С тех пор изображение чернильницы было закреплено в качестве государственного и религиозного символа.
Некоторые богословы спорили: созданы ли мозговые чаши Творцом на основе чернильницы-непроливайки, или же чернильницы создали люди в результате изучения науки анатомии? Но поскольку чернильницы существовали с давних времён, все стали склоняться к выводу, что до нынешней цивилизации существовало ещё несколько, которые создали чернильницы изначально.
Оставлять большое количество мозговой массы у низших созданий было опасно: мало того, что они не могли найти ей должного применения, и порой расплёскивали содержимое, набравшись до потери чувства равновесия в многочисленных пивнушках, окружающих любое присутственное место. А обойтись без пивнушек нельзя: как иначе восполнить убыль мозговой массы во время работы? Алкоголь заменял её, как любая жидкость, пусть и частично.
Но если раньше за утечкой следила полиция, тщательно собирающая с земли разлившееся из мозговых чаш серое вещество, то с увеличением производительности мозгоотсосов полиции стало нечего делать: мозговой жидкости за рабочую смену отбиралось столько, что восполнить убыль за один вечер не удавалось.
Возможность думать подсказала Хрише, что производительность мозгоотсоса следует увеличивать хотя бы раз в квартал. Пусть всего на пять-десять процентов, но регулярно. Компенсировать недовольство Хриша предполагал почётными грамотами и денежными премиями.
Последним замыслом он гордился особо: никто из соседних начальников до этого не додумался. А Хриша понял, что за деньги люди могут простить многое, даже перманентное повышение производительности мозгоотсоса. Мозги – кому они нужны? А деньги любят и безмозглые.
Конечно, Хриша предпочёл бы оставлять большую часть мозгомассы себе, но был вынужден почти всё передавать наверх. Для того и создавалась Система.
Несмотря на постоянную и регулярную откачку мозгов, Хриша понимал, что жизнь начальника состоит не из одних радостей. Случались и досадные проколы. Однажды Хриша упустил прекрасную возможность улучшить своё местоположение: не успел вовремя переползти в вышестоящее кресло, когда из него с визгом выпал предыдущий начальник и просвистел вниз, в клубящуюся чёрную мглу.
Хриша оцепенел: он не предполагал, что столь высоко сидящие существа способны падать, да притом с такой скоростью. Это был не его непосредственный начальник, а находящийся гораздо выше – ещё и поэтому Хриша не успел ничего предпринять. Но никто из соседей также не отреагировал: все замерли, не понимая происходящего. А когда Хриша очнулся, кресло успел занять кто-то из незнакомых.
О подчинённых Хриша не думал, даже в процессе работы, когда временно имел почти полную мозговую чашу: зачем думать о безмозглых существах, живущих лишь для исполнения чужой воли, а, главное, для того, чтобы подставлять полупустые головы под развёрстые пасти мозгоотсосов?
Хришу посещали отвлечённые мысли: о государстве, об обществе, о миропорядке. Но их быстро уносило наверх: кто-то из вышестоящих также догадался увеличить производительность нижнего мозгоотсоса.
Хриша не обижался. Он твёрдо помнил: начальники существуют, чтобы думать, подчинённые – чтобы выполнять. Вот поэтому у начальников должно быть больше мозгов. И чем выше начальник, тем больше мозгов он должен иметь.
До изобретения мозгоотсоса осуществить подобное было трудно, и в начальники попадали случайные люди. От этого возникали различные конфликты и прочие неприятности. Теперь же любой человек, попавший в кресло начальника, первым делом включал мозгоотсос, и начинал стремительно умнеть, поглощая чужую мозгомассу.
Таким образом реализовывалось великое правило, согласно которому править должны умнейшие. Разве может существовать нормальное общество, в котором у начальника меньше мозгов, чем у подчинённых?
Единственное, что не нравилось Хрише, так это накачки. Накачки были пренеприятнейшим действием, осуществляемым вышестоящими начальниками. Они, недовольные малым количеством поступающей мозгомассы, начинали метать громы и молнии, присылали заполненные сжатым воздухом циркуляры, которые, перейдя в головы подчинённых, оттесняли драгоценную жидкость к вечно голодным зевам мозгоотсосов. А далее процесс шёл естественным путем, по мыслесборникам и трубопроводам.
