семьи Альварес сильно преувеличены, — сказал Кайрат, поливая горячие вафли кленовым сиропом.
— Я бы сказала, скорее сильно преуменьшены, — посмотрела на него из-за «половинок» мисс Марпл.
— О, да! — подтвердила вторая. — Я сама собиралась написать книгу по их истории и даже добивалась интервью, но потом передумала.
— Вернее, тебе просто отказали, — осадила её подруга.
— Да нет же, Нора. Я посчитала бесчеловечно мучить несчастную мать своими бестактными вопросами и отказалась.
— А я накопала, что все их шедевры получены якобы нечестным путём, благодаря связям в Сотбис и в Кристис. И этот известный скандал, когда два крупнейших аукционных дома сговорились, якобы и спровоцировал сеньор Альварес.
— Ох, Нора. Когда на место руководителя крупнейшего аукциона по продаже предметов искусства берут человека с пивной компании, не удивительно, что он начинает вести себя как продавец имбирного пива, предлагая картины Дега.
— Простите нас, молодой человек, за эти вечные споры. История нашей полувековой дружбы построена на вечных разногласиях с этой упрямицей, — улыбнулась мисс Марпл, доедая крошечной ложечкой яйцо всмятку.
— Ваша спутница приболела? — спросила та, имя которой всё время оставалось для Кайрата тайной.
— Надеюсь, нет. Просто она встаёт не так рано, как я, — отхлебнул Кайрат из большой белой кружки американо.
— Она разговаривает у вас за спиной с судовым врачом, — уточнила она.
— Прохвост он, а не врач, — неодобрительно повернулась в ту сторону Нора. — Он даже не взглянул на моё разбитое артритом колено, списав мои боли на надвигающееся ненастье. А дождя так и не было.
— А я хотела посоветоваться с ним на счёт своей мигрени. Считаешь, не стоит?
— Считаю, как раз обязательно сходи. И занудствуй как можно дольше. Пусть поплатиться за своё пренебрежение.
— Доброе утро! — с обворожительной улыбкой поклонилась им Роберта. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я похищу вашего собеседника.
— Мы-то, конечно, будем. Но куда уж нам тягаться с вашей молодостью и красотой, — ответила Нора.
— Может ты просто к нам присоединишься? — показал на свободный стул Кайрат.
— Нет, нет, боюсь завтрак не пойдёт мне на пользу, — и эта мука на её лице и жеманное прикладывание руки к груди, не оставляло сомнений, что ей нехорошо, но ей неловко указывать причины своего недомогания при всех.
— Спасибо за чудесную беседу, — поднялся Кайрат.
И две пары подслеповатых, но внимательных глаз проводили его с сожалением.
— Уверен, слухи о твоей беременности сильно преувеличены, — сказал Кайрат, выходя из ресторана. — Если ты и залетела, то не ранее как вчера и уж точно не от меня. Надеюсь, именно об этом тебе и поведал этот смазливый эскулап.
И то каким вожделенным и томным взглядом проводил Роберту молодой мужчина в белом халате тоже не осталось для Кайрата незамеченным.
— Кай, прекрати! — зашипела она как кобра. — Твои сомнения просто оскорбительны. Ты сам покупал этот тест, сам его открывал.
— Роб, у тебя на ягодице след от укола и крошечный жёлтый синяк вокруг него. Значит, ты сделала инъекцию несколько дней назад, как раз перед тестом, — он поклонился идущим на встречу пассажирам и продолжил, когда они прошли. — Даже такой далёкий от медицины человек как я, смог разобраться, что ты сделала укол гонадотропина и он дал ложноположительную реакцию. Только тебе теперь край как нужно забеременеть.
Он смотрел на её злое лицо и плотно сомкнутые губы.
Интернет на корабле хоть и плохой, но всё же был, и первая же ссылка на его запрос «тест на беременность ложь» выдала длиннющее слово «ложноположительный» и подробно разъяснила про гормон ГХЧ.
Роберта не проронила пока ни звука.
— И все эти твои «трахни меня» и «давай без резинки» очень понятны. Не понятно мне только зачем? Зачем, Роб?
Он схватил её за руку и прижал к себе.
— Хочешь наследство? Тогда тебе надо сначала забеременеть, а потом избавиться от меня.
— Это не так уж и сложно, — фыркнула она как разъярённая кошка и попыталась освободиться.
— Как выяснилось, как раз наоборот.
— Скажи мне, Кай, почему? Почему нормальный здоровый мужик полоскает в раковине презервативы и категорически отказывается заняться сексом с женщиной, которая сама его об этом просит? Ради чего это воздержание, Кай?
— Мне не нравится, когда меня принуждают, — он разжал руки, но она не вырвалась.
Она буравила его взглядом, словно намеревалась найти в глубине его глаз как минимум нефть, а не ответы на свои вопросы.
— Вокруг тебя ведь выжженное поле, Кай. Нет ни мужского монастыря, ни голой мужской задницы, на которую ты бы засмотрелся, и ни одной женщины, ради которой ты бы готов был воздерживаться. Ради чего, Кай?
Кай боялся даже подумать ради чего, словно она могла прочитать в его глазах эти мысли. И даже на всякий случай отвёл глаза.
— Скажи мне ради чего ты так в меня вкладываешься, и я отвечу тебе почему «нет».
Они дошли до своей каюты, и за ними даже уже закрылась дверь, прежде чем она ответила.
— Да, я хочу твоё наследство. Теперь только наследство, которое обеспечит меня на всю оставшуюся жизнь. И меня, и моих детей.
Он проследил за её взглядом к стоящей во льду бутылке.
— Да, пей! Что уж притворяться, — сказал ей Кайрат и выдернул из ведёрка бутылку, чтобы открыть.
— Но, видит бог, Кай, я не хотела так, — она положила свою ладонь на его руку, останавливая его. — Я хотела семью. Ты, я, наши дети. Я хотела любви, настоящей, искренней.
— Но что-то пошло не так? — он всё же открыл шампанское. Пробка выскочила с громким хлопком, и с шипением он наполнил красной жидкостью стоящие рядом два бокала.
— Что-то пошло совсем не так, Кай. Совсем не так.
Он посмотрел на этикетку, прежде чем воткнуть бутылку обратно в лёд. Ламбруско Россо.
— Ты проделала колоссальную работу, — протянул он ей бокал. — За тебя!
— Но она ещё не закончена, — улыбнулась она иронично и сделала глоток.
— Скажи мне почему ты так уверена, что именно я тот самый украденный сын Альваресов?
— Я сравнила твою ДНК с ДНК Эдуардо Альвареса. Это оказалось нетрудно. Мой отец встречался с ним по делам. И они знакомы.
— Но как ты нашла меня?
