Некогда холодная и суровая Красная планета, наполненная пылью и индустриальными постройками, стала зоной боевых действий тлеющих кузней. Глобальная коммуникационная сеть и беспроводная связь распространила порчу тёмного кода на все конструкции, которые были способны принять его. Падальщик покинул те места, денно и нощно преследуемый среди хабов, заводов и сборочных цехов, в пустынях Инвалиса и на склонах спящих вулканов.
Пробиравшемуся по Марсу Гвардейцу Ворона была ясно, что в рядах служителей Бога-Машины произошёл значительный раскол. В то время как многие пытались сохранить верность Механикумам, и как следствие, самой Терре, большинство пало под натиском чумного кода, катившегося по планетарной инфраструктуре, и вскоре не было уже ни одного полярного метеопоста, ни давным-давно позабытого орбитального ретранслятора, ни единого глубинного инфосклепа, который бы не поддался вирулентному потоку данных. Лишь ноосфера, которой были благословлены храмы-кузни вроде Новус Монс и Магма-сити, похоже, продолжала сопротивляться, что, естественно, побудило многочисленные визжащие орды затронутых порчей киборгов марсианских схизматиков выступить в поход против этих обречённых святилищ.
Не доверяя даже предположительно верным слугам Бога-Машины, Падальщик решил, что лучше сохранять своё выживание в секрете, пока однажды на пепельных пустошах не услышал рёв «Громовых ястребов» над головой. К тому времени, как Падальщик добрался до Мондус-Гамма, Имперские Кулаки уже начинали эвакуацию, забрав все ценные материалы, которые сумели разместить на своих кораблях. После того, как он доложил о себе капитану Камба-Диазу, Падальщика отвезли на Луну для допроса.
Падальщик ждал под сенью дерева лотоса. Солнце встало, и рассвет дотянулся до зубцов, нарисовав зигзаги розовым светом. Он расслышал тяжёлую поступь стражников в золотой броне, обходивших укрепления Эспаркской стены. Пешие рыцари Легио Кустодес со щитами и алебардами прошли мимо. Они даже не кивнули Падальщику. Он ни единой секунды не тешил себя мыслью, что остался незамеченным. Он прошёл изометрический контроль и барбаканы безопасности, встроенные в древние красоты дворца.
После раскрытия предательства Гора Луперкаля на Исстване, о чём Падальщик узнал во время пребывания на Луне, Имперские Кулаки и Кустодес непреклонно совершенствовали и укрепляли Императорский Дворец. Примарх Рогал Дорн наблюдал за беспрестанным уродованием архитектуры, пока его боевые каменщики, Имперские Кулаки и тысячи призванных рабочих круглосуточно нарушали покой во дворце. Война приближалась к Сегментуму Соляр.
Когда кустодии, сопровождаемые серво-черепами, нёсшими на себе настоящие короны из антенн, скрылись из виду, Падальщик расслышал отдалённые шаги по мраморным плитам. Три человека приближались, спускаясь из верхних палат, хотя слово «человек» можно было применить к любому из них лишь с большим трудом. Шаги закованного в броню Рогала Дорна привлекали к себе внимание везде, куда бы он ни направился. Он был огромен, словно шагающая крепость. Искусно сделанная броня блестела золотом, за ней стелился кроваво-красной рекой плащ, а волосы были шокирующе белого цвета. Мало кто мог выдержать угрюмую мощь взгляда Дорна, а тьма его глаз и сжатая челюсть призывали любого, увидевшего его, хотя бы на малейшую долю облегчить бремя примарха Имперских Кулаков по обеспечению безопасности Императора.
Рядом с ним шествовал Загрей Кейн – новый генерал-фабрикатор. Повелитель Механикумов бежал с Красной планеты вместе с Имперскими Кулаками, и, как бывший генерал-локум, был назначен старшим координатором сил верных слуг Бога-Машины по всей галактике. Его расшитые золотыми нитями ярко красные одеяния скрывали тело, внешне напоминавшее человеческое, но Падальщик знал, что Кейн был больше машиной, чем он сам. Во тьме капюшона космодесантник видел голубое сияние оптических имплантов.
