотоядной ухмылкой.
— Стой! — вдруг повелительным тоном крикнула девушка по-свейски, когда до неё оставалось не более двух шагов. От неожиданности коренастый и в самом деле остановился, блудливая улыбка сползла с его уст как овсяный кисель с ложки. Девица больше не плакала, лик её стал строгим, очи холодно вперились в полураздетого викинга.
— Если ты сделаешь ещё один шаг, то умрёшь! — грозно предупредила девица, выбросив вперёд правую длань. Вокруг замерли, почему-то всем сразу стало не до смеха. Йоффур с широко расставленными руками походил на огромного краба. Тишина затягивалась, все глядели на него, и он сделал выбор: шагнул вперёд и ухватил правой рукой одежду на груди девицы. Та легко и быстро отпрянула в сторону, на миг взмахнув левой рукой и мимолётно коснувшись виска насильника загнутой костяшкой указательного перста. Никто не заметил этого движения, столь стремительно оно было. Все только узрели, как грозный Вепрь вдруг упал лицом вниз, оборвав с изодранной и опалённой одежды девицы лоскут расшитой ткани. Обнажилась маленькая девичья грудь, но на неё уже никто не смотрел, все взоры были прикованы к лежащему на земле недвижному мускулистому телу, в котором минуту назад так неистово клокотало похотливое желание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
