Шли по прямой. Смиренно обошли снизу вверх врачебные кабинеты Клиники акушерства и гинекологии им. Снегирева. Доктора, профессора, академики встречали супружескую пару поначалу приветливо, выражали сочувствие, пытались словесно утешить, ободрить. Но не могли взять в толк, чего именно теперь (!) от них хотят. День ото дня круг сочувствующих редел — горемык стали избегать. Говорить-то уже было нечего и не о чем. Визитеры кожей чувствовали на себе взгляды, полные неприязни, граничащие со страхом. Вскоре вокруг Брежо образовалась немота, пустота.
В отчаянье супруги бросились в суд, потом в Хамовническую прокуратуру, даже в управление по борьбе с экономическими преступлениями. Дневали и ночевали в Минздраве. Требовали объективного расследования обстоятельств, приведших к смерти своего младенца. Их воспринимали как помешанных, за спиной подшучивали, давали пустопорожние советы, как и чем растерзанные души успокоить. Попутно доктора и чиновники ловчили, химичили… Подкорректировали записи в карточке, сделанные сотрудниками приемного отделения. Позже выявился подлог в документальной части клинико-экспертизной комиссии. Якобы ребеночек еще до появления на свет, находясь в чреве матери, был насквозь болен, был обречен; бороться за его жизнь было бессмысленно. Да и самой роженице приписали диагнозы, которые ей сроду никто не ставил.
Брежо потребовали провести независимую экспертизу. В патологоанатомическом отделении и слышать об этом не хотели. Сказали твердое «нет!». Сослались на врачебную тайну. От кого скрывали медики тайну? От государства? От родителей? Для чего же и для кого создана эта сакраментальная служба? Опять никто не дал вразумительного ответа. Что касается факта дачи взятки, он вообще снят был сразу ж с обсуждения «за отсутствием прямых улик».
Профессор Липман А. Д. первое время волновался не меньше роженицы. Заявил, что готов всячески сотрудничать в разборе обстоятельств. Прозрачно намекал, что к «делу» якобы причастны некие «третьи лица» и он готов вывести их на чистую воду, ежели… позволит начальство. Однако мифическое начальство команду «фас!» не дало, скандал стали спускать на тормозах. Да и сам Андрей Давыдович исчез с поля видимости, не появлялся в институте. По слухам, скрывался поначалу на своей прекрасной даче, затем выбыл за пределы России.
А что супруги Брежо? Загнанные в угол, им показалось, будто открылась тайная лазейка. В натуре это был мало кому ведомый офис под вывеской «Лига защиты пациентов». Причем вход свободный, без каких-либо предварительных условий. К тому ж услуга бесплатная. Что само по себе очень подозрительно.
Бедные, несчастные… Они бросились на эту соблазнительную приманку, будто ночные мотыльки на огонь. Посидели в кружке добрых людей, выплеснули накопившуюся в душе горечь. Ушли домой ни с чем.
Слухами земля полнится. Той же дорогой пришли в московский особнячок и столичные журналисты. Без церемоний, запросто были приняты самим президентом Лиги защитников пациентов Александром Северским. Он был предельно откровенен:
— Дело Брежо не получило адекватной правовой реакции за отсутствием протокольных данных, иначе говоря, формального заключения медицинских работников, прямо или косвенно причастных к данной человеческой трагедии. Да, непосредственные виновники могут сослаться и на роковое стечение обстоятельств. Хотя те же обстоятельства стали возможны благодаря так называемому человеческому фактору. Что само по себе, безусловно, подсудно. Ведь речь идет о небрежности медперсонала… Протокольно зафиксирован факт отслоения плаценты уже в первые часы пребывания роженицы в больничной палате такого высокого уровня медучреждения, как клиника НИИ акушерства и гинекологии. Это же серьезный научный центр — и такой позорный ляп в работе. Следующая небрежность: были упущены три критических дня… После врачи и медсестры имели реальную возможность замести следы своей небрежности, безответственной работы. Чтоб восстановить истину, то есть выявить персональных виновников, требовались, конечно, определенные усилия вышестоящих инстанций в лице государственных структур.
— Выходит, у нас отсутствует реально независимая медэкспертиза! — в один голос воскликнули представители СМИ. — А те, что теперь реально существуют, хитрят, изворачиваются… Ведь многие эпикризы, которые при выписке пациенты клиник получают на руки, написаны расплывчато. Их можно трактовать и так и эдак… На всякий «пожарный случай» медики подстраховываются. Уподобляются дельфийским пифиям…
Не отводя глаза в сторону, господин Северский сказал:
— Даже на объективность судей, прокуратуры сложно рассчитывать. Один следователь в приватной беседе чистосердечно признался: «Мы ведь люди тоже подотчетные, зависимые… Тоже попадаем в больницы, нас врачуют те же медики… Кто знает, в какую кого-то из нас привезут больницу, на какую койку положат…» А ведь случаются ситуации и посложнее.
