Знает ли бойфренд?
Грабовски снова и снова задавал себе этот вопрос. Прошлой ночью ему пришло в голову: если последить за домом, можно кое-что выведать. Кто-то должен был помочь ей. Может, это и он. Правда, Граббер не помнил, видел ли этого парня до ее «смерти». Но вокруг нее всегда роилось столько людей, что это значения не имеет. Возможно, этот парень – телохранитель с яхты. Ей не впервые крутить романы с подобными людьми!
Ему даже не удалось снять их вместе. Зато есть фото, на котором она сидит, положив голову на руль. Очевидно, ей есть о чем подумать.
Он вспомнил день, когда она в одиночку отправилась в Итон и сидела точно в такой же позе, прежде чем выйти из машины. Очень личный момент… да, личный. Она была одна… если не считать того, что он снова последовал за ней. Часа через два было объявлено о разводе. Она пыталась взять себя в руки, прежде чем увидит сына. Предупредит.
Прошлой ночью передняя дверь оказалась открыта, и она вошла без стука. Позже ее бойфренд вывел собак, а Грабовски тем временем сидел в кустах и следил за домом. Правда, он сам не слишком хорошо понимал, что именно надеется узнать. Даже если они выйдут вместе, он не посмеет воспользоваться вспышкой.
Потом собака побольше стала обнюхивать его ноги, и он решил, что игра закончена.
Но бойфренд оттащил собаку, и та оставила Граббера в покое. Однако, войдя в дом, бойфренд отодвинул занавеску и осмотрел газон. И Граббер решил, что кое-что все-таки пронюхал. Если бы бойфренд догадался о чем-нибудь, наверняка стал бы ее защищать и держался начеку. И ни за что не оставил бы дверь открытой! Даже через десять лет опасался бы разоблачения.
Теперь нужно сосредоточиться на предстоящем визите, прежде чем сюда ворвется миссис Джексон. Как все устроить?
Сейчас ему требуется достичь одного. Но каким образом?
Граббер снова оглядел общую комнату. Два зеркала: одно – над камином, второе – на стене справа от мистера Джексона. Если встать здесь… но сначала предстоят официальные приветствия у самого порога, когда прибудет Лидия, поэтому стоять спиной к гостье невежливо и неестественно.
Мистер Джексон пошевелился во сне. Лежащие на подлокотниках руки задергались. Этот человек готов проспать все на свете. Может, он по ночам бодрствует? Очень сомнительно… Вероятно, он просто перемещается с кресла на кровать. Выглядит старше жены. Брюки натянуты едва не до подмышек. Брови нависают над глазами, нос – над верхней губой, а подбородок спускается на шею – мясистый каскад плоти, обваливающийся вниз.
Нужно подготовить все вроде декорации. Если сесть здесь…
Он поставил стул под углом перед мистером Джексоном. Так он все заметит в зеркале, которое отражает вход. Всякий вошедший увидит его в профиль. Нужно выглядеть так, словно он чем-то поглощен.
Что тут можно использовать?
Он пошарил по комнате. Если быстро распечатать некоторые сценки из жизни Кенсингтона.
Он переставил ломберный столик. Но распечатывать что-то уже слишком поздно. Может, разложить карты и сделать вид, что играешь в солитер? Нет, лучше играть с мистером Джексоном, иначе почему он сидит так близко от почтенного джентльмена?
Осталось найти карточную колоду. И разбудить мистера Джексона. И то и другое казалось весьма затруднительным.
– Мистер Джексон! – окликнул он и, не дождавшись ответа, повысил голос: – Мистер Джексон!
Никаких признаков жизни. Если бедняга умрет в этом кресле, сколько времени пройдет, прежде чем это заметят?
Грабовски тряхнул старика за плечо.
– Мистер Джексон!!! – завопил он.
– Совершенно верно, – сказал мистер Джексон, выпрямляясь.
Подумать только, прожить жизнь, умиротворяя жену… Вот чем это кончается! Даже во сне он спешит согласиться!
– Мистер Джексон, – повторил он, решив, что лучше придерживаться той версии, будто старик все это время бодрствовал, – я хотел спросить, не желаете ли сыграть в карты?
– Не играю в карты, – бросил мистер Джексон, снова кладя ноги на резную черепаху, служившую табуретом. – Никогда не играл и впредь не собираюсь.
– Как жаль! – воскликнул Грабовски.
– Но я сыграю с вами партию в шахматы.
Мистер Джексон попытался разгладить густые белые брови.
– Нужно их подстричь. Ни черта не вижу. Послушайте моего совета, никогда не старейте.
Мистер Джексон объяснил, где найти коробку с шахматами, и Грабовски ее разложил. Он уже приноровился одним глазом косить в зеркало, не выпрямляя шеи, и со стороны казалось, будто он сосредоточен на игре. Он отчетливо видел дверной проем. И вообще ему требовалось не более нескольких секунд.
