Грабовски едва только заснул, как зазвонил мобильник. Пришлось нашаривать его в темноте.
– Господи, Ник, сейчас глубокая ночь.
– Не знаю, что на меня нашло, но мне кажется, это дело срочное.
– Ладно, выкладывай. Что у тебя?
Ник откашлялся, как всегда, перед очередным отчетом.
– Лидия Снейрсбрук – имя необычное. Я нашел только трех кандидаток. Одна родилась в Стирлинге в пятьдесят четвертом, по возрасту не подходит. Вторая – в шестьдесят седьмом, а значит, слишком молода. Третья вроде бы то, что надо, родилась в шестьдесят втором в Уилтшире. Родители Мэри Джоанна Снейрсбрук, домохозяйка, и Джозеф Ренфру Снейрсбрук, банкир и гражданин США. Поэтому я решил сначала поработать над ней. Других пока не трогал. Решил, что ты захочешь услышать прямо сейчас.
– Уверен, у тебя работает счетчик, – съязвил Грабовски. Информация Ника никогда не обходилась ему дешево. – Поэтому лучше выкладывай.
– Я не смог ничего на нее накопать.
Грабовски ждал. Ник не позвонил бы посреди ночи просто так, ради забавы.
– Ничего. Ни свидетельства о браке, ни водительских прав, ни штрафной квитанции за неправильную парковку. Ни свидетельства о выдаче кредита. Ни черта!
– Леди растворилась в воздухе, – хмыкнул Грабовски.
– Поэтому я проверил записи о смерти.
Грабовски затаил дыхание.
– Лидия Снейрсбрук родилась двадцать четвертого апреля тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Умерла тридцатого апреля того же года. Внезапная детская смерть в пятидневном возрасте.
Грабовски потерял дар речи. И вознес безмолвную благодарственную молитву Господу.
– Граббер! – окликнул Ник. – Ты здесь?
– Здесь.
– Так что мне теперь делать? Отследить двух остальных?
– Нет. Не стоит. Хорошая работа, Ник. Посчитай, сколько я должен, и дай мне знать.
– Я помог?
– Еще как! – заверил Граббер, пытаясь скрыть нараставшее возбуждение. – Это все решает!
– Ладно, босс. Но что именно решает?
– Да ничего такого. Тупик. Послушай. Мне бы немного поспать… но все равно, спасибо за звонок.
Уснуть, разумеется, он не мог, и даже не пытался. Снова просмотрел снимки и заметался по комнате. Это правда. Чистая правда. Величайшая удача в жизни. Величайшая гребаная удача в жизни любого! Но она выпала ему.
И он вполне может напортачить. Нужно все делать по уму и очень осторожно. В четыре утра, когда по всем правилам он должен был подыхать от похмелья, голова была яснее, чем за последние десять лет!
Он не ОБЯЗАН ничего доказывать. Конечно, не обязан. Ему нужно знать одно: что он не оказался полным идиотом. Следовало бы попросить Ника послать е-мейлом свидетельства о рождении и смерти. Возможно, тот, кто спланировал это для нее, сумел на основании первого документа изготовить ей второй паспорт.
Нужно сделать побольше снимков. У него совсем нет хороших… тех, где она с бойфрендом. С того места, где он прятался, когда вел слежку за ними, никак не навести объектив под нужным углом. Он знал, где поместят эти фото: одно на обложке, остальные шесть – на развороте. И если он сумеет подать эту историю, газеты ее напечатают. И никаких твердых доказательств не потребуется. Газетам не они нужны, а сенсация. Они считают роман между знаменитостями чем-то вроде поцелуя в щечку. Грабовски знал, как это будет:
«Не может ли эта женщина оказаться…»
Вот что будет написано в заголовках. Прошло почти десять лет с ее исчезновения при загадочных обстоятельствах, с идиотскими версиями и голословными обвинениями в убийстве. А вдруг этот маленький американский городок хранит тайну того, что случилось на самом деле в тот судьбоносный сентябрьский день? Стоит представить только, как будет подогрето любопытство публики! Сюда нахлынет орда репортеров, которые осадят ее дом, и к тому времени все будут знать, что она попросту сбежала… если, конечно, у этой дамы не найдется подходящего объяснения.
Грабовски пошел в ванную за стаканом воды. Посмотрелся в зеркало. Потер рукой щетину. Повернулся в профиль. Немного отяжелевший… и брыли появились, но все не так плохо. Волосы по-прежнему густые, и седина идет ему больше, чем естественный цвет. Кэти часто говорила, что у него добрый взгляд… прежде чем решила, что ненавидит его. Он смотрел на себя и гадал, что такого доброго в его глазах. Он всегда считал их немного грустными.
А если он ошибается насчет Лидии?
Грабовски вернулся в спальню, сел на кровать и стал перебирать четки.