Следом, взирая на происходящее глазами самой древности, шёл Малкадор – Регент Терры. В то время как Падальщик чувствовал тёплые солнечные лучи, проникавшие сквозь шипящие экологические фильтры, что было намного приятнее, чем блёклый холод Марса, Сигиллит кутался в свои одеяния, спасаясь от утренней прохлады. Сучковатая рука сжимала официальный посох с навершием в форме орла, которое горел неестественным пламенем, которое не дарило тепло и не освещало путь, ибо Малкадор был благословлён-проклят многими потусторонними талантами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ну, вы знаете моё мнение на этот счёт, повелитель Малкадор, – сказал Кейн Сигиллиту. – Ситуация на Марсе уже некоторое время просто недопустимая.
– Думаю, повелитель Дорн согласен с вами, генерал-фабрикатор.
– Почему же тогда он позволил своим легионерам оставить главный мир-кузницу в руках врага? – спросил марсианин, сверкая оптикой из-под капюшона.
Рогал Дорн замедлился и повернулся, словно адамантиевая стена.
– Всё просто, генерал Кейн, – ответил примарх, голос его напоминал звук раскалывающихся скал. – Спрос и предложение. Уверен, вы знакомы с этой концепцией, не так ли?
– Теперь мой повелитель высмеивает основы основ, на которых исторически существует содружество Марса и Терры.
– Тогда вы понимаете, – продолжил Дорн, не обратив внимания на обиду верховного Механикума, – что силы Легионес Астартес уже растянуты. Эта война беспрецедентного масштаба катится по галактике, сосредотачивая, усиливая и взращивая свою мощь, чтобы казнить и уничтожать. Намереваясь насытиться, как и все войны, невинными и не подготовившимися, – Дорн посмотрел на Солнце, поднимающееся над стенами, цитаделями и бастионами меняющего облик дворца. – Каждый из моих Имперских Кулаков будет нужен для того, чтобы встать на пути у такого хищного монстра и воплощения коварства, как мой брат Гор. По всей Солнечной системе. На Терре. На стенах этого самого дворца. Я и не думал тратить столь ценный ресурс на удержание горстки храмов-кузниц против мощи объединённых сил всего Марса. Спрос и предложение, генерал-фабрикатор.
Загрей Кейн чувствовал себя, словно на склоне клокочущего вулкана.
– Спрос и предложение, – повторил вслед за примархом генерал-фабрикатор. – Вот почему вы пришли за бронёй и военным снаряжением.
– Я с трудом могу представить, как можно выиграть подобную войну без них.
– А что насчёт гражданских Механикумов Марса, мой повелитель? – резко ответил Кейн. – Что насчёт жизней жрецов, ремесленников и храмовых рабов, выковавших для вас оружие и экипировку?
– Вы демонстрируете удивительное количество эмоций для подданного Бога-Машины, – произнёс Дорн.
– Право на жизнь одинаково для всех, – ответил генерал-фабрикатор, – и неважно, на костях ли эта жизнь находится или на шасси. А теперь, мой повелитель, если позволите. Что насчёт жизней моих людей?
Дорн посмотрел на Сигиллита, который ответил ему скучающим взглядом человека, не желающего ни отвечать, ни делать невыносимый выбор за другого.
– Они погибли, и теперь их чудесные изделия окажутся в руках тех, кто обратит эти невероятные творения в орудия карающей смерти, – наконец сказал Дорн Кейну. – Воинов, которые используют эти вещи, чтобы принести правосудие падшим и покарать тех, кто на самом деле обрёк невиновных граждан Марса на ужасную судьбу.
Несколько мгновение трое мужчин молчали. Солнечные лучи пробивались сквозь далёкие облака, плывшие по утреннему небу. Через висячие сады прошли молчаливые и бдительные кустодии.
– В таком случае, вы согласны с Малкадором и мною, что сейчас самое время вернуть верховный мир-кузницу? – спросил Загрей Кейн. – Отбить Марс?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вновь Дорн посмотрел на Сигиллита, и Первый лорд Терры вновь поджал неулыбчивые губы.
– Нет, – дал простой ответ примарх. Подобный декрет становился непреложным правилом, нерушимым среди тех, кому доводилось спорить с Рогалом Дорном.
– Нет, мой повелитель? – переспросил генерал-фабрикатор. – Вы же сами сказали. Спрос и предложение. Примите во внимание ресурсы и подразделения Астартес, которые требует текущая блокада Марса. Союзники, гонимые сюда превратностями войны, прибывают в систему каждый день. Ваши братья примархи приходят и уходят со своими легионами.