Осталось двадцать минут.
Грабовски сделал первый ход.
– Сынок, – спросил мистер Джексон, – как насчет капельки виски? Видите вон тот шкафчик? Нам сойдут и чайные чашки. А миссис Джексон… меньше будет знать, лучше будет спать.
Граббер решил, что немного виски не помешает. Что-то он разнервничался.* * *
– Вижу, мальчики, вы увлеклись игрой! – воскликнула миссис Джексон. – Не поверите, сколько мне пришлось искать сбитые сливки!
На ней была завязанная узлом нитка жемчуга. Волосы только что уложены. В голосе появились отчетливые театральные нотки.
– Продолжайте, – разрешила она, словно отклоняя все предложения помощи. – Я приготовлю поднос.
Грабовски передвинул слона с е-4 на d-5 и снова покосился на зеркало. Повернул голову к двери и снова к доске, отметив, что она вполне ясно его увидит.
– О, мистер Грабовски! – позвала миссис Джексон с кухни. Грабовски проверил часы. Одна минута шестого. Она может в любую минуту прийти.
– Мистер Грабовски!
– Я здесь!
Голос миссис Джексон звучал так оживленно, словно она не говорила, а пела, временами издавая нечто похожее на трели.
– Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы мне помочь?
Возражает, и еще как! Он будет готов убить ее, если она все испортит! Нужно оставаться на месте, на случай если появится Лидия.
Мистер Джексон попытался подмигнуть. Но брови никак не хотели возвращаться на место. Он помог им пальцем.
– С ней лучше не спорить, – посоветовал он.
– Иду! – откликнулся Грабовски и едва не перевернул доску. Необходимо вернуться на свое место как можно скорее.
Двадцать минут шестого. Ее еще нет. Грабовски проигрывал. Мистер Джексон запер в угол его короля ладьей и двумя пешками. Сгорбленные над доской плечи Грабовски начали ныть.
Мистеру Джексону предстояло сделать следующий ход. Действие, подобное тектоническим сдвигам пластов земной коры. Не хватало еще, чтобы игра закончилась до приезда Лидии. Он не станет торопить противника.
– Вот и она! – пропела миссис Джексон. Грабовски услышал стук каблуков. Мышцу на правом плече свело судорогой. Нужно срочно выпрямиться, но он не смел шевельнуться. Тем более что находился в самой выгодной позиции: все видел, но не в упор.
– Итак, мальчики, – объявила миссис Джексон, когда Лидия вошла в комнату, – простите, что прерываю турнир, но у нас гостья.
Грабовски подождал несколько мгновений, словно в глубокой задумчивости, прежде чем, разминая плечо, повернуться к дамам.
– Ваш муж прижал меня к стенке, миссис Джексон.
– Лидия Снейрсбрук, Джон Грабовски, – представила миссис Джексон, указывая на каждого.
– Рад познакомиться, – кивнул Граббер и встал, чтобы пожать ей руку.
Она вела себя с примерным хладнокровием, и он взглянул ей прямо в глаза.
– Я бы и рада разрешить вам продолжить, – улыбнулась она, – но, по-моему, вы уже успели потерять противника.
Грабовски уставился на мистера Джексона. Тот и в самом деле успел заснуть. Лидия рассмеялась своим хрустальным смехом, а трубный глас миссис Джексон вторил ей.
– Не хотите еще булочку? – спросила миссис Джексон. – Они долго не лежат. Лидия, не желаете взять с собой несколько? Отис, пожалуйста, спустись оттуда!
Она побежала спасать Отиса, который прыгнул с вышитого сиденья табурета на столик розового дерева, а оттуда – на верхушку пустого, поблескивавшего черным лаком постамента. Теперь песик приноравливался, как ловчее спрыгнуть вниз.
– Так о чем вы пишете? – спросила Лидия.
– Он еще и фотограф! – вмешалась миссис Джексон. – Я отведу этих собак на задний двор! Пойдем, Руфус! Да и ты тоже, Отис!..
Он снова и снова репетировал это все утро. Размышлял, как пойдет беседа. Вслух практиковался в ответах. До того как она появилась в зеркале, его трясло от нервного напряжения. Теперь, когда расстояние между его и ее ногами оказалось не больше длины телескопического объектива, он оставался невероятно спокоен. И мысленно выстраивал кадр: он и она вместе. Как это будет выглядеть, если снимать с другого конца комнаты? Он, с рукой небрежно положенной на спинку ее дивана, она, с изящно скрещенными щиколотками, восседает на кресле в стиле королевы Анны.
– Вот как? И фотограф? – продолжала Лидия. – И какие же снимки вы делаете?
Она по-прежнему держалась изумительно спокойно.