Ему не нужно ничего доказывать. Кроме как самому себе. Так, чтобы твердо знать, прав он или нет.
И есть только один способ это сделать.
Глава 19
Лидия нашла свои резиновые сапоги в комнате отдыха и отправилась мыть вольеры струей из шланга. Волонтеры поставили два стола для груминга собак за огороженной сеткой травянистой площадкой для выгула и сейчас работали над керри-блю-терьером и дворнягой с белыми носочками, попавшей в приют вчера, полностью покрытой грязью. Остальные собаки гоняли по площадке, они затевали драки, бродили между столбами и дружелюбно обнюхивались. Вода из шланга ударила в землю и сверкнула радужными каплями, прежде чем разлиться по всему вольеру. Лидия взглянула в дальний конец площадки, где поместили питбуля. Пес с мрачным видом сидел у проволочной двери. После того как он укусил Топпера в переднюю лапу, его обрекли на одиночные прогулки.
Из офиса вышла Эстер. На ней был обычный армейский камуфляж и рабочие сапоги. Седые волосы заправлены под кепи. Лидия подумала, что она выглядит очень представительной. Похожей на отставного генерала.
При ее приближении питбуль восторженно забегал.
– Правда, было бы здорово, – крикнула Эстер Лидии, – если бы люди так же радовались каждый раз, когда ты входишь в комнату?
Она открыла дверцу вольера, терпеливо подождала, пока ликование немного стихло, и сунула псу косточку.
Лидия выключила воду и принялась подметать сор метлой.
– Но в конце концов это может оказаться немного утомительным.
– Ты права, – вздохнула Эстер. – Беда в том, что понимаешь: все это притворство. Но собаки всегда искренни.
Лидия засмеялась. Стоит ли рассказывать Эстер о планах на браслет, тем более что деньги она получит не сразу. Утром она поехала в город, но первые три ювелирных магазина не покупали подержанные вещи, а остальные два хоть и покупали раньше, но теперь спроса почти не было. Ей назвали места, куда можно послать браслет и где заплатят только за золото по весу, но Лидия знала, что вставленные в него гранаты стоят дороже золота. В самом последнем магазине заинтересовались браслетом, однако оценщик оказался в отпуске. Ее попросили приехать через десять дней.
– Сколько мы продержимся, если не получим немного наличных? – спросила Лидия.
– Мы не сдадимся без борьбы, – заверила Эстер. – Я договорилась о кредите на свое имя. Что-нибудь да подвернется.
Лидия пожала плечами и потащила шланг к следующему вольеру.
Она решила ничего не говорить, поскольку не знала, сколько получит за браслет и сможет ли эта сумма решить проблему.
– У тебя никогда не было такого ощущения, будто Руфус знает, что ты чувствуешь? – спросила Эстер.
– Было. По-моему, это ему как-то передается.
Эстер почесала руку в том месте, где только что зацепилась за торчавший хвостик проволоки. Она вечно была покрыта синяками и царапинами, словно каждый день посещала курсы самозащиты.
– Может быть, – изрекла она, – но необязательно. Собаки более чутки к людям, чем к любым другим существам. Если спрячешь собачью игрушку и потом посмотришь туда, где ее спрятала, пес проследит за направлением твоего взгляда. Ни одно животное на это не способно. Даже шимпанзе. А уж они, как предполагается, намного умнее и ближе к нам.
– В таком случае я еще выше ценю Руфуса, – объявила Лидия. – Кстати, сегодня мы с девочками решили повеселиться и немного выпить. Не хочешь присоединиться?
– Спасибо, но мне придется заняться бухгалтерскими книгами, – отказалась Эстер. – Посмотрим, сумею ли я выжать кровь из камня.
Они встретились в «Динос», итальянском ресторанчике. Заняли столик у воды, над которой нависали плакучие ивы. Вода переливалась на солнце зеленью и золотом. Стены ресторана были увешаны старыми тарелками с ручной росписью, а на открытой кухне мексиканский повар подбрасывал, ловил и растягивал лепешки для пиццы, устраивая бесплатное представление для посетителей.
– Давайте закажем просекко [7] , – предложила Эмбер.
– Договорились! – обрадовалась Тевис. – Мы что-то празднуем?
– Просто радуемся жизни, – пояснила Эмбер.
– Минутку, – потребовала Тевис. – Возьми-ка этот кристалл. Пусть полежит на твоей ладони.
Все уставились на шестигранный камень на руке Эмбер, пока Тевис не загородила его ладонью.
– Считываю информацию, – объявила она. – Да… да… поняла… Эмбер влюбилась.
– Ничего подобного, – пробормотала Эмбер, краснея.
– Эмбер, – вмешалась смеющаяся Лидия, – ты ничего не скрываешь от нас?