Конечно, качество такой мозгомассы оставляло желать лучшего, но зато её было много, а требования к количеству зачастую брали верх над здравым смыслом. Почему? Потому что в верхних эшелонах расходовалось большое количество серого вещества: оно шло на мысли о государственном устройстве, о миропорядке, об отношениях с другими странами – словом, о глобальных проблемах. А глобальные мысли требовали глобального количества мозгомассы. А где её взять? Только перекачав снизу.
Некоторые из нижних начальников пытались схитрить: высасывая мозги подчинённых, они давали наверх мало, оставляя основное себе. А при обнаружении подобных фактов пытались оправдаться «интересами производства», «интересами дела», а то и вовсе «государственными интересами». Как будто не знали, кто должен заниматься государственными интересами! С такими поступали соответственно, после чего некоторые из нижестоящих начальников поднимались на кресло выше.
Некоторые начальники обзаводились объёмистыми мозгосборниками, чтобы увеличить количество оставляемой в своём распоряжении мозгомассы и сильнее поумнеть; другие свято выполняли Закон об уровне, согласно которому внутри мозговой чаши каждого была нанесена метка, выше которой он не имел право накапливать серое вещество.
Купить эластичные безразмерные колпаки могли немногие: те стоили очень дорого. К тому же зачем тратить деньги на сохранение мозговой массы, если её рано или поздно высосут? Поэтому на улице было легко отличить начальников от подчинённых: начальники ходили с мозговыми чашами, прикрытыми эластичными колпаками. Но так поступали не все.
Хриша делал личные запасы мозгомассы. В этом ему помогали случающиеся прорывы труб. Тогда отсос останавливали, но во время ремонта Хриша применял приобретённые на чёрном рынке портативные мозгоотсосы, чтобы не допускать стремительного поумнения подчинённых, а полученную мозгомассу оставлял в своём распоряжении. Но такое случалось нечасто: неисправность центрального отсоса быстро устраняли, и всё шло по-старому.
У Хриши от избытка мозгов порой появлялись любопытные мысли. Одной из них была мечта о превращении мозгомассы в подобие водорода, чтобы она сама утаскивала владельца наверх. Тогда повышения по службе происходили бы автоматически. Но мечта оставалась мечтой.
Был случай, когда злоумышленники отвели от основной магистрали тонкую трубочку и хотели использовать мозговую жидкость в личных целях. Их сурово наказали: умнеть за чужой счет позволялось строго в официальном порядке.
А однажды разразился грандиозный скандал: спецслужбы мозговых магистралей разыскали толстенную трубу, ведущую в одно из запредельных государств. Сколько времени, и какое количество мозгов туда успели перекачать, никто не узнал: информацию мгновенно засекретили.
В промежутках между включением и выключением мозгонасоса, то есть в рабочее время, Хриша злился на подчинённых. Это было его основным занятием.
«Безмозглые твари! – ругался он. – Никогда не могут правильно осуществить мой замысел!»
Но Хриша не мог оставлять подчинённым больше мозговой массы: он справедливо полагал, что подчинённые потратят её не на понимание его решений, а на козни против него.
Иногда Хрише хотелось подумать о чем-либо ином, но было не о чем: личные проблемы были решены, а о прочем он не задумывался. Для него существовала одна проблема: как удержатся в кресле и отбить атаки диких претендентов.
Однажды на работу устроилось несколько молодых ребят, приток свежих мозгов резко усилился, и у Хриши появилась оригинальная мысль: «Подчинённые не могут правильно выполнять указания, они сплошь идиоты! А идиоты выполняют лишь идиотские приказы!»
Некоторое время Хриша размышлял: не следует ли отдавать исключительно идиотские приказы, но затем решил, что этого делать нельзя: подчинённые могли понять приказ ещё более идиотски, а что получится в этом случае, никому не было известно. И потому всё осталось по-прежнему, хотя Хриша извёл немало мозговой массы в размышлениях.
«Вот если бы я имел мозгов, как у вышестоящего начальника, – мечтал Хриша, – тогда бы я забирал меньше, у подчинённых оставалось больше, и они бы понимали меня!» Но мечты не находили воплощения, а лишь съедали драгоценную мозговую массу.
Порой, когда у Хриши временно скапливались излишки мозгомассы, он успевал подумать: что было бы, если бы каждый жил своим умом? Действительно ли без Системы воцарится хаос, или же индивидуальный мозг способен упорядочиться самостоятельно, без внешнего воздействия?