Как лицо должностное, А. Северский владеет объективной статистикой. Вот печальная цифирь. При родах и в течение первого года жизни за 2005 год в стране погибло более 18 тысяч младенцев. Данные по Москве в статистику почему-то не попали. Это великая государственная тайна — наряду с численностью ядерных боеголовок в Вооруженных силах РФ?
Когда-нибудь на эту тему напропалую будут зубоскалить Петросян, Галкин, Жванецкий и др. На подиум с гитарами выйдут новые Галичи, Высоцкие… Будьте уверены, барды не пощадят чиновников мундиры, как и правила казенного общежития переходного периода. А давайте-ка, братья и сестры, честно признаемся: «переходный период» на Руси длится кабы не с времен Гостомысла…
С отчаянья, от безысходности Игорь Брежо вынес врачу смертный приговор. Для чего нанял первого же подверпувшегося на станции метро «Речной вокзал» киллера. В качестве предоплаты выдал 65 тысяч рублей человеку, который вызвался помочь в устранении профессора медицины. Эту роль, не торгуясь, принял на себя сотрудник РОВД.
Андрей Давыдович то ли почувствовал, что тучи над головой сгущаются, то ли его предупредили об опасности… Однажды Игорю Брежо позвонили: заказ-де выполнен. И потребовали полный расчет за «работу». В установленное время заказчик явился в сквер у метро станции «Новокузнецкая», имея при себе наличку: 8,5 тысячи баксов. При передаче денег из рук в руки он был задержан операми. Оказалось, то была спланированная акция. Несчастный отец превратился в преступника. Мера наказания: девять лет строгого режима.
Профессор медицины Липман сразу ж вышел из укрытия. Одним убийством в Белокаменной стало меньше. Впрочем, радости от этого ни юстиции, ни честным людям не было. По-прежнему неблагополучной оставалась в Москве медицинская среда.
В сентябре того же года город потрясла зверская расправа. Средь бела дня, на людном месте двое подростков на роликах, нагнав прохожего, всадили ему в спину, под лопатку, кинжал. Жертвой бандитского нападения оказался знаменитый пластический хирург Евгений Лапутин. Существует несколько версий этой трагедии. Основная и главная — месть пациента за неудачную операцию на лице. Киллеров ищут до сих пор.
В следующем номере газеты «Округа» вышла заметка из Ульяновска. Цитирую:
«Пенсионерка К., страдающая глаукомой, напала на окулиста местной поликлиники. Будучи в невменяемом состоянии, несколько раз ударила врача по голове тяжелой сумкой. У доктора произошло сотрясение мозга… Причиной психологического срыва пациентки послужило то, что доктор в течение нескольких месяцев не выписывал слабовидящей полагающийся ей по закону льготный рецепт».
В миролюбивой стране воцарилась атмосфера всеобщей агрессии. В подтверждение этого очевидного тезиса та же газета опубликовала мнение психиатра, доктора медицинских наук Михаила Виноградова. Вот фрагмент его комментария:
— Меня потрясла ситуация, в которой оказался профессор Липман. Слава богу, хоть остался жив и невредим. Но вот статистика из другой графы… Каждый год в стране гибнет от рук пациентов (или их близких) до десяти и более моих коллег. Предполагаю, что у Игоря Брежо на фоне личной трагедии возникла затяжная дистрофическая депрессия демонического типа. К сожалению, несчастный отец только что появившегося на свет младенца сразу ж не обратился за помощью к психиатру. Подлили «масла в огонь» чиновники от здравоохранения, а также сотрудники института акушерства и гинекологии. Похоже, последних больше всего беспокоила честь мундира.
В житейском — и служебном — обиходе нам часто не хватает сочувствия и элементарной человеческой чуткости со стороны врачебного персонала. А то и просто доброго слова. Предполагаю: на этом фоне у Брежо и произошел душевный срыв. Немного погодя душа ожесточилась и возникло бредовое состояние: «врач на меня не так поглядел», «не то сделал», «ушел от откровенного разговора»… И вывод обескураженного максималиста: «Виновный должен понести наказание!» Конфликт усугубился еще и тем, что милиция, прокуратура, суд заняли беспринципную позицию. Тут-то у несостоявшегося отца и взыграло сердце ретивое. Разум ослепила страсть. Игорь Брежо поднял руку на врача… Который, на беду, сам оказался на руку не чист.
